Я смотрел на уставших, замотанных людей. У моих бойцов на лицах были написаны надежда и уверенность в будущем. У остальных только обреченность. Наверно думали, что их сейчас начнут унижать и гнать на убой. Люди от НКВД не ожидали ничего хорошего. Этих людей тоже можно понять, пройти через ад поражения вырваться живым и нарваться на органы в тылу у немцев. Веселая ситуация. А вот что мне с ними делать. Максимум на что я рассчитывал так это на заботу о своей семьи и семье Витьки Кузьмина. А тут практически рота, с раненными и возможно с немецкими агентами. Почему-то я в этом не сомневался. Тут уже включилась интуиция бывшего сотрудника службы безопасности банка. По моему мнению, в некоторых банках СБ была не хуже, а даже лучше государственных органов госбезопасности нашего времени. При правильном финансировании достигались порой поразительные результаты. Опыт оперативной работы был, особенно когда приходилось проверять спорные кредиты или принимать на работу чьих-то племянниц.
Да что-то задумался. Надо сказать приличествующее моменту высокопарное слово.
– Здорово бойцы!
Строй невпопад что-то рявкнул в ответ. В общем, почти послали, вот только куда не понятно.
– Я вижу, что вам пришлось много пережить. Сейчас вами владеют страх, безразличие и апатия. Я не виню вас. Может даже это наша недоработка, что недостаточно научили вас, подготовили. Но это не отменяет вашей обязанности уничтожать врага, который нагло и безнаказанной разгуливает по нашей земле. Я знаю, что вы думаете, смотря на сотрудника НКВД, и не ожидаете ничего хорошего. Поясню для всех. Среди вас есть люди, которые со мной плечом к плечу месяц воевали в Могилеве, и никто из них не скажет, что я делал карьеру на солдатской крови, что я прятался за их спины и посылал на убой, как скот. Я не обещаю вам спокойной жизни и уверен, что немногие из вас доживут до победы. Но я уверен, как уверены мои бойцы, что победа будет за нами. Кто считает иначе, кто не готов к трудностям и идет по пути наименьшего сопротивления, пусть идет дальше. Со мной должны остаться только те, кто верит и готов воевать. Но воевать по умному. Запомните простую истину: "Вы не должны умереть за свою Родину, вы должны воевать так, чтоб урод, который пришел от туда умер за свою родину".
Сейчас по очереди подходите ко мне и рассказываете, кто, где, откуда. А наш санинструктор проведет осмотр на предмет болезней, ран и всякой другой окопной гадости. Все разойдись.
Народ понял серьезность ситуации, сразу увидев, как пара бойцов заняла позиции так чтоб всех держать под прицелом. В общем, недоверие НКВД в действии.
Сначала пошли наши бойцы. Два сержанта, с которыми мы побегали по Могилеву. Пообщавшись с ними для приличия, но внимательно выслушав, отослал их к Супонину, для понимания момента.
Но интересную информацию они сообщили. Два человека, вроде как не связанных друг с другом, один вроде как отступает от самого Бобруйска, интересовались капитаном Зиминым. По моему приказу они указали двух особо интересующихся окруженцев и я взял их на заметку.
Теперь нас стало больше, и можно позволить себе выставить полное боевое охранение. Разобрав трофейные пулеметы, оба сержанта, взяв с собой вторые номера, разошлись на указанные позиции.
Окруженцы заволновались от такой прыти. То что происходит что-то непонятное, поняли все. А вот я внимательно смотрел за реакцией. Как показывает практика, люди, которых ищут, стараются всегда казаться, спокойными, показывая этим что их совесть чиста. И вот одна парочка меня заинтересовала, именно те, на кого указали мои сержанты. Они находились в разных местах, но иногда переглядывались. Когда я закончил с одним из моих последних бойцов, я ему полушепотом, не меняя выражения лица, обратить внимание на этих двух типчиков.
Что мне всегда везет на таких вот личностей. Вяткин, тоже просек ситуацию и поинтересовался что будем делать.
– Берем по одному, допрашиваем в жесткой форме, чего они тут делают. Но это так простаки, может есть кто посерьезней, хотя я сомневаюсь. Не такие уж мы важные.
Одного вытянули на разговор минут через десять. Как я и предполагал, от него пахло немного мылом. Видимо Абвер, еще не набрал обороты и профессионализма, и работают на количество, нежели на качество. Правда парнишка честно и преданно смотрел в глаза и врал беззастенчиво. Правильно. Легенда отскакивала от зубов. Хм. Неплохо натаскали, видимо довоенная подготовка, потом из предателей похуже будут.
Подозвал Супонина и приказа взять этого субъекта в боевое охранение, так как он, несомненно, честный человек. Тот тоже все понял и приобняв его повел с собой в лес. Больше я его несвязанным и с целой головой не видел.
Проходили остальные, я выслушивал много трагических историй, кто-то самозабвенно врал, кто-то обреченно говорил правду. Пока никого подходящего под кандидатуру матерого разведчика не подходил. А тот второй, попав на разбор, тоже получил титул очень честного человека и ушел в лес, на дежурство. Та же история.
Потом, оставив Вяткина командовать и организовывать из этой толпы подразделение со структурой, пошел в лес пообщаться с нашими разведчиками.
Их развели в разные стороны и уже усиленно попинали. Супонин очень отличился на этом поприще. Но тут его понять можно. Сын раскулаченного, от мозга и костей сельский хозяйственник, узнавший, что немцы будут вытворять с нашими людьми, как будут уничтожать целыми селами, стал просто спокойным, хладнокровным карателем, не убийцей, а именно карателем. Я его понимал. Он сначала не верил, но я ему показал материалы, собранные на эту тему. Поэтому моя задача была направить его ненависть в нужное русло, что я с успехом и сделал.
К дереву был привязан молодой парень, первый из шпионов. Он уже имел не такой уверенный вид. Разбитая голова и завязанный рот. Ой, как его хорошо приложили.
– Ну, здравствуй боец невидимого фронта, специалист плаща и кинжала.
Он что-то замычал, пытаясь сказать. Кивнув Супонину, тот снял с него кляп.
– Товарищ капитан, вы что-то путаете, я свой.
Кивнул снова Супонину, молча смотря ему в глаза. Тот зажав ему рот опять хорошо приложил по физиономии и несколько раз по ребрам. Пленник замычал и задергался. Снова сняв с него кляп, я продолжил.
– То, что ты немецкий агент, это не обсуждается, для меня это очевидно. Сейчас вопрос в том, насколько ты мне окажешься интересным, чтоб тебя оставить в живых, а не прирезать как барана и оставить здесь твою голову, как предупреждение вашим хозяевам.
Он затравленно смотрел на нас и понимал, что мы это сделаем не колеблясь, такая уж решимость была написана на наших лицах. Сзади подошел Малой и тоже внимательно все слушал. Оглянувшись, встретил его взгляд, в нем не было осуждения, только понимание момента, что предало силы.
– У тебя минута. Потом что бы ты не говорил, ты уже труп. У нас есть твой напарник, расколем его, обмотав вокруг его головы твои кишки, как новогодние украшения, думаю, он поймет, что мы не шутим.
И демонстративно уставился на свои наручные часы, к которым пришлось долго привыкать. Как-то более привычно, что все в мобильнике. Даже сейчас иногда автоматом хлопаю себя по карманам, в поиске этого атрибута двадцать первого века.
– Да вы что товарищ капитан, никакой я не шпион. Я от самого Бобруйска отступаю. Я немцев бить хочу.
– Да. Все с тобой понятно. От Бобруйска говоришь идешь, а сам чистенький и мылом от тебя несет. Вот что Супонин он мне не нужен. Прирежь его по-тихому, и пойдем второго потрошить. Вырежешь из него кишки и отрежь голову, а то второй тоже будет запираться до последнего.
Сам едва подмигнув Супонину, демонстративно, отвернулся и пошел в сторону лагеря.
Сзади раздалось мычанье вскрики и крик:
– Капитан Зимин - и хрип.
Я резко повернулся, пленник с зажатым ртом и приставленным к шее ножом пытался вырваться из рук, его глаза, казалось вырвутся из орбит.
– Отпусти его.
Супонин отпустил пленника. Тот все еще находясь в шоке, прохрипел:
– Капитан Зимин. У нас приказ найти капитана Зимина.
– Кто нас ищет?
– Немецкая разведка. Приказали внедряться в группы окруженцев и искать капитана Зимина и людей из его отряда.
– Зачем? Чем немецкой разведке интересен данный капитан? Тут ведь зона ответственности уже СД.
– Он испытывал в Могилеве какое-то устройство и по сведениям от пленных остался в Могилеве и потом прорвался в эти леса со своим отрядом. Возможно это устройство с ним.
Да. До выпендривался. Теперь придется и с немцами в прядки играть. Только это уже намного серьезнее. Обложат как зверя. Надо что-то придумать.
То, что нужно уходить отсюда по быстрому это точно. Профессиональное любопытство заставило позадавать еще пару вопросов.
– Что на данный момент известно о Зимине?
– Что он сотрудник НКВД из Москвы, очень опасен. Его отряд два дня назад прорвался из города, уничтожив больше тридцати человек из охранного полка, при этом, не потеряв ни одного бойца. С фронта снят целый батальон СС для поиска.
Это становится уже очень интересно. Надеюсь это из-за "глушилки", а не по делу Странника, тогда точно будет полный пушистый зверек.
– Что ты должен был делать при обнаружении Зимина и твои действия, если в группе окруженцев нет его?
– Есть контакт в деревне Вильницы. В любом случае я говорил, что у меня там родственник и у него можно взять еду. Через него передавал сведения своему начальству.
– Имя, фамилия "родственничка"?
– Селантий Перпутько.
– Кто? - удивленно вскрикнул я.
– Селантий Перпутько.
– Вот ведь сука, уже на немцев работает. Быстро он. Ладно, ради этого загляну к нему в гости, пожелаю спокойной ночи.