"Стойте! – крикнула Вика.
Ради неба самого,
Чтоб взглянуть на седока,
Сбросьте бурку поскорей!
Очи черные его
Что ж не смотрят на меня?
И в объятьях у него
Почему не нахожусь?"– "Иль сама не видишь ты,
Очи зоркие его
Кровь до черной слепоты
Под бровями залила?
Как тебя – любовь свою -
Он в объятья заключит,
Если две руки в бою
Перерублены клинком?"Кинулась домой Бика,
Саблю со стены сняла
И, сурова и легка,
Села на коня верхом.
И, решимости полна,
Бросила коня в намет,
Ибо поклялась она
Смертью отомстить врагу.
Песня о Хаджи-Мурате
О воине слушайте повесть мою,
Чтоб доблестью сердце народа согрелось.
На радость вам подвиг сейчас воспою
Хунзахца, чья славится гордая смелость.
Смял юношей с рыжею хной на усах,
Взял девушек с хной на густых волосах,
Соратникам роздал большую добычу, -
О лев, как я песней тебя возвеличу?Всему Дагестану ты – острый кинжал,
Ты пушкою был, что Шамиль заряжал,
Ты скрылся в Гехах, где надежная крепость,
В Бархане врагов обманул ты свирепость.
Зачем же ты, славы вкусив золотой,
К неверным ушел и покинул нагорье?
Зачем, шариат отвергая святой,
Пришел в Шахкиру, нашим горцам на горе?"Подумал я, славы вкусив золотой:
Умру, как вступлю я во вражеский город.
Решил, шариат отвергая святой:
Неверными будет живот мой распорот!"Но слушайте, храброму почесть воздам, -
Тому, на кого рассердился имам,
Кто стал для Хунзаха причиной страданий,
По ком и вершины скорбят в Дагестане.Остался теперь без добычи Хунзах, -
Так как же ему не томиться в слезах?
На Сунжу орел улетел из гнезда, -
Ужель не страшна Дагестану беда?
Не он ли, пройдя обиталище змея,
С отрядом своим разорил Адичах?
Не он ли в Хунзах возвращался, умея
Добыть полонянок с блистаньем в очах?
Не он ли бумажные деньги в попоне
И золото вез, не пугаясь погони,
Чтоб выдать соратникам пятую часть, -
Скакал, Араканам явив свою власть?
Не он ли над скалами Кара-Кайтага
Как сокол парил, чья безумна отвага, -
Короткое ухо – прославленный волк?
Бику Шахвали, что нежна, словно шелк,
Не он ли в шатре захватил, полон жара?
Не он ли, – то гордость была Дешлагара, -
В таркинские рощи погнал табуны?
Не он ли с прибрежной угнал стороны
Коней, на дорогах устроив завал,
И князю Аргуту послал свое слово:
"Я часто вас бил, я на вас нападал,
Я снова приду – разобью тебя снова!"Тогда черный бык, сластолюбец-шамхал,
В Тарках в злобной ярости так закричал:
"Ухли, Кулецмин, Дженгутай, Казанище!
Где камень тащите, где – сгнившее пнище,
Устройте завалы, чтоб Хаджи-Мурат
На гибель повел свой разбойный отряд:
Чтоб этот в Хунзахе рожденный осел
Бесславную гибель в предгорьях обрел!
И если его мы не схватим в капкане, -
Всех ханов злодей истребит в Дагестане,
Сардара потом устрашит и Тифлис,
Чтоб в плен ему все генералы сдались.
Он юных девиц у отцов отберет,
А жен – у мужей, как наступит черед!"Закрыли дороги, и вырыли рвы,
И двинули пушки к переднему краю
Солдаты Аргута – свирепые львы,
Клянется шамхал: "Я врага покараю!"
О землю ударил шамхал сапогом,
Под звуки трубы и под бой барабана
"Ура!" закричал и с вершины кургана
Погнал казаков, чтоб схватились с врагом."Хоть сердце иное, мы – веры одной.
Не бейся, отряд милицейский, со мной.
Аргутовы пусть нападут казаки, -
Увидите чудо в ущелье Тарки!"
Мечи обнажив и сказав "Бисмиллах!",
И рвы перепрыгнув с творцом на устах,
Отважные врезались в гущу врагов.
А их богатырь – да пребудет здоров! -
Солдат истребил, подступивших к завал)',
Как стадо, откормленное на убой.
Он голову чью-то послал генералу, -
Лишь другу вручают гостинец такой!Взобрался на гору воитель отважный.
И, посохом сделав свой острый клинок,
Он крикнул: "Шамхал двоедушный, продажный,
Что взвесил, то продал, в весах ты знаток, -
Вези на продажу убитых солдат!
Пускай в Казанище арбы заскрипят,
Чтоб трупы убитых в Шуру переправить!
Чтоб опись погибших в сраженье составить,
Пусть сразу же кафиркумухцы придут!..
Но как приготовить арбы в Казан ище,
Когда, ощетинясь, находится тут
Прославленный волк в ожидании пищи?
Но кто же сражаться придет, не сробев,
Когда, как баранов, пугает их лев?"Домой не успел прискакать из похода -
Доходит нежданная весть до народа.
Ужель Шамилю в этой вести – отрада?
"Убит, говорят, сокол Хаджи-Мурат,
Ослам от кожевников – смерть, говорят!"
Шамиль, о Шамиль, заноситься не надо!
Немало ночей озарил он доселе,Немало он тесных расширил ущелий!
Когда ты на землю ступил Буртуная,
Шамиль, о Шамиль, как ты бился бы, зная,
Что рядом сражается Хаджи-Мурат!
Шамиль, о Шамиль, дагестанская слава!
Когда гибнут всадники в битве кровавой,
Когда тебя недруги ныне теснят,
На выжженных землях возводят твердыни,
О, если бы сокол помог тебе ныне!
Когда на тебе и чалма полиняла,
О, если 6 он саблей взмахнул, как бывало!
Не знали б мы стен крепостных в Буртунае,
Не знали б казачьих застав в нашем крае!
Легко ли судить и рядить вкривь и вкось?
Письмо генералу отправить пришлось:
Не знает, не скажет ли нам генерал,
Где бык круторогий – имама опора?
Тайлан, что в полон юных девушек брал, -
В каких он краях и вернется ли скоро?
"Опора имама, – охотится бык
На девушек возле грузинской реки.
Тайлан, что пленять чернооких привык,
В твердыне засел, где живут казаки.
Не зная ни битв, ни ночевок тревожных,
Он саблю сломал, что опасна и в ножнах!Без счета нам дни посылает аллах.
В Аксае – день пятницы, радость в сердцах.
Отправился он для намаза в мечеть,
Но двери велел Аслан-хан запереть:
"Мечеть перед кровным врагом мы закроем!"
Тогда усмехнулся рожденный героем,
На франкский курок пистолета нажал,
И выстрел раздался, и дверь – наповал!
В мечеть он вошел и молитву прочел.
"Джигиты, теперь мы пойдем на Аслана:
Оставив ислам, он к царю перешел, -
В покои дворца мы ворвемся нежданно!"Ворвался он с горсткой друзей во дворец:
"А ну-ка, Аслан, покажись-ка ты мне!
Не ты ли скакал на гнедом скакуне?
Теперь на нем скачет хунзахский храбрец!"
Но хан, за семью притаившись дверями,
Велел, чтобы женщины вышли, сказав:
"Нет хана, о Хаджи-Мурат, между нами,
Уехал он, вызванный в крепость Хасав".– "Эй, пчелы! Намаза познав благодать,
Могу ли на вас, на жужжащих, кричать?"
И волк куцоухий пошел к кунаку,
Пошел, перешел через Карби-реку,
То львом он казался, то страшным драконом,
В Нуху он ворвался с лицом разъяренным,
В Нухе дворянина спросил одного:
Найдется ль пристанище здесь для него?
В ответ промолчал иноверец проклятый.
А воин: "Пойдем, нужен мне провожатый".
Вот полдень встает над прозрачным ключом.
Неверному долг пред творцом – нипочем:
Сказали ему, чтоб исполнил намаз, -
Увы, от него услыхали отказ.
"Тот будет убит, кто не славит аллаха.
Тебя не убив, оскверню этот мир!"Мечом со всего он ударил размаха,
И был на лугу обезглавлен кяфир.Затем в убежавших ружье он направил,
А близко стоявших клинком обезглавил.
Как будто покой воцарился вокруг,
Но видит: враги появляются вдруг.
Четыре их тысячи было – и конных,
И пеших, со злобою в бой устремленных."Без крыльев взлетишь ли ты до облаков?
Теперь не спасешься от наших клинков!
Как волк убежишь ли, задравши овец?
Посмотрим, какой ты на деле храбрец!"– "Клинки из Египта, – запомните впредь, -
Не крылья ли наши, чтобы в небо взлететь?
Уйдем ли, как мыши, под землю незримо,
Когда наша сила – кремневки из Крыма?"Сказал и – ни с кем не сравнимый в сноровке
С утра до полудня стрелял из кремневки,
И, тряпкою рану заткнувши свою,
С полудня он в сабельном бился бою.
Каджаров убил он числом шестьдесят
И всех на завале сложил, говорят.
Душа храбреца устремилась в Синах.
Джигиты в смятенье, джигиты в слезах.
У Карби-реки, что его подняла,
Ликуют враги, – да умрут их дела!Легко Алазани и счастлив Тифлис,
А сами давно ль в лихорадке тряслись!
Теперь Голода, Карабах и Ганджа
Не будут бояться, от страха дрожа.
И там, в Дешлагаре, и рядом, в Шуре,
Спокойно в ночи и на ранней заре.
Во прахе – героя хунзахского тело,
На небо душа храбреца улетела.
