Подали вторую перемену - миндальные fricatella, с толчеными миндальными орехами, вымоченными в молоке и розовой воде, смешанными с рубленой куриной грудкой, мукой, яичными белками и сахаром. Все, кроме Пьетро и Марцилио, продолжавших сверлить друг друга глазами, с энтузиазмом принялись за еду.
Кангранде решил вернуть общество к светской беседе.
- Предлагаю возобновить спор, который мы вели, когда вы, синьоры, - Кангранде жестом указал на падуанцев, - штурмовали стены Сан-Пьетро. Мы обсуждали роль, которую в нашей жизни играют звезды.
Конечно же, первым заговорил Данте.
- Ключевая фраза в данном вопросе - "Ratio stellarum, significatio stellarum". Пьетро, переведи.
Пьетро откашлялся и, глядя в упор на Марцилио, очень четко, будто объяснял что-то непонятливому ребенку, произнес:
- "Ratio stellarum, significatio stellarum" - порядок движения против смысла этого движения. "Ratio" означает, что звезды ходят над миром по кругу в виде строго определенных фигур. "Significatio" означает, что эти фигуры расположены так, а не иначе, с некоей целью…
- Такие рассуждения подрывают веру, - пробормотал Асденте.
- Ванни, перебивать невежливо, - с упреком сказал Кангранде.
Пьетро усмехнулся - ворчун Марцилио все-таки вынужден был отвести глаза.
- Асденте, пожалуй, прав, - задумчиво проговорил венецианец Дандоло. - Разве мудро допускать, что в расположении созвездий есть какой-то смысл? Почему бы тогда не искать смысла заодно и в движении облаков, а то и в полете совы?
Гранде покачал головой.
- Это уже язычество.
- Разумеется, - прищурился Дандоло.
- Разве? - возразил Муссато. - А не были бы мы мудрее, если бы искали проявления воли Божией во всех Его созданиях?
Кангранде широко улыбнулся, так что на щеках пролегли глубокие складки.
- Господи боже мой, да неужто у нас с Дандоло есть кое-что общее? Скажите, что это не так. С другой стороны, мы же оба отлучены от Церкви. Трудно сейчас в это поверить, но в свое время я всерьез считал себя добрым христианином. Однако с каждым годом меня одолевает все больше сомнений. Меня постоянно втягивают в эти дебаты, как же их… Еще Абеляр занимался этой наукой.
- Теологические дебаты, - подсказал Муссато.
- Да. "Божественная логика", будь она неладна. Боюсь, как бы святые отцы окончательно не одержали надо мною верх.
Стукнув кулаком по столу, Пассерино Бонаццолси провозгласил:
- Отцов бояться - на псовую охоту не ходить! - И засмеялся собственной шутке.
Кангранде со вздохом продолжал:
- Синьор Каррара, вы замечали, что некоторые идеи никаким высмеиванием не уничтожить? Древние не сомневались во власти звезд. И мы не сомневаемся. Мы даже названия звезд оставили древнеримские - стало быть, у звезд силы не меньше, чем у античных богов. Боги по-прежнему живут на небе, даруют жизнь смертным и отнимают ее. Мы - только пешки в их игре. А ведь кое-кто считает, что и христианский Бог, подобно языческим, любит поиграть в шахматы.
- Мой господин, вы - не пешка, - сказал Пьетро. - Вы это доказали.
Веронцы одобрительно загудели.
- Разве доказал? - Скалигер указал вверх. По крыше стучал дождь. - Выгляни в окно, Пьетро, и скажи мне, чего я добился.
- Ты же не виноват, что дождь идет, - возразил Асденте. - Простое невезение. Для тебя, разумеется. А для нас, падуанцев, - наоборот.
Кангранде покачал головой.
- Невезение? А может, сама судьба? Спроси у звезд, Ванни! Вдруг это Божья воля - чтобы Падуя оставалась непокоренной? Вдруг я никогда… - Кангранде запнулся и замолк. Повисла пауза.
- Что я слышу! - раздался голос Дандоло. - Великий Борзой Пес в себе не уверен?
Кангранде не ответил. Тогда Муссато, откашлявшись, сказал:
- Церковь учит нас, что Господь создал науку астрологию с целью открыть людям Свои замыслы.
Гранде покачал головой.
- А что, если звезды - никакая не небесная Книга Судеб? Что, если древние были правы? Что, если звезды сами управляют судьбами людей?
- Так и есть, - произнес Данте. Все повернулись к нему. - И язычество здесь ни при чем. Звезды действительно влияют на наши судьбы. От них зависит цветение и увядание растений. Они управляют страстями человеческими. Венера пробуждает похоть, Марс - жестокость.
Кангранде вздрогнул.
- Мне рассказывали, что я родился, когда Марс был в Доме Овна. Значит ли это, что мой удел - война? А если я воспротивлюсь судьбе? Если не захочу воевать?
- Да ты лучший воин в Италии! - воскликнул Асденте.
- Спасибо, Ванни, на добром слове. У меня был хороший учитель. - Капитан хлопнул в ладоши. - И тут сходится! Разве звезды свели меня с Баилардино не затем, чтобы я выучился воевать? Попробовал бы я не выучиться! Разве я мог сказать "нет"?
- А зачем тебе было говорить "нет"? - опешил Асденте.
- Затем, что тогда бы стало ясно, можем мы противиться предначертанному или не можем, - серьезно сказал Скалигер.
Некоторое время за столом было тихо - все пережевывали пищу и собственные мысли. Тишину нарушил Франческо Дандоло. Шепот его прозвучал зловеще:
- Вы когда-нибудь выходили в открытое море? Мне кажется, так, как в море, власть звезд не проявляется нигде. В море звезды одновременно проводники и враги. Они разворачивают перед моряком карту и в то же время насылают шторм. Они указывают путь и в то же время чинят препятствия.
Глаза Кангранде сузились.
- Они сначала показывают награду, а затем уводят ее прямо из-под носа.
В надежде отвлечь Кангранде от мрачных мыслей Пьетро обратился к Дандоло:
- Но ведь звезды не каждый раз насылают шторм, правда? Разве они также не даруют попутный ветер? Они не всегда враждебны, ведь так?
- Действительно, - оживился Кангранде. - Они же не всегда враждебны!
Однако Гранде больше понравилась первая мысль.
- В любом случае, выбор за ними. Только звезды решают, кому помогать, кому мешать. По какому принципу они выбирают? Разве люди, которым звезды покровительствуют, чем-то лучше, храбрее, сильнее людей, отвергнутых ими? - Он поймал взгляд Кангранде. - А что сделали звезды для вас, синьор Капитан?
- Не знаю, - рассеянно отвечал Скалигер. - Некоторые называют меня везучим.
- А сами-то вы что думаете по этому поводу?
Кангранде поджал губы.
- Разве человеку дано знать волю Создателя?
- Даже попытка является проявлением гордыни, - авторитетно заметил Муссато. - Воля Его - тайна. Все в руках Божиих.
- Такая точка зрения отрицает наличие свободной воли, - возразил Данте. - Между тем Церковь одобряет эту идею. Судьба человека во многом зависит от него самого. Иначе какой смысл в нашем пребывании на земле?
Муссато подался вперед, насколько ему позволяли шины.
- А если человек выберет не ту судьбу, которая уготована ему Богом? Например, тот, кому следовало стать воином, станет земледельцем. Будут ли звезды ему мешать? Будет ли Бог ему мешать?
- Что скажешь, Пьетро?
Скалигер заметил, как юноша изменился в лице. Однако Пьетро был слишком смущен, чтобы высказать свои соображения.
- Я… я не знаю. Мне известно только, что мой отец считает астрологию очень серьезной наукой.
Скалигер переглянулся с Данте.
- Серьезней некуда. Предсказатели горят в аду за обман.
- Предсказатель предсказателю рознь, - поправил Данте. - Некоторые читают будущее по внутренностям животных. Это суеверие, в то время как астрология - наука, а я - ее последователь. Однако астрологи, подобно священникам, бывают плохие и хорошие. Я не признаю астрологов, которые пытаются изменить волю небес или, того хуже, в надежде снискать милость сильных мира сего делают предсказания по отдельным звездам, не учитывая общей картины.
- Бедная Манто! - воскликнул Пассерино. - Данте, бросьте нам кость!
- Я уже бросил. Ее кость.
Слова Данте всех позабавили, однако Кангранде не унимался. Он хлопнул в ладоши, и смешки тотчас стихли.
- В котором стихе об этом сказано, поэт? Меня это в первую очередь касается - не хочу называться жертвой льстивых предсказателей. В чем разница между свободным толкованием, за которое ты ратуешь, и осознанной непокорностью, которую ты порицаешь - или, вернее, Он порицает?
На лице Данте отразилась хорошо отрепетированная загадочность.
- Полагаю, только Господь вправе это решать.
Скалигер презрительно тряхнул головой. Его ухмылка сделалась еще шире.
- Ты, поэт, как всегда, весьма красноречив, когда говоришь на общие темы, но стоит дойти до деталей, из тебя слова не вытянешь.
- Разумеется, мой господин. Для этого поэты и существуют, - пожал плечами Данте.
Дискуссию закрыли. Обильный и разнообразный ужин продолжался уже за другими разговорами, на менее обязывающие темы, которые, однако, обсуждались с тем же жаром. Говорили о тактике ведения боя, о женщинах, о политике, о винах. На десерт была подана изысканная яблочная fricatella, сдобренная оживленной беседой о судьбе ордена тамплиеров, окончательно уничтоженного несколько месяцев назад. Великого магистра ордена, Жака де Моле, сожгли по обвинению в ереси. Когда пламя охватило столб, де Моле провозгласил свою невиновность и объявил, что Сам Господь отомстит за его смерть. Магистр проклял французского короля и его потомство до тринадцатого колена. Задыхаясь в дыму, де Моле предрек, что еще до окончания года и Филипп IV, и Папа Климент вместе с ним, магистром, предстанут перед Господом.