Но Нам и Гав и без того бежали со всей быстротой, на какую были способны, и не их вина была в том, что звери настигали…
С каждым шагом все явственнее слышалось дыхание медведей. Ярость их разгоралась по мере того, как сокращалось расстояние, отделявшее их от людей и время от времени то самец, то самка грозно рычали. Эхо многократно повторяло их рев, заставляя содрогаться Нама и Гава.
Скоро медведи были уже едва в нескольких шагах от уламров. Земля колебалась под ногами у Нао, и он чувствовал, что еще через мгновение страшный удар лапы обрушится на его спину…
Он предпочел встретить смерть лицом. Он резко повернулся, и свет огонька в плетенке ударил в глаза медведю. Огромный зверь замер, как вкопанный. Неожиданность смутила его. Пристально глядя на огонек, он глухо позвал самку. Но еще прежде, чем она подоспела, ярость проснулась в нем с удвоенной силой, и он ринулся на Нао… Уламр отскочил назад и изо всех сил швырнул в морду медведю свою плетенку. Удар пришелся по ноздре. Огонь вывалился из плетенки и обжег медведю глаза. Пока ошеломленный зверь сообразил, что с ним произошло, Нао успел выгадать несколько десятков шагов.
Впереди виднелась уже полоса тусклого света. Уламры теперь видели землю под ногами; они бежали быстрей и уверенней, не спотыкаясь. Но и медведи возобновили преследование.
Нао подумал, что на вольном воздухе опасность, угрожающая ему и его спутникам, не уменьшится, а только возрастет.
Снова медведь был в нескольких шагах. Жгучая боль в глазу разъярила его, он забыл всякую осторожность. Кровь ударила ему в голову, ничто теперь не могло удержать его порыва. Нао чувствовал это по взволнованному дыханию зверя, по его отрывистому, глухому рычанию.
Нао хотел было снова повернуться и дать бой, как вдруг Нам окликнул его. Нао увидел, что впереди обвалившаяся скала загромождала подземный ход, оставляя только узенький коридор у стены. Нам уже миновал этот коридор. Гав углубился в него. Медведь был всего в трех шагах от Нао, когда тот в свою очередь скользнул в узкий проход.
С разбегу медведь налетел на скалу: коридор бы слишком узок для него, и только морда его пролезла в проход. Зверь разинул пасть, обнажая острые клыки, и гневно зарычал. Но Нао уже не боялся его: огромная скала не сдвинулась бы с места даже, если бы ее толкали сотни мамонтов. Она удерживала медведя так же верно, как смерть.
Сын Леопарда насмешливо крикнул:
- Нао теперь сильнее великана-медведя! У него есть палица, топор и дротики. Он может ранить медведя, и медведь ничего ему не сделает!
И он поднял палицу.
Медведь успел втянуть морду обратно прежде, чем Нао нанес удар; он попятился назад, под прикрытие скалы. Злоба по-прежнему кипела в нем. Но он не поддавался ей. Сегодня он дважды получил урок от двуногого животного: дважды оно причиняло ему боль какими-то странными ударами. И, не будучи в силах отомстить, медведь затаил ненависть. Он знал теперь, что человек - опасный враг, и понял, что одной силы для победы над ним недостаточно, - тут нужны хитрость и осторожность. Медведица рычала сзади; она не пострадала от встреч с человеком и не извлекла из них урока предусмотрительности. Но рев самца призвал ее к осторожности, и она попятилась назад, полагая, что впереди встретилась какая-то природная западня. Она не могла предположить, что опасность исходила от жалких двуногих существ, скрывшихся за выступом скалы.
Глава девятая
УТЕС
Держа наготове острое копье, Нао несколько времени сторожил у прохода, не вернется ли медведь. Он мечтал отомстить ему. Но так как самец прятался в темноте за скалой, а самка и не подходила к проходу, Нао успокоился. Он вспомнил, что день близится к концу, а до равнины еще далеко, и пошел к выходу.
Подземный ход расширился, и с каждым шагом в нем становилось все светлей. Наконец, уламры выбрались на вольный воздух и радостными кликами приветствовали осенние тучи, плывшие по небу, крутой спуск с горы и безграничный, простор равнины.
Перед ними расстилались знакомые места; с раннего детства они знали каждое дерево в этих лесах, каждую травинку в стели, каждый уступ этих холмов; они тысячи раз переплывали и переходили вброд эти реки, обходили болота и ночевали под прикрытием нависших скал. Не больше двух дней пути отделяло их теперь от Большого болота, на берегах которого собиралось после войн и охотничьих походов все племя уламров.
Нам рассмеялся, как ребенок, Гав радостно вытянул вперед руки.
Нао, взволнованный воспоминаниями, чуть слышно прошептал:
- Мы скоро увидим племя!
Казалось, самый воздух равнины пахнул родным племенем. Весь облик местности здесь был иной, не похожий на земли, оставленные ими позади, на юго-востоке. Пережитые страдания и лишения мгновенно были забыты, и только радость близкого свидания занимала мысли уламров.
Нам и Гав не вспоминали о жестокости старших соплеменников и о тяжелых кулаках Фаума; с гордостью глядели они на маленькие огоньки в плетенках, которые им удалось сохранить, несмотря на тысячи препятствий, страданий и усталость.
Нао жалел, что пожертвовал своей плетенкой; правда, он подарит племени камни, содержащие Огонь, и научит, как пользоваться этими камнями. Но все же он предпочел бы, подобно своим спутникам, сохранить живым частичку того Огня, который он завоевал у кзамов.
* * *
Множество трещин и обвалы делали спуск с горы и трудным и опасным. Уламры осторожно подвигались вперед, опираясь на копья и дротики. Наконец, последние препятствия остались позади, и они очутились на равнине. Теперь перед ними лежала гладкая, хорошо знакомая дорога.
Нао хотел до наступления темноты дойти до излучины реки и там остановиться на ночлег.
День медленно угасал за темными облаками, громоздившимися на западе. На равнине появились стаи волков и собак; уламров удивила их многочисленность. Стаи сновали по всей равнине, оглашая воздух тоскливым воем.
Очевидно, переселение больших стад травоядных собрало их на этой обильной добычей равнине. Но теперь добычи стало меньше, и уламры с первого взгляда увидели, что зверей мучит жестокий голод.
Нао предложил своим спутникам прибавить шагу, зная, как опасны эти звери, когда их много. И в самом деле, волки и собаки разделились на две огромные стаи - направо собаки, налево волки - и побежали по следу уламров, огрызаясь и угрожающе рыча друг на друга.
Волки были сильнее и рослей, но собак было значительно больше.
По мере того, как ночь поглощала сумерки, глаза хищников сверкали все ярче: Нао, Нам и Гав видели со всех сторон множество светящихся точек, снующих в воздухе, как светляки.
Вначале звери держались на почтительном расстоянии, но, чем гуще становилась тьма, тем теснее окружали они людей и тем отчетливее слышен был легкий топот их лап. Собаки оказались более смелыми: некоторые из них опередили людей и преградили им путь. Тогда волки, испугавшись, что предприимчивые соперники перехватят у них добычу, угрожающе рыча, всей стаей бросились на собак. Собаки не испугались: считая, что по праву добыча принадлежит им, они ответили волкам дружным оглушительным лаем и в свою очередь оскалили клыки.
Обе стаи, ощетинившись, стояли друг против друга, готовые броситься в драку. Но часть собак побежала за уламрами, и остальные последовали их примеру. Снова две цепи зверей бежали по бокам горсточки уламров. Это упорное преследование в конце концов не на шутку встревожило людей.
Несколько собак опередили Гава, шедшего на левом фланге. Одна собака, ростом с доброго волка, остановилась, оскалила клыки и прыгнула на юного уламра. Гав метнул в нее дротик, и собака с протяжным воем упала на землю. Гав поспешил прикончить ее ударом палицы.
На жалобный вой товарки толпой прибежали остальные собаки. Стадное чувство было развито у них больше, чем у волков, и, когда одна из них была в опасности, вся стая иногда осмеливалась нападать даже на крупных хищников.
Нао опасался, что стая сейчас набросится на них. Он приказал Наму и Гаву подойти поближе, и втроем они остановились против возбужденной, рычащей своры собак, озадаченной и немного испуганной их поведением. Стоило одной из них осмелиться напасть, и тотчас же вся стая последовала бы за ней; тогда кости уламров забелели бы на равнине…
Вдруг Нао метнул дротик; одна собака свалилась на землю с пробитой грудью. Схватив ее за задние лапы, уламр швырнул в стаю волков еще живое животное; запах крови ударил в нос изголодавшимся волкам, и они мгновенно растерзали на части так легко доставшуюся добычу. В ту же секунду собаки, забыв про людей, ринулись на волков…