- Сын Тополя умеет поддерживать Огонь. Мать научила его этому, когда он был еще не больше волчонка. - Хорошо Если Нао не вернется прежде, чем солнце поднимется над верхушками тополей, Нам уйдет под защиту мамонтов Если же Нао не придет до конца дня, Нам должен будет один направиться к становищу уламров.
Нао ушел. Сердце его было неспокойно. Много раз он оборачивался и глядел на Нама, склонившегося над плетенкой с Огнем.
Глава шестая
ПОИСКИ ГАВА
Нао решил вернуться в становище людоедов, чтобы оттуда пойти по следам Гава. Он шел медленно. Раненое плечо горело, в голове был шум, огромная шишка вскочила на черепе в том месте, куда попал удар палицы.
Грустные мысли теснились в голове уламра. Даже после завоевания Огня его молодым спутникам и ему самому продолжали угрожать бесчисленные опасности. Когда-то они вернутся к своему племени, и удастся ли вообще вернуться живыми?
Наконец, он дошел до опушки ясеневой рощи. Отсюда несколькими часами раньше он увидел стоянку кзамов. Но тогда свет восходящей луны меркнул в зареве яркого костра, а теперь стоянка вымерла, головни, которые Нао разбросал, угасли, и темная ночь нависла над мрачным полем.
Напрягая слух, зрение и обоняние, Нао пытался определить, вернулись ли назад преследователи. Но все было неподвижно, и только изредка стонали раненые.
Тогда Нао решительно зашагал к Становищу. Раненые мгновенно перестали стонать, и казалось, что у погасшего костра лежат только одни трупы.
Но Нао не стал задерживаться здесь. Определив место, откуда Гав пустился бежать, сын Леопарда легко разыскал его след. Вначале не представляло никакого труда итти по нему: Гав бежал почти по прямой, и отпечаток его ног сопровождали многочисленные глубокие следы преследователей-кзамов. Но вскоре следы Гава начали описывать петли среди холмов, замкнутые круги проникали в заросли кустарника и, наконец, уперлись в болото. Нао с трудом снова разыскал их на берегу реки. Следы теперь были влажные, как будто Гав и его преследователи вышли из реки.
Нао прошел по следу еще тысячи три-четыре локтей; тут ему пришлось остановиться: тяжелые тучи заволокли луну, а заря еще не занималась. До рассвета нечего было делать, и сын Леопарда сел на смоковницу, видевшую уже десять поколений людей. Ночные хищники закончили охоту, дневные животные еще не просыпались в своих норах, дуплах деревьев или в чаще густого кустарника, куда они забрались на ночь.
Нао отдыхал, нетерпеливо поглядывая на восток, где за линией холмов медленно занималась осенняя заря, тусклая, холодная и неприветливая. Уже поднялся предрассветный ветерок, и заколыхались пожелтевшие листья смоковниц.
Проглотив кусок сырого мяса, Нао снова принялся за поиски. Из рощи след Газа шел по песчаной равнине, покрытой редкой травой и чахлым кустарником, потом свернул в тростниковую заросль на краю болота, поднялся по склону холма и, наконец, затерялся на берегу реки, которую Гав, очевидно, перешел вброд.
Нао в свою очередь переправился на противоположный берег реки и там, после долгих поисков, установил, что следы кзамов разделились - видимо, они окружили Гава.
В продолжение нескольких минут сын Леопарда нерешительно топтался на месте. Он понимал, что не имеет права рисковать Огнем, жизнью Нама и своей собственной, чтобы притти на помощь Гаву. Теперь он должен был опасаться встречи не только с двумя группами преследователей Гава, но и с отрядом, который пустился в погоню за Намом и потерял его следы. Встреча с этим отрядом была бы тем опасней, что, следуя за сыном Тополя, он обогнал Гава и мог отрезать Нао путь к отступлению.
Но желание спасти молодого уламра так увлекло Нао, что он решил пренебречь опасностью. Зная, что в быстроте бега с ним не может сравниться ни один из кзамов, он, не колеблясь, пошел по следу Гава, лишь изредка останавливаясь, чтобы оглядеть окрестность.
Рыхлая почва равнины сменилась твердым гранитом, едва прикрытым тончайшим слоем чернозема. След огибал подножье холма с отвесными, крутыми склонами.
Нао решил взобраться на холм. Отпечатки шагов на земле были совсем свежие, и можно было надеяться с вершины холма увидеть самого Гава или его преследователей.
Уламр стал карабкаться по склону холма, цепляясь за кусты.
Достигнув вершины, он увидел Гава; молодой воин бежал по участку красной глины, казавшемуся обагренным кровью бессчетных тысяч животных.
За ним, не отставая, бежали несколько широкоплечих длинноруких и коротконогих кзамов. С севера, наперерез беглецу, приближалась другая группа кзамов. Несмотря на то, что погоня длилась уже несколько часов, сын Сайги, повидимому, сохранил еще достаточно сил, и в поступи его не было заметно усталости.
В продолжение этой долгой осенней ночи Гав бережно расходовал свои силы, пускаясь бежать со всей скоростью, на какую он был способен, только чтобы избегнуть засады или чтобы подразнить своих преследователей. Но, к несчастью, в пылу бегства, он заблудился, и теперь не знал, в каком направлении искать холм, где Нао назначил ему свидание.
Гав направлялся к сосновому лесу, темневшему на северо-востоке. Ближайшие к нему преследователи, рассыпавшись цепью длиной в тысячу локтей, преграждали отступление на юг. Группа, бежавшая с севера, разгадав замысел Гава, вдруг переменила направление. Очевидно, кзамы решили одновременно с ним добраться до опушки леса.
Положение беглеца не было ни угрожающим, ни даже опасным при условии, если, попав в лес, он сразу свернет на северо-запад. Проворный сын Сайги без труда мог значительно опередить кзамов; тогда Нао догонит его, и они вместе вернутся к берегам Большой реки.
Оглядев окрестность, Нао увидел, что под прикрытием высокого кустарника можно незаметно подойти почти вплотную к опушке леса.
Нао собрался было спуститься на равнину, чтобы привести этот план в исполнение, как вдруг новое обстоятельство заставило его остановиться: на северо-западе появился еще один отряд кзамов. Гав мог надеяться теперь на спасение, только удирая во всю прыть в западном направлении. Но он, повидимому, не заметил этой опасности и медленно трусил по прямой.
Снова в груди Нао стали бороться противоречивые чувства. Он хотел спасти Гава и понимал, что этим самым он подвергает опасности Огонь, Нама и свою жизнь. И снова чувство привязанности к молодому воину одержало верх над осторожностью.
Бросив еще один пристальный взгляд на равнину и запечатлев в памяти все особенности ее, сын Леопарда поспешно сбежал с холма и под прикрытием кустарника побежал на запад.
Когда кустарник кончился, он скользнул в высокую траву и, согнувшись, стрелой понесся прямо к опушке леса. Он бежал значительно быстрее, чем Гав и кзамы, которые берегли силы, и первым очутился на опушке леса.
Теперь необходимо было дать знать беглецу о себе. Он трижды закричал, подражая крику оленя, - это был обычный сигнал уламров. Но расстояние было слишком велико, и Гав не расслышал или, быть может, озабоченный мыслью о преследователях, не понял сигнала.
Это понудило Нао выдать свое присутствие. Он выскочил из-под прикрытия и издал громкий боевой клич уламров. Протяжный рев, подхваченный всеми отрядами кзамов, наступавшими с юга, севера и востока, был ему ответом.
Гав остановился, как вкопанный; он не верил своим ушам и глазам. Но, убедившись, что слух и зрение не обманули его, со всех ног радостно кинулся к сыну Леопарда.
Уверившись в том, что Гав заметил его, Нао повернул и побежал прямо на запад. Но вновь прибывший отряд кзамов, увидев это, изменил направление и несся теперь наперерез ему. План людоедов был понятен: они преграждали беглецам дорогу на север, юг и восток, тесня их к западу, где вставала высокая каменная гряда, взобраться на которую было почти невозможно.
Видя, что Нао все-таки бежит прямо к этой гряде, кзамы радостно закричали и еще теснее сжали кольцо вокруг уламров. Передовые преследователи уже были в пятидесяти локтях от них и на ходу занесли копья, готовясь метнуть их в противников. Но Нао, увлекая за собой Гава, неожиданно нырнул в кусты и скрылся в ущелье, которое он высмотрел с вершины холма.
Людоеды заревели от бешенства; часть из них последовала за уламрами в ущелье, другие же бросились в обход препятствия.