* * *
То, что этот внезапно объявившийся огромный грек, кто-то очень важный, Амр увидел сразу - по испугу в глазах губернатора.
- Меня звать Менас, - представился грек и вольготно разлегся на подушках, - не слышал?
- Нет, - признал Амр, - но Хаким тебя, наверное, знает.
Менас усмехнулся.
- Ну… Хаким - не тот человек, чтобы я гордился своим с ним знакомством… но я пришел говорить не о Хакиме. Я пришел говорить о тебе.
Амр удивился, тут же отметил скользнувшую по щеке губернатора капельку пота и удивился еще больше. Он давно уже не видел, чтобы человек чего-нибудь так боялся.
- Скажи… Менас, а ты кто?
- Купец.
- Просто купец?
- Уважаемый купец. Очень уважаемый.
Амр оцепенел. Он уже чувствовал, как что-то там, Наверху, повернулось.
- Тогда продай нам зерно, Менас, - дрогнувшим голосом произнес он, - просто продай нам зерно. Хаким купит. Все. А я… я больше ничего не хочу. Я сразу же поверну назад…
Менас вздохнул и сдвинул брови - чуть-чуть.
- У меня сейчас нет зерна, Амр.
- А у кого есть? - глотнул Амр.
- Ни у кого нет, - покачал головой купец. - Все зерно Египта на имперских складах. Ираклий собрал у себя все.
Амр замер. Он ничего не понимал.
- А чем вы тогда торгуете? Разве бывает купец без товара?
Губернатор заерзал.
- Менас, держи язык за зубами.
- Помолчи, - отмахнулся купец. - Ты ничем не рискуешь, а у меня зерно уже горит.
- Стоп! - тут же вскинулся Амр. - Ты же сказал, у тебя нет зерна!
Купец поджал губы и покраснел.
- У меня очень много зерна, Амр - на бумаге. В императорских расписках. Но само зерно всех купцов империи у Ираклия. В хранилищах. И он его нам не выдаст до тех пор, пока жив хотя бы один курейшит.
Амр яростно скрипнул зубами, и вдруг его осенила какая-то смутная догадка.
- Постой… я правильно понял, что Ираклий придерживает ваше зерно у себя вопреки вашей воле?!
Менас кивнул.
- Именно так.
- Но ведь это незаконно…
Менас промолчал, но Амр уже понимал, как многое это меняет.
- А если я вытащу ваш товар из хранилища, - подался он всем телом вперед, к Менасу, - ты отправишь свою долю зерна в Аравию? Но только свою личную долю, законную, - так, чтобы войны не случилось!
- За этим я сюда и пришел, - внимательно глядя ему в глаза, произнес грек.
Часть вторая
Ираклий тревожно покосился на уходящую за горизонт комету, просмотрел донесения гонцов и разложил на столе карту Египта. Судя по скорости продвижения аравитян, Амр должен был сегодня войти в Фаюм, - скорее всего, в обход, через предгорья. А значит, Менас уже там.
Собственно, конфликт с торгово-купеческой партией прасинов начался сразу, едва они сообразили, во что их втягивает военно-аристократическая партия венетов. Купчишки прекрасно понимали, что все тяготы войны, включая сгоревшее, вовремя не проданное зерно, лягут на них, а на захваченный курейшитский пролив, один черт, сядут военные. А если быть совсем точным, несколько родственных императору семей. И это выглядело несправедливым.
Ираклий вздохнул. Главе всех купцов Египта Менасу было плевать, что ему, императору это родство в тягость; что оно - вынужденное; что несколько сильнейших семей страны - нравится это кому-то или не нравится, - а должны обладать властью. Потому что иначе наверх попадают центурионы - такие, как Фока. А эти, кроме как снимать кожу, ничего, в общем-то, и не умеют.
- Ну, что ж, Менас… - улыбнулся император, - надеюсь, ты отыграешь свою роль безупречно…
Глава всех купцов Египта не слишком любил Ираклия и вовсе не был наивен, но в этой ситуации даже он был всего лишь орудием. Ираклий предусмотрел все, даже самые худшие варианты, и на самом деле теперь ни от Менаса, ни от Амра ничего не зависело. Почти ничего не зависело и от Теодора, ждущего у Никеи с отборным войском ветеранов. И даже от могучего имперского флота зависело немногое. Флот был обречен выйти по Траянскому каналу из Нила в Мекканское море и нанести удар по морским крепостям курейшитов.
Все зависело от правильной последовательности действий. Сначала Менас побудит Амра двинуться за зерном, затем Амр заступит за границы, затем по нему нанесет удар Теодор, и лишь, когда следы схватки в пределах Ираклиевых столбов будут неоспоримы, флот получит приказ.
"А к тому времени, когда Менас предъявит в Гелиополисе бумаги на зерно, если вообще до этого дойдет, получать зерно в Аравии будет просто некому…"
Ираклий снова покосился на краснеющее над горизонтом зарево кометы и сокрушенно покачал головой. Знак был нехороший.
"Только бы Ахилл успел Ее привезти. И без того сюрпризов хватает…"
* * *
На этот раз лоцман молчал, как убитый, и лишь время от времени вполголоса подавал команды штурману. Но Кифе от этого было не легче: прямо напротив него сидел Симон - живой и здоровый.
"Наверное, они разминулись в пути, - подумал Кифа, - иначе бы он от близнецов не ушел".
Этот варвар постоянно подкидывал сюрпризы - почти всегда неприятные. Вот и теперь, Кифа знал, что Симон знает о нападении курейшитов на Византию. Однако Кифа точно так же чувствовал и другое: Симон плывет в Александрию не из-за начавшейся большой войны. Этой продажной твари было глубоко плевать на все, кроме денег, - не только на войну, возможно, даже на само Спасение.
Амхарец, почуяв, что на него смотрят, поднял взгляд, и Кифа, чтобы не отводить взгляда и не выглядеть чего-то опасающимся, сокрушенно покачал головой.
- Скажи, Симон, ты и впрямь веришь в этот бред, что нес на Соборе?
Варвар удивленно поднял брови, и Кифа уточнил:
- Ну… что младенцы, зачатые от колдуна, в ад попадают?
Симон улыбнулся.
- Нет, конечно. Младенец в своем зачатии неповинен. Просто вас, кастратов, надо было как-то ставить на место. Чтобы самыми святыми себя не считали.
Кифа поджал губы. Этот варвар использовал софизмы с бесстыдством просто удивительным, а потому легко поддерживал в диспуте главное - напор. Теперь что-либо исправить было невозможно.
- Ты, Симон, хоть понимаешь, - стыдя вечного оппонента, покачал Кифа головой, - сколько вреда вы, жеребцы, приносите Церкви Христовой?
Амхарец удивленно поднял брови.
- И чем же?
- Греховностью, - строго по существу дела ответил Кифа. - У вас что ни слово, то скабрезность. А это ведь - грех, и серьезный. Вон, даже в Священные Писания умудрились свое жеребячество протащить! Править не успеваем!
Амхарец задумчиво хмыкнул.
- А примеры можно? А то ведь напраслину возвести - дело нехитрое…
Кифа на мгновение задумался и кивнул. Здесь, посреди моря варвар был не опасен, и от него было можно даже чему-нибудь научиться - бесплатно. Экспертом этот амхарец, надо признать, был неплохим. Поэтому, поймав ритм раскачивания галеры, Кифа быстро переместился к противоположному борту. По-хозяйски сдвинул в сторону юного пассажира и вытащил из сумки стопку листов с подстрочными переводами.
- Здесь, - мгновенно отыскал он недавно обезвреженное учеными братьями спорное место, - боголюбивый Моисей выносит в Ковчеге золотые члены и золотые… мгм… ну… женские… эти самые… вагины.
Симон весело поскреб щеку.
- Ничего смешного, - обрезал Кифа. - Мы, конечно, подыскали подходящие замены. "Члены" заменили на "наросты", а женские… мгм… золотые "вагины" на золотых "мышей". Буквы почти те же, а все ж не так непристойно.
Амхарец смешливо булькнул.
- Кто вам это переводил? Где ваши переводчики еврейский изучали?
Кифа насупился. Он взял самый лучший перевод, какой нашел у Северина.
- А ты не смейся! Ты просил примера, так вот он - пример. А теперь представь на мгновение, что было бы, если бы это прочел безгрешный отрок! Или невинная девушка! Что они подумали бы о Священном Писании?! Или вам, жеребцам все равно…
- Подожди, - оборвал его Симон и ткнул пальцем в лист. - Это слово вовсе не означает место, которым рожают. Это слово означает родовое клеймо, тавро. И там, и там основа - "род", но это разные слова ! Так что Моисей нес в Ковчеге обычные слитки с клеймами своих племен. А клеймо - чтобы не перепутать, где чье золото.
Кифа оторопело моргнул. Выходило так, что священный библейский текст вовсе не был непристойным! А Симон еще раз хохотнул и сокрушенно покачал головой.
- В том-то и беда, что вы, кастраты, особенно монастырские, видите чертей там, где их нет, и никогда не было. Лучше бы о Спасении человека думали…
Кифа обиженно засопел и попытался отобрать библейский список, но варвар так и не отдавал ему желтые папирусные листы, - даже когда просмотрел их все. Нет, он продолжил комментировать, и ехидства в нем было преизрядно.
- Ну, и перевод! А ну-ка, скажи мне, Кифа, куда попал нищий Лазарь после смерти?
- В лоно Авраамово, - мрачно отозвался Кифа. - Это все знают.