Гефестион остановился. Они шли последними и за разговором отстали. Остальные уже скрылись за поворотом дороги. Они были одни в этом пустынном каменистом месте, где лишь одно дерево скривилось над ними и полоса пыли отмечала дорогу в Сидон.
- Вы же этого просите, не так ли? Чтобы я поговорил с Александром и он провозгласил одного из вас царем?
Артас выпрямился. Он был невысок ростом, но умел выглядеть достойно, когда ему это было нужно.
- Я не могу быть царем. И мой брат не может. Наша кровь древняя и благородная, но не царская.
Теперь уже Гефестион лишился дара речи.
- Разве в Македонии не так? - спросил Теннес. - Разве царь не должен быть царского рода?
- Да, это так, - ответил Гефестион, преодолевая опасное искушение рассмеяться. Эти двое искусно загнали его в ловушку. Наверное, он сумел бы вырваться из нее, но можно было подождать и посмотреть, куда они клонят.
- Так что, как ты понимаешь, - сказал Теннес, - Ни один из нас поэтому не может быть царем.
- Большинство людей это не остановило бы, - ответил Гефестион.
Теннес рассмеялся, а Артас улыбнулся.
- Мы не философы, - сказал он, - и не альтруисты. Мы купцы. Зачем бы мне быть царем и сидеть безвылазно в городе и никуда не ездить торговать? Я бы от тоски с воем бегал по холмам.
Гефестион окинул взглядом холм, где они стояли, и горы в стороне.
- Наверное, и я бы тоже, - сказал он и переступил с ноги на ногу: так легче, меньше болит под повязкой.
- И все же, - продолжал Теннес, - кто-то должен быть царем. Городу нужна голова, кто-то должен бороться с трудностями и как царь говорить с царем.
- И что, по-вашему, я могу сделать? - спросил Гефестион, предупреждая их тем самым, что пора кончать этот разговор.
Они это поняли. Легкомысленное выражение исчезло с лица Артаса, он стал как бы старше и солидней. Он как будто говорил от лица своего народа, и, без сомнения, так оно и было.
- Мы знаем, что Александр прислушивается к тебе. Мы думаем…
- Мы? - переспросил Гефестион.
- Теннес и я. - Это было сказано тоном, не предполагавшим возражений. Гефестион решил не спорить. Артас продолжал: - Мы думаем, что ты хорошо разбираешься в людях, и у тебя трезвая голова, чтобы судить их. Мы видели, как ты организовал снабжение войска продовольствием и как все гладко у тебя шло. У тебя получается все, за что ты берешься.
Гефестион поднял бровь.
- Ну и что? Какое это имеет отношение к выборам царя для Сидона?
- Вот какое, - ответил Теннес. - Мы знаем, кто может стать им. Но нужно, чтобы кто-то убедил Александра.
- Только Александра? А ваш собственный народ?
- С этим мы справимся сами, - сказал Артас.
- У меня такое чувство, - произнес Гефестион, - что меня держат за дурака. Почему бы вам просто не послать к Александру послов и не попросить его одобрить ваш выбор?
- Это мы сейчас и делаем, - сказал Теннес с невинным видом. - Мы просим тебя быть нашим послом.
Гефестион снова двинулся в путь. Остальные охотники ушли уже далеко. Он не особо спешил, но и не волочил ноги. Остальным пришлось поспевать за ним рысцой.
Они направились вниз по последнему пологому склону в сторону от большой дороги. Поля Сидона расстилались перед ними, а над морем поднимался город. Охотники были далеко впереди, почти уже у самых стен. Даже на таком расстоянии Гефестион узнал Александра: нельзя было ошибиться, увидев эту быструю походку, этот наклон головы, эту новую необычайную одежду.
Через некоторое время братья перестали добиваться, чтобы он сказал хоть что-то. Они оставили греческий и перешли на свой родной язык. Гефестион не обратил на это внимания. Непонятная речь звучала успокаивающе, как чириканье птиц.
Гефестион сказал свое слово поздно вечером, после хорошей выпивки. К тому времени его уже некому было слушать, кроме двоих друзей, да и те заснули прямо за столом. Немного погодя слуги растащат их по постелям.
Александр выпил меньше, чем другие, и вообще, как знал Гефестион, голова у царя была покрепче, чем у многих. Настроение у Александра было приподнятое. Он двигался медленнее, чем обычно, и был не так нервозен. Слова его были коротки и ясны. Он говорил об идиотах, которые идут на льва так, как будто это кошка египтянки, и рискуют головой, чтобы помочь другу убить зверя, хотя друг прекрасно справился бы и сам, и, мало того, еще и задерживаются по пути обратно на несколько часов…
- Не на несколько, - возразил, перебивая его, Гефестион. - Я разговаривал с Артасом и Теннесом.
Александр терпеть не мог, когда его перебивают.
Гефестион почти весь вечер просидел с одной лишь чашей вина. Он давно уже перестал стыдиться, что у него голова слабая и он быстро пьянеет. Он встретился глазами с яростным взглядом Александра и отхлебнул немного, наслаждаясь вкусом.
- Ты ведь тоже сильно испугался за меня. Но я слышал, как ты подробно объяснял, как надо обработать львиную шкуру. Ты и правда собираешься носить ее?
- Почему бы и нет? Или у меня в ней такой глупый вид?
Это была настоящая тревога и настоящее тщеславие, но тема была опасная.
- Конечно, ты великолепно выглядишь в ней, - ответил Гефестион. - Ты всегда великолепно выглядишь.
- Ты тоже был великолепен перед львом, - сказал Александр. - Великолепен, но возмутительно неосторожен. Что тебя потянуло подойти к нему так близко?
Гефестион пожал плечами и почувствовал боль.
- Я не думал, что будет так опасно. Зверь бросился раньше, чем я ожидал. Но я получил хороший урок. Неделю буду ходить перевязанным.
- Это уж точно, - прорычал Александр, но его скверное настроение уже прошло. Он поднялся с ложа, лишь слегка покачнувшись, и сел рядом с Гефестионом. - Так о чем же ты болтал с этими двумя сороками?
Гефестион рассказал ему.
- Умно, - сказал Александр, выслушав его. - С твоей помощью добраться до меня. Они думают, что я сделаю все, что ты скажешь?
- Сомневаюсь, - сказал Гефестион, немного кривя душой.
- Это не может быть какой-нибудь известный нам человек, - рассуждал Александр. - Иначе зачем они загнали тебя на вершину холма вместо того, чтобы искушать тебя в покое и комфорте, под крышей, за чашей хорошего вина, как подобает приличным людям?
- И чтобы слуги подслушивали, и люди ходили взад-вперед, и слухи разнеслись по всему городу меньше, чем за час. Нет, - сказал Гефестион, - они не хотели этого. Интересно бы знать, почему?
- Ты не догадался спросить?
Гефестион почувствовал, как кровь прилила к щекам.
- Я же никогда не задаю вопросов, не так ли?
- Да, - ответил Александр терпеливо. - Ладно, продолжай. Узнай, какого царька они себе облюбовали.
- А если он выглядит как настоящий царь?
- Вот и сделай его царем Сидона, - ответил Александр небрежно, но со значением. Он доверял Гефестиону даже это. Было и больно, и приятно сознавать такую честь.
Артас и Теннес были не слишком дерзки, по крайней мере с точки зрения Гефестиона.
- В конце концов, - сказал Теннес, - мы можем назвать, кого захотим, но Александр должен одобрить наш выбор.
- И Сидон тоже, - добавил Гефестион. Он не говорил о себе. Некоторое оружие лучше до поры до времени держать в арсенале.
- Сидоном займемся мы, - ответил Артас.
- Ладно, - сказал Гефестион, - так кто же этот человек, который должен будет стать царем? Я его знаю?
- Вряд ли, - ответил Артас. - Он редко бывает в городе. Насколько я знаю его, он даже ничего не слышал об Александре.
Гефестион удивился.
- Он не дурак, - быстро сказал Теннес. - Он беден, это правда, но это не его вина. Кровь в нем самая царская, какой только можно желать. Он честен, но для купца это не достоинство. Но для царя - если его за это не убьют - ничего не может быть лучше.
- Как сказать, - возразил Гефестион. - Можно быть честным, а потому бестактным. Как я узнаю, что он сможет быть царем?
- Пойди и посмотри сам, - ответил Артас.
Они послали слуг, и скоро лошади были готовы: верховая для Гефестиона и запряженная парой повозка для братьев, поскольку ехать им предстояло далеко.
- Его зовут Абдалоним, - рассказывал Артас по дороге. - Он содержит сад за городскими стенами и живет на то, что получает с него.
Жеребец Гефестиона вставал на дыбы, протестуя против медленной езды. Гефестион послал его боковым галопом, стараясь держаться поблизости от повозки, и сказал:
- Так обычно пишут в книгах.
Тот, о ком шла речь, выглядел, как персонаж из Гесиода: маленький темнокожий человек, темнее многих, шире в кости, крепкий от долгих лет тяжкого труда. Одежда его была изношена и испачкана садовой землей, когда он вставал на колени, выдергивая сорняки.
Братья направились к садовнику, за ними Гефестион, за ним слуга со свертком из выцветшей шерстяной материи. Садовник их заметил, взглянул через плечо и продолжал заниматься своим делом. Лицо у него было чисто финикийское: нос, как лезвие ножа. Взгляд ясный, но человек был явно поглощен своими мыслями: казалось, он даже не заметил, что за его соплеменниками шагает македонец.
- Подождите минуту, - сказал он на хорошем греческом языке. - Я сейчас закончу.
Они ждали. Братья глядели друг на друга и на Гефестиона, и в их глазах прыгали искорки смеха. Гефестион тоже усмехнулся.
- Видел бы Александр, - сказал он, не понижая голоса. - Ему бы это понравилось.
Абдалоним продолжал работать, методично и быстро. Наконец он выпрямился. Участок был прополот, сорняки аккуратной кучкой лежали в сторонке. Он вытер руки о рубашку, которая уже была достаточно грязна.