Верный своему слову, рано утром он появился в порту на грузовике, заставленном корзинами с овощами, которых хватило бы на шесть человек. Все овощи были свежие, прямо с грядки, и, по-видимому, отборные. Корзины были неплотного плетения, воздух свободно проходил между прутьями, это имело большое значение. Когда я собрался заплатить, он улыбнулся:
- Вы доставите мне большое удовольствие, если примете подарок от человека, восхищенного вашим мужеством.
Когда припасы сгрузили на борт, я пригласил моего нового знакомого участвовать на следующий день в пробном рейсе. До сих пор предполагалось, что со мной будут только Тэдди и два брата - студенты Лимского университета, которые во многом нам помогли, да и сейчас разыскивали почтового голубя. Гасьендеро, конечно, с радостью согласился.
Вечером он принес в гостиницу альбом. "La Balsa Siete Hermanitas" ("Плот "Семь сестричек"") - стояло на обложке. Альбом был заполнен вырезками из лимских газет за 1954 год, когда я готовился на военно-морской базе к выходу в море. Еще не зная меня, он вырезал все сообщения о плоте, вклеивал их в альбом и хранил десять лет. Он был помешан на плотах, настоящий одержимый. Этот спокойный человек страстно мечтал о путешествии на плоту. У него, сказал он, есть также альбом с вырезками об Эрике Бишопе - французском путешественнике, который дважды пытался с четырьмя товарищами пересечь Тихий океан на бамбуковом плоту. Возвращаясь из второго плавания, он погиб, напоровшись на риф у одного из северных островов Кука.
Вручив мне альбом, чтобы в свободное время я просмотрел его внимательно, наш гость сказал:
- Сеньор Уиллис, пожалуйста, напишите письмо министру военно-морского флота, иначе завтра никого, кроме вас, вашей жены и двух студентов, на плот не пустят. Так мне сообщили с базы. Дело в том, что флот не хочет нести ответственность, если что-нибудь случится. У нас, видите ли, правительство хунты, и ему приходится быть крайне осторожным из-за того, что печать раздувает каждое событие.
- Понимаю, понимаю, - сказал я, - но сейчас почти восемь часов вечера. Где вы в такой час найдете министра военно-морского флота?
- Он как раз обедает у моего брата. Я вручу письмо ему лично.
Я написал письмо, и он выбежал из комнаты. Час спустя он позвонил по телефону: министр разрешил ему присутствовать на плоту.
- Вы, наверное, написали что-то лестное для меня, - сказал он.
- Ничего особенного. Я просто написал, что вы единственный из всех известных мне людей, кого я выбрал бы своим спутником, если бы хотел его иметь.
- Вы так написали! - воскликнул он. - Очень вам признателен! Я бы с радостью отдал свою гасиенду, лишь бы вы взяли меня с собой.
- Может быть, в следующий раз, - ответил я, смеясь.
- Пожалуйста, возьми его сейчас, - прошептала Тэдди. - Мне всегда хотелось иметь гасиенду.
Я представил себе, как мой знакомый стоит на берегу Испании, в то время как Колумб, Кортес или Пизаро ищут себе товарищей. И вот он выходит вперед - на голове у него шляпа с перьями, в руках шпага - и предлагает свои услуги.
На следующий день проводился пробный рейс. Кроме плота, требовалось проверить компас. Это было очень важно - ведь плот почти целиком состоял из металла. Ко мне на борт спустились с рацией офицер с базы и матрос. Компас мой видал виды: с ним я плавал в 1954 году, с ним еще в 1948 году Тэдди и я чуть было не утонули на шлюпе "Всегда вместе", попав в ураган в районе Вест-Индии. Буксир отвел плот на двадцать миль от берега, но ветра не было и отсоединяться от буксира не имело смысла. Зато такая погода благоприятствовала проверке компаса. Буксир медленно сделал три круга, по миле каждый, все время сообщая по рации показания своего компаса. Офицер, стоя над моим компасом, записывал его показания. Результаты свели в график и передали его мне. Компас работал почти безупречно, девиация была столь незначительна, что ею можно было пренебречь.
Лежа в постели, я прислушивался к затрудненному дыханию Тэдди. Вот уже больше двух недель она простужена, но каждый день выходит, несмотря на туманную сырую погоду, и пробегает по улицам и магазинам целые мили, чтобы достать мне все необходимое. Лима находится к югу от экватора, в июне здесь середина зимы. При нас в Перу не было ни одного солнечного дня, да и в Нью-Йорке зима выдалась затяжная и на редкость суровая. Что будет с Тэдди после моего отъезда? Лишь бы она не очень волновалась. Пока Тэдди держалась молодцом. "Скорей бы ты уехал, я бы сразу поправилась, - твердила она. - Поеду в горы, позагораю... Буду просто лежать и впитывать в себя солнце. Но ты так долго собираешься!" Она может совсем свалиться, как только я уеду. Я перегнулся к Тэдди и пощупал ее пульс. Она во сне пошевелилась и повернулась ко мне, словно ожидая помощи.
Я поднялся и принялся шагать взад и вперед по комнате. За окнами темнела пропитанная сырым туманом узкая мрачная улица. Я уеду на шесть, семь, может быть, даже восемь месяцев и не буду знать, что с Тэдди. А она не будет знать, что со мной. На встречу с проходящим судном нет никакой надежды: мой маршрут, как и в 1954 году, пролегает в стороне от судоходных линий. Тэдди переутомилась. Может, взять ее с собой? Эта дикая мысль приходила мне в голову и раньше, но, помня о плавании 1954 года, я отказался от нее. Что, если у Тэдди посреди моря сдаст сердце? Может случиться все что угодно. Я себе никогда не простил бы...
- Не спится? - услышал я голос Тэдди.
- Я проснулся и решил немного походить.
- Пока ты на суше, тебе надо высыпаться.
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо. Знаешь, что я сейчас видела во сне?
- Что?
- Плот в открытом море - один-одинешенек, очень далеко от земли. Все вокруг залито солнцем, и я разговариваю с тобой. Мне было так приятно на солнышке.
- А где же была ты?
- На плоту. Только мне это приснилось, и я тут же открыла глаза.
Я взял с ночного столика лекарства от кашля и дал Тэдди.
- Знаешь, Тэдди, мне пришла в голову прекрасная мысль. И, по-моему, подсказала ее мне ты. Ты слышала о телепатии?
- Да, но в самых общих чертах.
- А ты заметила, как часто мы читаем мысли друг друга?
- Да, каждый день.
- Если бы мы могли так общаться, пока я буду в море!
- Это было бы замечательно!
- Мне важно только знать, что ты здорова. Это единственное, что меня беспокоит.
- Я-то буду здорова, а вот ты? Я волнуюсь за тебя.
- Надо, Тэдди, попробовать...
- ...передавать мысли на расстоянии?
- Да.
- За тысячи миль?
- Расстояние не имеет значения. Расстояние - ничто для электричества, а тем более для мысли. Мысль движется быстрее всего, и к тому же мысль - нечто материальное, как электричество. Это бесспорный факт. Самое главное - знать, как его использовать.
- Идея великолепная, если бы только ее можно было осуществить. Но как? Как? - Тэдди снова легла. - Ума не приложу. Но обо мне не беспокойся, я поправлюсь в два счета. Солнышка бы немножко! А теперь ложись спать.
Я оделся и, пройдя коридор, по широкой мраморной лестнице спустился в холл. Было начало шестого. В холле работа уже шла вовсю: уборщицы, скатав толстый красный ковер, пылесосили, мыли пол, двигали столы и стулья. На улице шел мелкий дождь, и статуя святого Мартина на площади перед гостиницей казалась в темноте одинокой и заброшенной. Ах, думал я, шагая вокруг монумента, если бы удалось осуществить мою идею! Люди всех рас, находящиеся на разных ступенях развития, тысячелетиями пользуются телепатией. Я читал, что йоги, опираясь на данные науки, занимаются телепатией ночью, когда все спокойно. Расстояние не имеет значения. Это известно всем примитивным племенам. Обычно телепатия была монополией знахарей и священнослужителей, но и любой человек в определенных обстоятельствах способен читать чужие мысли. Мы с Тэдди можем привести сотни примеров телепатической связи между нами, но мы никогда не придавали ей значения, считая ее явлением естественным. Без телепатии мое путешествие станет сущей пыткой: месяц за месяцем никаких известий от Тэдди. И она окажется в таком же положении. Я-то по крайней мере буду занят. Я вернулся в гостиницу, выпил чашку растворимого кофе, съел апельсин и поехал на такси в Кальяо.
Весь день я не переставал думать об одном и том же. Не только метафизика, но и наука признает телепатию, как признает предсказания, ясновидение, гипнотизм, месмеризм и аналогичные явления, делая лишь оговорку, что невежественные люди их извращают. Эти явления относятся к области точных наук и подчиняются законам типа дважды два - четыре, в них не больше чудесного и таинственного, чем в том, что яблоко падает с дерева. Но надо уметь использовать их - только тогда можно достигнуть желаемых результатов. Надо, конечно, успокоиться, сосредоточиться. Но можно ли по-настоящему успокоиться при нашем напряженном темпе жизни? Да и как сосредоточиться на мысли дольше одной секунды? Надо уметь. Может быть, я смогу научиться. Во всяком случае, я попытаюсь. Тэдди будет восприимчива к моим мыслям, в этом я не сомневался. Все зависит от меня. Римляне, греки, египтяне, древние персы - все практиковали телепатию, рассказами о ней полна Библия. Они верили в прорицания, предсказания будущего, без них и шагу не делали. Если бы здесь был служитель культа с Гаити или какой-нибудь йог, он бы уж помог мне. В джунглях Южной Америки тоже сколько угодно колдунов.