- Да уж, никак не глупее того, что граф Аквильский лежит на земле с раной в плече и беседует на равных с дураком.
Улыбка Франческо сделалась шире.
- Благодари Бога, что Фанфулла ушел, а не то эти слова стали бы для тебя последними. Ибо, обладая приятной наружностью, Фанфулла в душе кровожадное чудовище. Со мной же все обстоит иначе. По натуре я человек очень мягкий, как ты, добрый шут, должно быть, слышал. Только постарайся как можно скорей забыть мое имя и нынешнее состояние, иначе тебе прямая дорога в ад - в раю шуты не требуются.
- Мой господин, простите меня. Я во всем буду повиноваться вам.
Тут из-за кустов донесся женский голос, звонкий и мелодичный:
- Пеппино! Пеппино!
Шут вскочил.
- Меня зовет госпожа.
- Значит, госпожа у тебя все-таки есть, хоть господин твой - глупость. - Граф рассмеялся. - Хотел бы я лицезреть ту даму, которой ты имеешь честь принадлежать, мессер Пеппино.
- Для того чтобы лицезреть ее, вам достаточно повернуть голову, - прошептал Пеппино.
С улыбкой, в которой сквозило пренебрежение, граф Аквильский неторопливо повернул голову в направлении, указанном шутом. В тот же миг выражение его лица изменилось. Пренебрежение уступило место изумлению, а то, в свою очередь, благоговейному трепету.
На краю поляны, где он лежал, замерла женщина. Стройная, изящная, в белом платье с зеленым бархатным лифом, с золотистыми волосами. Но больше всего графа поразили ее чудесные глаза, в которых было удивление от нежданной встречи.
Приподнявшись на локте, Франческо дель Фалько, словно зачарованный, всматривался в эти глаза, которые могли принадлежать разве что святой, спустившейся прямо из рая.
Чары нарушил голос Пеппино, склонившегося в низком поклоне госпоже. Тут же вскочил и Франческо. Забыв о ране, он тоже поклонился даме. А в следующее мгновение, охнув, рухнул в высокую траву и потерял сознание.
Глава 4. Монна Валентина
Впоследствии граф Аквильский пребывал в убеждении, что не что иное, как ослепительная красота девушки всколыхнула его душу и сразила наповал, вот он и рухнул к ее ногам. Нам же представляется более убедительным мнение Фанфуллы и монаха, хотя граф и считает его оскорбительным: от резкого движения рана на плече открылась, и причиной обморока послужили боль и слабость, вызванные большой потерей крови.
- Кто это, Пеппе? - спросила девушка у шута, а тот, памятуя о данной им клятве, ответил, что не имеет представления, и добавил, что несчастный ранен.
- Ранен? - повторила девушка. Ее глаза наполнились жалостью. - И совсем один?
- Его сопровождал какой-то дворянин, моя госпожа, но они вместе с фра Доминико отправились в монастырь Аскуаспарте за целебной мазью и бинтами.
- Бедняжка, - прошептала девушка, глядя на лежащего без чувств Франческо. - Кто же его ранил?
- Об этом, моя госпожа, я не ведаю.
- И мы ничем не можем помочь ему до возвращения его друзей? - Она склонилась над графом. - Не стой как пень, Пеппино. Лучше принеси мне воды из ручья, бездельник.
Шут огляделся в поисках подходящего сосуда, его взгляд упал на широкополую шляпу графа, которую он прихватил по пути. Когда он вернулся, девушка сидела на траве, а голова еще не пришедшего в сознание Франческо покоилась у нее на коленях. Она смочила платок принесенной Пеппе водой и протерла им лоб Франческо.
- Смотри, Пеппе, он истекает кровью. Камзол весь промок, а кровь все идет и идет. Святая дева! - Она увидела рану в плече и побледнела. - Скорее всего он умрет от нее, а он еще так молод, Пеппино.
Франческо шевельнулся. С его губ сорвался легкий стоп. Поднял отяжелевшие веки, и их взгляды встретились. Рука девушки продолжала обтирать влажным платком его лоб.
- Ангел красоты! - мечтательно прошептал граф, еще не понимая, на земле он или уже на небесах. Затем, придя в себя, торопливо добавил: - Ангел доброты!
Девушка не нашлась что ответить, но графу достаточно было и того, что ее щеки покрылись румянцем. Ведь она только-только покинула стены монастыря и еще не привыкла к галантностям кавалеров.
- Вы страдаете? - наконец спросила она.
- Страдаю? - В его голосе послышалось недоумение. - Страдаю ли я, когда моя голова на такой чудесной подушке, а ухаживает за мной сам небесный ангел? Нет, моя госпожа, боли я не испытываю. Наоборот, я счастлив, как никогда.
- О Господи! Как же он ловок на язык, - подал голос Пеппино.
- А, ты еще здесь, мессер шут? - Франческо слегка повернул голову. - А где Фанфулла? Его нет? Да, да, припоминаю: он ушел в Аскуаспарте с монахом. - Граф приподнялся и оперся на локоть.
- Вам нельзя двигаться, - забеспокоилась девушка, решив, что он хочет подняться.
- Нельзя, но я должен. - И, вновь подняв на нее глаза, Франческо спросил, как ее зовут.
Она с готовностью ответила:
- Я Валентина делла Ровере, племянница Гвидобальдо из Урбино.
Брови Франческо изумленно взлетели вверх.
- Наяву ли все это происходит со мной или же я попал в сказку, где принцессы ухаживают за странствующими рыцарями?
- Так вы рыцарь? - В ее глазах появилось изумление, ведь даже сквозь стены монастыря просачивались волнующие истории об этих благородных воинах.
- Я ваш рыцарь, моя госпожа, и на веки веков покорный слуга, если вы осчастливите меня такой честью.
От столь смелых слов и взгляда глаз Валентина зарделась и отвела глаза. Но ни в коей мере не возмутилась. В его речи не было наглости, а лишь то, что, как она думала, и должен говорить поверженный рыцарь даме, облегчающей его страдания. Пеппино же, знающий, с кем имеет дело Валентина, не вмешивался.
- А как ваше имя, мессер? - спросила девушка после недолгого молчания.
В глазах графа мелькнула тревога, он покосился на шута, который все еще улыбался.
- Меня зовут… Франческо. - Он тут же сменил тему разговора, пресекая тем самым ее дальнейшие расспросы. - Но скажите мне, моя госпожа, как вышло, что вы, знатная дама, оказались в лесу в компании лишь этого жалкого подобия мужчины? - Он кивнул в сторону Пеппе.
- Мои люди здесь неподалеку. Мы сделали привал на ночь. Я держу путь ко дворцу моего дяди из монастыря святой Софьи. Меня охраняют мессер Ромео Гонзага и двадцать кавалеристов. Как видите, защита у меня надежная, не считая Пеппе и фра Доминико, моего духовного отца.
Вновь наступившее молчание нарушил Франческо:
- Значит, вы - младшая племянница его светлости, правителя Урбино?
- Нет, нет, мессер Франческо. Старшая, - поправила она его.
Лицо графа помрачнело.
- Это вас прочили в жены Джану Марии?! - воскликнул оп.
Шут навострил уши, а глаза девушки изумленно раскрылись, ибо она понятия не имела, о чем идет речь.
- Что вы сказали? - переспросила она.
- Да так, ничего. - Граф тяжело вздохнул. Из-за деревьев послышался мужской голос:
- Моя госпожа! Моя госпожа Валентина!
Франческо и девушка оборотились на крик и увидели выходящего на поляну роскошно одетого мужчину. Серый, украшенный золотыми пластинками камзол, под ним расшитая золотом безрукавка, берет в тон камзолу, с пером, крепящимся пряжкой с драгоценными камнями, золотая рукоять меча. Ножны серого бархата, на которых тоже нашлось место драгоценностям. Женственное лицо, голубые глаза, золотистые волосы.
- Смотрите! - с пафосом воскликнул Пеппино. - И да лицезрейте последнюю итальянскую модель Золотого осла Апулея.
Увидев, что племянница Гвидобальдо сидит на земле, а у нее на коленях лежит голова Франческо, мужчина в отчаянии всплеснул руками.
- Святые небеса! - воскликнул он, поспешив к девушке. - Что за занятие вы себе нашли? И кто этот отвратительный тип?
- Отвратительный? - монна Валентина чуть не задохнулась от негодования.
- Так кто же он? - настаивал расфуфыренный красавец. - И что он делает рядом с вами? Боже мой! Да что теперь скажет его сиятельство? Он же сотрет меня в порошок, узнав об этом. Кто этот человек, моя госпожа?
- Разве вы не видите, мессер Гонзага? - пылко воскликнула Валентина. - Раненый рыцарь.
- Рыцарь? - фыркнул Гонзага. - Скорее бандит, грабитель с большой дороги. Как тебя зовут? - грубо спросил он у графа.
Тот чуть отодвинулся от Валентины, перенеся всю тяжесть тела на локоть.
- Умоляю вас, моя госпожа, не дозволяйте вашему смазливому пажу подходить ближе. Он так сильно надушился, что я боюсь вновь лишиться чувств.
Насмешка не осталась незамеченной. Гонзага еще сильнее распалился.
- Я не паж, болван! - Он стремительно обернулся. - Бельтраме, ко мне!
- Что вы собираетесь предпринять? - в тревоге воскликнула девушка.
- Мой долг - связать этого бродягу и доставить в Урбино.
- Мессер, вы можете поранить ваши благородные ручки, если коснетесь меня, - холодно отчеканил граф Аквильский.
- Ага! Так ты еще мне угрожаешь, негодяй? - Но Гопзага на всякий случай отступил на несколько шагов, прежде чем крикнуть: - Бельтраме! Где ты запропастился?
На его зов на поляну вывалились шестеро солдат в латах и при оружии.
- Какие будут приказания, мессер? - спросил их командир, бросив беглый взгляд на лежащего на траве графа.
- Связать этого пса.
Но не успел Бельтраме сделать шаг в сторону графа, как Валентина преградила ему путь.
- Не сметь его связывать! - На глазах Франческо из юной девушки она превратилась в знатную даму, привыкшую повелевать. - Именем моего дяди приказываю вам оставить этого господина в покое. Он - раненый рыцарь, за которым я ухаживаю, потому-то, похоже, и рассердился мессер Гонзага.