Если на улице царили мрак и тишина, то на широком дворе, где он оказался, было светло и шумно. Из дома доносились веселые песни, смех и звон стаканов. Граф де Монтестрюк взял кожаные мешки, которые все три всадника держали перед собой в руках, и стал подниматься по винтовой лестнице с остроконечными окнами.
Франц проворно отвел лошадей в сарай и щедрой рукой насыпал им овса из стоявшей рядом бочки. Джузеппе внимательно следил за своим господином, уже поднявшимся на первый этаж. Занося ногу на последнюю ступеньку, граф поскользнулся, и один из мешков упал на камни.
- Скверная примета! - проворчал Джузеппе, покачав головой.
Но граф уже оправился и вошел в большую комнату, где его встретили радостными криками.
- Наконец-то! Вот и он!.. Граф де Монтестрюк!.. За здоровье графа!
Тридцать стаканов наполнились до краев и разом осушились. Граф выпил свой и вылил на паркет последнюю каплю красного вина.
- Черт возьми! Хоть ты и поздно приехал, но зато не с пустыми руками! - сказал один из пирующих, погладив рукой туго набитые мешки.
Граф засмеялся, положил их на стол, который затрещал под ними, и сказал:
- Тут шесть тысяч пистолей. Я поклялся, что или удесятерю эту сумму, или ни одного пистоля не привезу назад, и сдержу слово!
Джузеппе уселся на солому рядом со своим товарищем и еще раз взглянул на окна. Сова пролетела мимо одного из них и задела стекло крылом. Опять итальянец покачал головой.
- А сегодня еще и пятница! - произнес он.
Затем Джузеппе устроился поудобнее на соломе и, завернувшись в плащ, заснул, положив руку на рукоятку своего кинжала. Франц из предосторожности уже положил между собой и им пистолеты.
Общество, к которому присоединился граф Гедеон, состояло из двадцати самых отчаянных игроков Арманьяка и из дюжины молоденьких и хорошеньких женщин, которые наживались на обломках наследственных состояний. Одна из самых прелестных, блондинка с черными глазами, подбежала к столу и, срывая с него скатерть, крикнула серебристым голоском:
- Битва начинается! - И, вынув из кармана колоду карт, она бросила ее на блестящий полированный стол.
Другая положила рядом с картами кожаный стаканчик, из которого высыпались шесть белых игральных костей.
Все общество, проходимцы и дворяне, уселось вокруг стола. Когда граф Гедеон подходил к ним, одна из красавиц повисла у него на руке и сказала заискивающим голосом:
- Если вы выиграете, а счастье всегда в ладу с доброй славой, вы уделите мне часть выигрыша на атласное платье… Ваша милость не останется в убытке.
Все прочие дамы тоже вертелись вокруг него, и каждая в свою очередь что-нибудь у него выпрашивала; а он обещал все, чего они хотели. Присев к игрокам, он одной рукой оперся на стол, а другой открыл один из мешков, затем положил горсть золота на карту и воскликнул:
- Для начала сто пистолей на пиковую даму!.. Пиковая дама брюнетка, как и ты, моя милая, и если она выйдет, то и на твою долю достанется!
Граф стал метать карты; дама пик проиграла.
- Червонная дама блондинка, как ты, моя прелесть, - сказал он весело, обратившись к другой соседке, - двести пистолей на даму червей, и если она выиграет, я высыплю их тебе в ручку.
Опять стали метать карты, и дама червей тоже не выиграла.
Игра пошла живо. Когда граф де Монтестрюк выигрывал, хорошенькие розовые пальчики протягивались к кучке золота, которую он подвигал к себе, и брали себе сколько хотели. Когда он проигрывал, дамская ножка сердито стучала по полу.
Через час из первого мешка не осталось ничего. Граф отбросил его в сторону.
- На четыре удара весь мешок, - крикнул он, - и по пятьсот пистолей удар! Но теперь - в кости.
Он схватил дрожащей рукой один из стаканов и тряхнул им. Молодой человек большого роста с рыжими усами и ястребиными глазами взял другой стакан.
- Согласен на пятьсот пистолей, - сказал он. - Если я и проиграю, то только отдам вам назад то, что у вас же выиграл.
Кости упали на стол.
- Четырнадцать! - крикнул граф Гедеон.
- Пятнадцать! - ответил человек с рыжими усами.
В четыре удара граф проиграл и второй мешок и бросил его на другой конец залы.
- У меня есть еще третий, - воскликнул он и, развязав его, высыпал золото перед собой.
- Последний - самый лучший! - заметила красавица с черными волосами.
- На два удара последний! - сказала блондинка.
Граф сунул руки в кучку и разделил ее пополам.
- Кому угодно? - спросил он.
- Мне! - сказал капитан с рубцом на лице. - Тысяча пистолей! Да этого не заработаешь и за двадцать лет на войне.
Граф Гедеон подвинул вперед одну из кучек. Наступило мертвое молчание. Кости покатились между двумя игроками.
- Семь! - сказал граф глухим голосом, сосчитав очки.
Капитан в свою очередь бросил кости.
- Семь! - крикнул он.
- Счастье возвращается! - воскликнула блондинка. - Поскорей бросай!
Граф бросил.
- Шестнадцать! - крикнул он весело.
- Семнадцать! - ответил капитан.
Граф де Монтестрюк побледнел: первая кучка уже исчезла, но он, подвинув вперед другую, сказал:
- Теперь идет арьергард!
Это был его последний батальон; у всех захватило дыхание. Оба противника разом опрокинули свои стаканы и разом их сняли. У графа было девять, у капитана десять.
- Я проиграл, - сказал граф.
Он взял мешок за угол, встряхнул его и бросил на пол. Потом поклонился всей компании, не снимая шляпы, и твердым шагом вышел из комнаты.
II
Ночное свидание
Если бы граф Гедеон, покидая Монтестрюк, вместо того, чтобы ехать в Лектур, поехал по дороге, которая огибала замок, он заметил бы, что свет от месяца, как уверял Франц, на стекле в комнате графини не исчезал и даже не слабел, когда месяц скрывался за тучей. Этот огонь дрожал в окне башни, стена которой была возведена на отвесной скале. С этой стороны замка, слывшей неприступной, никто даже и не подумал вырыть ров.
В то время как граф пускал своего коня в галоп по дороге в Лектур, из чащи шагах в ста от замка вышел какой-то человек. Подойдя к скале, над которой высилась башня с огоньком наверху, незнакомец вынул из кармана свисток и взял три жалобные и тихие ноты, прозвучавшие в ночной тишине подобно крику птицы. В ту же минуту свет исчез, и вскоре к подножию скалы спустился конец длинной шелковой веревки с узлами, брошенный вниз женской рукой. Незнакомец схватил веревку и стал подниматься вверх по скале и по каменной стене.
За несколько минут он добрался до окна; две руки обхватили его со всей силой страсти, и он очутился в комнате графини, у ее ног. Она, вся дрожа, упала в кресло. Он схватил ее руки и покрыл их поцелуями.
- Ах! Как вы рискуете! - прошептала она. - Под ногами - пропасть, кругом - пустота; когда-нибудь быть беде, а я не переживу вас!
- Чего мне бояться, когда вы ждете меня! - вскричал он в порыве любви, которая верит чудесам и может сама их совершать. - Ах, Луиза, как я люблю вас!
Луиза обняла молодого человека за шею, и слезы показались у нее на глазах.
- А я, разве я не люблю вас? Ах! Ради вас я обо всем забыла, даже о том, что для меня дороже жизни! И однако же, я все боюсь, что когда-нибудь меня постигнет наказание…
Она вздрогнула. Молодой человек сел рядом с ней и привлек ее к себе. Она опустила голову ему на плечо.
- Я видела грустный сон, друг мой; черные предчувствия преследовали меня целый день… Ах, зачем вы сюда приехали? Зачем я вас здесь встретила? Я не рождена для зла, я не из тех, кто может легко притворяться… Пока я вас не узнала, я жила в одиночестве, я не была счастлива, но я не страдала…
- Луиза, ты плачешь… а я готов отдать за тебя всю свою кровь!..
Она страстно прижала его к сердцу и продолжила:
- И однако же, милый, обожаемый друг, я ни о чем не жалею… Что значат мои слезы, если со мной ты узнал счастье! Моя ли вина, что я полюбила тебя с первого же взгляда?.. Я пошла к тебе, как будто невидимая рука вела меня.
Вдруг раздался крик филина, летавшего вокруг замка. Графиня вздрогнула и побледнела.
- Ах, этот зловещий крик!.. Быть беде в эту ночь.
- Беде!.. Оттого, что ночная птица кричит, ища добычу?
- Сегодня мне всюду чудятся дурные предзнаменования. Вот сегодня утром, выходя из церкви, я наткнулась на гроб, который несли туда… А вечером, когда я возвращалась в замок, у меня лопнул шнурок на четках, и черные и белые косточки все рассыпались. Беда грозит мне со всех сторон!
- Что за мрачные мысли! Они приходят вам просто от вашей замкнутой, монастырской жизни в этих старых стенах. В ваши годы и при вашей красоте эта жизнь вас истощает, делает вас больной. Вам нужен воздух двора, воздух Парижа и Сен-Жермена, воздух праздников, на которых расцветает молодость. Хотите вверить мне свою судьбу? Я сделаю вас счастливой. Мои рука и шпага - ваши, сердце - тоже. Имя Колиньи довольно знатное. Куда бы я ни пошел, меня всюду примут, в Испании и в Италии, а Европе грозит столько войн, что дворянин из хорошего рода легко может составить себе состояние, особенно когда он уже показал себя и когда его зовут графом де Колиньи.
Луиза грустно покачала головой и сказала:
- А мой сын?
- Я приму его как своего собственного.