- Ну, Бахтигуль, так Бахтигуль, - он встал, - там волчица пришла. Надо укрепить загон, спать буду с овцами, а то… сама знаешь, порежут всех, чем тогда дочку кормить будем?..
Амина прикрыла девочку своим халатом, вышла вслед за мужем.
- Пойду козу подою, а то у малышки от кислого молока с непривычки животик заболит. Да воды согреть надо, пахнет от нее волком…
Волчица наблюдала за людьми, так и не осмелившись подойти ближе. Когда стемнело, и на небо еще неполным шаром выкатилась желтобокая луна, волчица села, задрала нос и завела грустную песню. Собаки подхватили мелодию сначала громким тявканьем, потом тоже завыли. Человек приструнил их. Вышел вперед и крикнул:
- Уходи! Не твой это ребенок! Уходи! - и для устрашения потряс луком.
Волчица снова легла. Услышав плач ребенка, вскочила, бросилась к хижине, но угрожающий лай собак, кинувшихся навстречу, охладил ее пыл. Вернувшись назад к тому месту, откуда она наблюдала за людьми, волчица оглянулась: ее ждали волчата, она беспокоилась о них, но и голого детеныша оставить не могла. Сердце разрывалось. Повыв еще немного, волчица обошла жилье человека широким кругом и, не найдя способа забрать детеныша, затрусила назад к своей норе.
- Ушла? - Амина качая малышку на руках, вышла к мужу.
- Ушла. Надолго ли…
Ночь прошла тревожно. Девочка всхлипывала, Амина не сомкнула глаз, сидя около нее. Муж жег огонь и с факелом обходил и загон с овцами, и хижину. Собаки, чувствуя беспокойство хозяев, вскидывались на каждый шорох, оглашая долину громким лаем.
Утром, как только посветлело, Амина вышла из хижины и едва не упала, споткнувшись о ляжку архара, лежавшую у порога.
- Глянь, Ирек, а ты и проспал! Волчица нам мясо принесла!
Ирек глазам своим не поверил. Осмотрел все вокруг хижины, нашел цепочку следов.
- И как прошмыгнула… - он поднял запыленную ляжку, когда-то принадлежавшую быстроногому архару, понюхал. - Из старых запасов… ишь, выкопала… ну, жена, теперь она нам каждый день будет мясо носить!
Собаки, нюхая воздух, подкрались к хозяину, прижимаясь брюхом к земле. Старик цыкнул на них, замахнувшись ляжкой:
- Проворонили, сторожа! А ну, пошли отсюда, волчьи пособники!
Старуха рассмеялась, покачав косматой головой; развела потухший огонь в очаге, налила воды в котел. Не так часто им выдавалось поесть мяса, пусть и не первой свежести! С тех самых пор, как умерла дочка, только раз заехал Аязгул и привез им тушу целого козла. Сказал тогда, что уходит из долины и когда вернется, не знает. Звал с собой, беспокоился за них - старые уже, как сами себя прокормят! - но Амина отказалась. "Как судьбе угодно будет, так и случится! Да и могила дочери здесь, куда ж нам от нее идти?.."
Из хижины раздался громкий плач. Старуха встрепенулась.
- Иду, доченька, иду, цветочек мой, - заворковала она. - Последи за огнем! - приказала мужу и нырнула в хижину.
Девочка успокоилась, как только ее губ коснулась тряпица, напитанная свежим козьим молоком. Бахтигуль обхватила ее губками, потянула в себя, как сосок, зачмокала, и молоко потекло в ротик. А Амина то и дело осторожно подливала на тряпицу молока, и, хоть и мимо лилось, но малышке хватило.
- Ничего, радость моя ненаглядная, скоро ты у нас и есть будешь сама, и бегать, как козочка. День долго идет, а жизнь проходит быстро, и не заметишь…
Глава 9. Бусина "Дзи"
Стояли теплые октябрьские дни. Сима возвращалась домой из университета. Ей бы поторопиться, но так хотелось не спеша пройтись по улице, усыпанной шуршащими под ногами листьями, подышать воздухом, вобравшим в себя ароматы осени, полюбоваться солнечным светом, льющимся с неба пучками лучей, подрагивающих на ветерке.
Полтора года после рождения сына пролетели в заботах и волнениях. Теперь, оглядываясь назад, Сима недоумевала, как она смогла выдержать все испытания, как преодолела депрессию, сковавшую ее сразу после возвращения из роддома, как подняла сына и вернулась к учебе.
Алешка рос на глазах, поражая необычайно скорым развитием и смышленостью. В пять месяцев он уверенно сидел, в семь вылез из манежа, в восемь сделал первые шаги, а в год настырно повторял все услышанные слова, до смешного коверкая их, но повторяя!
Первое слово, которое Сима услышала от него, показалось странным. "А-ва" - проговорил Алешка в два месяца, и хоть мать утверждала, что это и не слово вовсе, а так - набор звуков, Сима запомнила его и потом не раз слышала похожие звуки в ворковании малыша. Ее он называл Си-а, а то удлинял, добавляя слог "ва" и повторял нараспев: "Сиава, Сиава!"
- О чем ты поешь? - спрашивала Сима, любуясь лучезарными глазками сына, а он смеялся в ответ и обхватывал ручонками за шею, отчего сердце матери таяло, растекаясь воском.
Сима дошла до станции метро, спустилась и, сев в поезд, снова задумалась. Все чаще она размышляла о своей жизни, выстраивая из прошедших лет и значимых событий, логическую цепочку. Так ли она живет, то ли делает, что должна? Эти вопросы не давали покоя.
Она а не хотела возвращаться в университет. Но прошел один учебный год, потом второй, ребенок подрос, дома все успокоилось, и Сима вдруг поняла, что жизнь проходит где-то рядом с ней, а она - только наблюдатель.
Все реже к ней заходила Марина. Казалось, что подругу вертит в круговороте событий, и лишь каким-то чудом она успевает выпрыгнуть из него, окатить с головой рассказами о своей бушующей жизни и снова убежать, оставив Симу на обочине.
Саша приходил часто. Алешка радовался "Сясе", ворковал с ним, они вместе ходили гулять. Но Симе трудно было общаться с Сашкой, как с другом. Она ловила его грустные взгляды, но ответить взаимностью не могла. Слава богу, что у Сашки хватало ума не говорить о своих чувствах.
Сима вдруг поймала себя на мысли: "А есть ли те чувства, о которых я думаю?" Ведь он же сам сказал ей, что они просто друзья. Почему его взгляды кажутся ей какими-то особенными?.. Да и стал бы влюбленный парень ждать ответных чувств так долго? Нет, скорее всего, нет. Тем более, что Сашка возмужал, и хоть в общении он все еще казался Симе мальчишкой, другие девчонки так не считали. Когда Сима восстановилась и пришла в новую группу второкурсников, Сашка заглянул к ней на первой же перемене. Тогда Сима и заметила восхищенные взгляды девчонок, не без интереса посматривающих на старшекурсника, да и на нее тоже.
"Может быть, мама была права, и мне надо было воспользоваться моментом и выйти за Сашку замуж?" - думала Сима. Но тогда Сашка был для нее просто однокурсником, а надежда на встречу с Арманом не оставляла, как Сима не пыталась ее заглушить. Это сейчас она вспоминает ту стремительную любовь, как мимолетный эпизод своей жизни и уже смирилась с тем, что она так и останется лишь воспоминанием. А тогда… Сима взгрустнула.
Шум летящего под землей поезда ворвался в замороженную тишину ее сознания. Сима даже качнулась от резкого перехода от грез к действительности.
- Станция Сабира Рахимова, конечная, - услышала Сима и поняла, что проехала свою станцию.
На другой стороне перрона люди заполняли вагоны поезда, готовящегося к отправке, и Сима направилась к нему.
- Привет, подруга, - знакомый голос раздался у самого уха.
Сима обернулась: на нее, улыбаясь во весь рот, смотрела Маринка.
- Привет! Ты как здесь? Я тебя уже два дня в универе не вижу…
- Я сачкую, - откровенно призналась Маринка и, расширив глаза, скосила их в сторону, показывая на высокого парня в кожанке, что недвусмысленно держал ее за руку.
- А-а! - с пониманием протянула Сима, - А как потом пропуски будешь отрабатывать? - поинтересовалась она, но вопрос утонул в голосе диктора, сообщающего об отправлении поезда.
Пока они ехали, Маринка, несмотря на шум и грохот, успела доложить подруге, что она выходит замуж и они с ее женихом - тем самым парнем в кожанке! - ездили на рынок за тканью для свадебного платья и всякими мелочами. Сима обиделась было, что Маринка сказала ей об этом только что, но, глядя на счастливую подругу, не стала укорять ее, а еще раз подумала, с какой легкостью живет Марина. "Может быть, моя проблема как раз в том, что я все усложняю?" Снова вспомнился Сашка. Его Сима, как и Маринку, не видела два дня.
- А Сашка? Тоже жениться собрался? - шутливо спросила она, перекрикивая шум поезда.
- Сашка? Не знаю. - Марина не совсем поняла "тоже" в вопросе Симы, но, зная о друге чуть больше, решила успокоить.
- Да у них так - несерьезно все. Смазливая девочка, сама к нему липнет.
Ответ Марины прозвучал в тот момент, когда поезд остановился. Сима, говоря о женитьбе Сашки шутя, услышав о его "несерьезных отношениях с какой-то смазливой и липнущей девочкой", растерялась, не зная даже как реагировать. Маринка сразу сообразила, что ляпнула не то.
- Не бери в голову, Сима! Он же мужик, как ни как! Ты лучше скажи, пойдешь ко мне в свидетельницы? - перевела она тему, но Сима ее не услышала.
С натянутой улыбкой она кивнула в ответ и пошла к выходу, сказав, что ей надо бежать.
- Так это не твоя станция… - Марина хотела было задержать подругу, но не успела. Сима вышла, двери захлопнулись.
"Все. Дождалась! Ни мужа, ни друга, никого!" Хотелось плакать. И светлый день уже не радовал, и сама себе Сима казалась безнадежно устаревшей: и своим мировоззрением, и немодной одеждой, и даже учебой среди однокурсников, моложе ее на два-три года.
Дома мать встретила, ворча, и с Алешкой на руках.
- Что так долго? Он мне уже все руки оттянул - что-то куксится сегодня, посмотри, как бы ни заболел. Говорила тебе вчера - закрой окно, продует ребенка! А тебе все воздуха мало!