Хаит наблюдал за штандартенфюрером и "шахиней" и покусывал губы - возобновление игры, прерванной в вагоне, его не устраивало. Не устраивало по той простой причине, что жена президента была лишней сейчас. Уже не честь "шахини" намеревался защищать военный министр и вице-президент - наплевать в конце концов на этику! - собственные интересы оберегал капитан Хаит. У него деловой разговор с Ариповым, а тут третье лицо. И вообще, какого черта Рут липнет к этому полковнику? Именно к полковнику.
- Господа, я пошутила! - вдруг переменила тон "шахиня". - Я освобождаю вас от трудной обязанности пажей… Вы свободны… но только проводите меня до машины! - Она сделала строгое и даже тревожное выражение лица. - Мне не хочется спускаться вниз в окружении солдат и телохранителей… И потом… - Лицо стало грустным. - Вы сами, впрочем, понимаете…
Хаит мгновенно успокоился: как это он сразу не догадался о причине открытого интереса Рут к полковнику. Ей страшно здесь. Могут стрелять. Стрелять, хотя все меры приняты и клуб наводнен эсэсовцами. Но что эсэсовцы. Потсдамский выстрел произвел человек в форме СС.
- Простите, - извинился Хаит. - Это наш долг… Только не волнуйтесь, янга!
Они стали по обе стороны "шахини" и так, втроем, направились вниз, по лестнице.
"Теперь я не волнуюсь, - подумала Рут. - Я спокойна. Могу даже смеяться. В компании таких милых офицеров женщина имеет право быть веселой". И она, играя беззаботность, заговорила о каких-то пустяках. Смешных пустяках…
На середине лестницы ее кольнул чей-то взгляд. Сбоку или спереди.
"Кто? - вздрогнула Рут. - Кто смотрит на меня? Кому я служу, чей приказ выполняю?" Ей очень захотелось увидеть человека, с которым она разговаривала в купе. Продолжая улыбаться, Рут принялась шарить взглядом по толпе. Делегаты торопились, они смотрели на двери, распахнутые на улицу, и никто - на "шахиню". Почти никто!
И вдруг - голубые колючие глаза. Снизу, из-под лестницы. Там стоял Берг и разговаривал с каким-то немцем в штатском. Опять Берг.
Странная мысль осенила "шахиню". Очень странная, просто нелепая. "Здесь никто не проходил!" - вспомнила она слова гестаповца. А ведь проходил. Проходил тот туркестанец, допрашивавший ее в купе. Не мог же он раствориться за дверью, подобно дымку сигареты. Или уже настало время духов! Нет, в это она не верит. Значит, гестапо включилось в игру. Все включились. Какой должна быть важной тайна, чтобы ее разгадывало столько людей!
И тут "шахиня" подумала о своей доле в игре. Собственном выигрыше. Иначе зачем стараться, зачем рисковать!
- Господа! - сказала она весело, очень весело, словно заметила что-то необыкновенно забавное, даже смешное, хотя ни забавного, ни смешного не было рядом - была серая, унылая толпа, способная вызвать лишь раздражение. - Господа, я передумала… Мы не расстанемся у машины. Нас ждет столик в ресторане… И пожалуйста, без кислых мин, или вы способны оставить даму одну в такую минуту?
Она взяла спутников под руки и решительно застучала своими легкими туфельками по ступеням лестницы.
В гостинице "Дунай" Берг потребовал ключ от номера господина военного министра. Ключ и обязательство молчать.
- В течение часа никто не должен стучаться в дверь! Вы меня поняли? - предупредил он дежурного по отелю.
- Да, господин оберштурмфюрер! Если бы даже я не понял, вы вполне могли рассчитывать на мой опыт: не первый раз требуют ключи от номеров…
- Тем более… Но надеюсь, не от этого номера?
- Разумеется. Гауптман только вчера вселился… Вам не нужна помощь?
- Нет, благодарю… Достаточно ключа и спокойствия…
Он поднялся наверх и отпер дверь номера.
Комната была прибрана и проветрена, мебель расставлена по своим местам - никакого намека на недавнее пребывание здесь гостя. Лишь на столе лежало несколько иллюстрированных журналов с фотографиями солдат на обложках, не свежих журналов, но и не особенно старых - двухмесячной и трехмесячной давности. Они были сложены аккуратной стопкой, видимо, горничная и тут проявила свою заботу о порядке - так гости не держат чтиво.
Берг лишь мельком глянул на журналы - его интересовал платяной шкаф. Он растворил его и огорченно поморщился - ни единой вещи, способной что-то сказать о военном министре, здесь не было. Даже цивильный костюм не захватил с собой в Вену Хаит, а именно на костюм рассчитывал Берг, предпринимая обыск в номере военного министра. Где, как не в карманах костюма или под его подкладкой могли храниться документы! Все имущество капитана в бауле, скромном кожаном бауле с никелевой застежкой.
И баул пуст - в понимании Берга, естественно: там смена белья, бритвенный прибор, флакон одеколона. Второго дна нет. Следовательно, нет ничего скрытого. Полки в левой стороне шкафа заняты щеткой, старой, стертой наполовину и наполовину вылезшей. Обеднела Вена!
На всякий случай Берг проверяет постель, угол за шкафом, портьеры. Маловероятно, что Хаит припрятал пакет здесь, в номере, но чего не бывает! В туалете, ванной тоже никаких признаков конспирации. Значит, пакет с Хаитом или с кем-то другим. С полковником, например. Хотя вряд ли. Хаит не станет делить добычу. Это не в его правилах, да и полковник не тот человек, которому можно доверить тайну. Он стоит в стороне от "правительства", не тверд в принципах и не разделяет точку зрения своих партнеров. Есть кто-то третий. Кто?
Искать ответа в номере бесполезно. Осторожный, собранный, взвешивающий каждый свой шаг Хаит не допустит промаха. В этом Берг убеждается еще раз, здесь в гостинице.
Прошло всего лишь двадцать минут. Уйти просто так, ничего, абсолютно ничего не добыв, глупо. Досада уже вселилась в Берга и гложет его. Сердит! Он прохаживается по комнате осторожной, мягкой походкой, шаги тонут в ворсе коврика, прохаживается и думает. Мысль возвращается к первоначальному, самому простому и элементарному, от которого обычно рождается сложное и запутанное. Берг рассуждает: если человек действует, а Хаит действует, то этому процессу сопутствует множество побочных элементов движения. Вначале они кажутся случайными, даже далекими от главного. Но они объясняют, ставят какие-то вехи. Вехи ведут к различным узлам и загадкам. Загадки, решенные, конечно, открывают более ясный и точный путь к главному…
Прохаживаясь мимо столика, Берг раз и другой глянул на журналы. Журналы с фотографиями солдат на обложках. Вот они идут в атаку… Вот они поджигают какой-то дом… Вот ловят…
Кого ловят? Берг остановился, взял в руки журнал, всмотрелся в обложку. По вспаханному полю в сторону рощи бежит парашютист. Лицо его искажено усталостью - смертельно трудно бежать с ранцем за плечами. Что в ранце, неважно, но он тяжел, лишь большой груз так сгибает человека. Парашютист, судя по облику, англичанин, хотя и одет в форму немецкого офицера. Фуражки на нем нет, уронил - она чистенькая, красивая лежит на земле, - и волосы светлыми прядями мечутся по ветру, застилают глаза. "Охота на "быков" - подписано внизу страницы. Булль - бык! - прозвище, которым наградили своих западных противников немцы. Под фотографией оно звучит нелепо, неуклюже. Несчастный, усталый, сухой, как жердь, парашютист так не похож на быка! Сейчас его можно было бы назвать зайцем, спасающимся от волков.
На следующей странице под крупным заголовком "Не верь глазам своим!" запечатлены сценки из сельской жизни: круглолицый, улыбающийся француз угощает немецких офицеров вином; миловидная девица сидит в обнимку с ефрейтором под тенью буков; одинокий старик рыхлит тяпкой землю под кустом винограда; рыбак выносит на берег корзину с рыбой, рядом с ним мальчонка в рваных закатанных до колен штанах… Текст внизу пояснял: "Франция наводнена шпионами. Все эти "мирные" люди - лазутчики врага, агенты английской и американской разведок. Их уже нет, но кто может поручиться, что другие, стоящие с вами рядом, угощающие вином, подставляющие губы для поцелуя, развлекающие песенкой, - не такие же шпионы. Немецкий солдат, будь бдителен, ты на чужой земле!"
Обычные журнальные иллюстрации того времени. На них уже не обращали внимания. Но Берг обратил. Обратил потому, что страница кем-то до него изучалась, причем весьма старательно. Вот след сигареты. Человек держал ее в правой руке и одновременно перелистывал журнал. На этой странице взгляд и рука остановились. Надолго. Человек рассматривал фотографии, читал текст. Его что-то взволновало: рука невольно склонилась и горящей стороной сигареты коснулась листа. С самого края. Вот опаленная бумага. Еще, еще… Человек не сразу заметил это, лишь запах горелого заставил оторваться от текста. Не только оторваться - ладонью он попытался стереть след. Размазал по краю пепел… Потом снова читал и снова прожег лист, но уже в другом месте - в самом низу страницы.
Что же он читал? Что так увлекло его?.. Ага, юг Франции. Там идет борьба с партизанами и вражеской агентурой. Примечательная фраза: "Коммуникации и места расквартирования немецких частей наводнены агентурой противника. За последнее время в департаменте Гар обезврежено около тридцати лазутчиков…" Департамент Гар?! Все тот же юг Франции, близость к Марселю, Тулону и Сету - средиземноморским портам, где немцы ждут высадки десантов. Все тот же Ним - с немецким, а теперь смешанным гарнизоном. К нему тянутся агенты. И этот торговец, предлагающий вино офицерам, наверное, из Нима или его окрестностей. Все очень типичное для юга - и одежда, и обстановка…
Итак, Ним. Туда едет полковник Арипов. Там предполагаются "военные действия", ход которых определяет здесь Баймирза Хаит. Именно для этого ему понадобился журнал с иллюстрациями: так сказать, знакомство с будущим театром военных действии, с противником, запечатленном на фотографиях.