Блеклое, как недопеченная оладья, солнце повисло над горизонтом. Его неяркие, чуть теплые, лучи роились в мелкой ряби воды, скручивались золотыми веревками в кильватерной струе и лужицах, разлитых по верхней кормовой палубе танкера. Засучив брюки, шлепая ступнями по воде, матросы мыли танкер. О чем-то весело переговаривались Шурик Мухин и инопланетянин Юрик, он тоже помогал мыть палубу. Задрав хвост палкой, брезгливо дрыгая то одной, то другой лапой, пробирался на пеленгаторный мостик кот Тимоха, привычно переругивались возле раздаточного патрубка Алексанов и Серегин, двое парней из машинной команды растаскивали по корме черные толстые шланги, а из приоткрытой двери камбуза выглядывал кок. Лицо у него было ярко-красным, видно, напарился возле электрической плиты, а над палубой, заглушая вонь солярки и сурика, витали вкусные запахи свежих пирожков.
Какой тихий, теплый, ласковый денек. Поверить трудно, что две недели назад в этих же самых широтах ревел ледяной ветер, а над водой растягивались седые космы снеговых зарядов. Русов стоял на верхнем мостике, щурился солнцу и улыбался: все позади. Еще неделька, они раздадут топливо и воду, заберут Танюшку Конькову - и домой, на Родину, на Сушу, к Нинке, которая, как она сообщает в радиограмме, ждет его не дождется и готовит ему какой-то радостный сюрприз... Что-то она придумала, проказница?
Работа шла быстро и сноровисто: штиль. Удачно, без повторных заходов связались "веревками" с "Кречетом", и доктор перебрался на него, потом без нервотрепки и ругани отбункеровали "Ключевского" и забрали с него Танюшку Конькову, милую юную женщинку, которую из шлюпки подхватили сразу с десяток рук. Смущенная, раскрасневшаяся от волнения - хоть и недолгое, а в связи с тишиной и неопасное, но все же путешествие в шлюпке по океану, - Танюшка Конькова улыбалась всем сразу, кивала: "Да-да, чувствую себя хорошо!" Пожимала чьи-то руки, засмеялась, когда Юрик вдруг преподнес ей забавного, сшитого собственными руками из тонкого брезента, набитого ветошью, зайца и ахнула от восторга, увидев люльку-лодочку из красного дерева, которую боцман поставил на палубе возле трапа. Шумной толпой все проследовали в госпиталь, в тесной, но уютной каюте которого предстояло совершить плавание на Родину Танюшке, и тут уж как-то так получилось, что Юрик всех быстро выпроводил из каюты, сказав при этом, что доктор поручил ему принять Танюшку, и, когда они остались вдвоем, помог ей раздеться. Сволок с нее тяжелый непромокаемый рокан, стянул рыбацкую куртку и тяжелые резиновые сапоги, достал из ее чемодана теплый байковый халатик.
Странно: камбузный матрос Таня Конькова безропотно подчинялась ему и даже переоделась, попросив лишь отвернуться, они будто были давным-давно знакомы, будто всегда были большими добрыми друзьями.
- Руки замерзли отчего-то, - сказала она, сев на койку. - Заледенели.
- Ну-ка, дай мне их. - Юрик взял руки Танюшки в свои, подул в ладони, поглядел в ее лицо, улыбнулся: - Сейчас я нагрею тебя горячим чаем с очень вкусными пирожками. И ты ляжешь и заснешь.
- Лягу и засну, - покорно ответила Таня. - Как все странно! Да, я засну. Все же это плавание в шлюпке по океану... Знаешь, дельфин возле борта выглянул и поглядел на меня, ну точно как человек! И, знаешь, будто что-то хотел мне сказать, но лишь тоненько так свистнул.
- Это я приказал дельфинам сопровождать тебя, - очень серьезно ответил Юрик. - Чтобы ты была в полнейшей безопасности. Свистнул? Это он передавал от меня привет... А вот и наш кок Федор Петрович!
В каюту стукнули, и весь белый, хрустящий накрахмаленным передником, вошел кок с подносом, на котором стояли чайник, чашки и тарелка с пирожками.
Ах, какая удача этот штиль! За день отбункеровали пять траулеров, треть всех судов Южной экспедиции. Да если так дело пойдет и дальше, они тут за трое суток управятся. Заполняя журнал в конце своей вахты, Русов привычно кинул взгляд на барометр (стрелка, как отличный солдат, стояла ровно вверх, на делении "76", обещая на ближайшие двое-трое суток спокойную, устойчивую погоду) и весело подмигнул вошедшему в рубку Куликову:
- Молодец, точен! Вызови-ка мне "Коряка", Жора. Что-то наш доктор загулял... Я же должен что-то писать в журнале.
- Доктор наблюдает за больным, - весело ответил Жора. - Неужели это не ясно, товарищ старпом?.. - Он вызвал "Коряка", попросил подозвать к радиотелефону доктора, сказал: - Док, чиф на связи! Говори.
- Николай Владимирович, дело тут такое... - промямлил доктор. Врать он не умел, не любил, но ведь надо было что-то говорить. - Видите ли, гм... как бы вам сказать... вроде бы осложненьице у моего больного... гм...
- И вы решили немного понаблюдать за ним? - помог ему Русов. - Решили побывать на "Коряке" до утра?
- Вот именно! - радостно воскликнул доктор. - Видите ли...
- "Пассат", пускай доктор побудет ночку на "Коряке", - вступил в разговор неизвестно кто. - Мы доктора знаем, отличный мужик.
- Да и Анна не какая-нибудь... - подал еще кто-то голос, засмеялся, поняв бестактность своей поддержки доктору, добавил: - Неопытная... - кха! - в хирургических делах, кха!
- Что на "Кречете", док? - прервал добровольных защитников Русов. Того и гляди, начнется новый "совет" с участием всех траулеров!
- Все нормально, Коля, все нормально, вернусь на "Пассат", доложу. Так как насчет моего... гм, пребывания на "Коряке"?
- Да, доктор, оставайтесь до утра. Будем давать топливо "Омеге", она где-то возле вас пасется, тогда и подберем тебя. Но чтоб глаз у механика был что ватерпас!
- Тут все серьезно, Коля, честное слово, - отозвался Гаванев.
- Ну, до утра, до встречи.
- "Пассат", "Пассат", слышите меня? Топливо и воду получили полностью, можем отвязываться, - послышался в радиодинамике голос вахтенного помощника капитана траулера "Ордатов". - Киноху нам только верните, "Мичмана Панина", а мы вам подарок для Тани Коньковой перешлем.
- Хорошо, "Ордатов", сейчас расстыкуемся, киноху вам отсылаем, - сказал в микрофон Куликов, началась уже его вахта. - Жаль, но картина покалечена, вырезаны кадры там, где девушка Панина обольщает, помните? Показывает ножку с подвязкой... А вы "Золотого теленка" досмотрели? Запакуйте коробки как следует, не подмочите.
- Все посмотрели. Лучше Юрского никто Бендера не играл! Посылайте своих ребят в корму.
- Наш боцман уже там. Дмитрич, меняйтесь картинами да отвязывайтесь, слышишь меня?
- Слышу, Кулик, слышу. Все сделаю как надо, не волнуйся.
- Боцман! Не "Кулик", а Георгий Николаевич Куликов.
- Да-да, Кулик... Георгий Николаевич. Уже тянем плотик с кинохой от "Ордатова".
"Марина" подала о себе весть на четвертые сутки после появления "Пассата" на промысле, под вечер. Поздно хватилась! Только что отдали бакштов последнего из судов экспедиции, а был им потрепанный в штормах, продутый ураганными ветрами этих гиблых южных широт траулер "Олюторка". "Марина" дала о себе знать резким, ледяным, шквалистым ветром. Глухо взвыв, он пронесся над океаном, сорвав с небольших волн легкую белесую пыль. "Пассат" тяжко колыхнулся под напором тугого потока воздуха, и буксирный трос "Олюторки", который еще не успели скинуть с кормового кнехта, звонко бабахнув как из ружья, лопнул, но не посередке, а у основания гаши, так что вред случился небольшой.
- Отвязались, туды ее! - весело прогудел голос вахтенного "Олюторки". - Не успела нас прихватить во время бункеровки, стерва. Ну, до новой встречи, мужики. Танюхе привет! Док, ты уж там постарайся, чтобы все ладненько у нее получилось, чтобы малец или деваха были крепенькими, здоровенькими. Да, на вахте! В приданом-то мы бутылочку "фуфыги" завернули, так что, как дитя народится, выпейте за его здоровье. Суше - привет, Родине - привет!
- Удачи вам, большой удачи! - отозвался в микрофон Русов и кивнул Шурику Мухину. Тот потянул рычаг тифона, и "Пассат" проревел торжественно и бодро. - Уловов вам больших, ребята.