- Вы правы, - произнес он с фальшивым смирением, - прежде Бога, потом вас.
- Я исполнил свою обязанность, заплатил вам свой долг, теперь мы квиты. Десять лет тому назад вы оказали мне услугу; сегодня я спасаю вас от смерти, это плата за полученное. Я избавляю вас от всякой благодарности, как и вы должны, в свою очередь, избавить меня от нее. С этой минуты мы больше не знаем друг друга, дороги наши разошлись.
- Неужели же вы меня покинете в таком положении? - с ужасом спросил дон Эстебан.
- Что же еще могу я сделать?
- Лучше уж было оставить меня умирать в яме, в которую вы, кстати, также помогали сажать меня, чем вынуть из нее для того, чтобы осудить на голодную смерть в прериях, сделать жертвой хищных зверей или пленником краснокожих. Я слаб и безоружен. Пистолет, оставленный мне вашими жестокими товарищами, никуда не годен.
- Справедливо, - проворчал Вольная Пуля и, опустив голову на грудь, глубоко задумался.
Дон Эстебан беспокойно следил глазами за выражением лица охотника.
- Вы правы, - проговорил наконец старый охотник, - без оружия вы пропали.
- Вы сознаете это? Будьте же милосердны до конца, дайте мне возможность защититься.
- Я не предвидел этого, - ответил охотник, качая головой.
- Это значит, что если бы вы предвидели, то оставили бы меня умирать?
- Может быть!
Ответ этот, как молотом, ударил по сердцу дона Эстебана; он устремил зловещий взгляд на охотника.
- Вы говорите недоброе дело, - заметил он.
- Что же я могу вам ответить? - возразил охотник. - По моему мнению вы были приговорены справедливо. Я должен был бы дать исполниться правосудию, но я не дал - и, может быть, был не прав. Теперь, хладнокровно обдумывая этот вопрос, сознавая, что вы справедливо требуете оружия, что вы непременно должны его иметь - и для вашей личной безопасности, и для вашего пропитания, - я боюсь дать вам его.
Во время этого ответа дон Эстебан поднялся, сел возле охотника и стал играть своим разряженным пистолетом, делая вид, будто слушает его очень внимательно.
- Почему так? - спросил он.
- Да по очень простой причине: я знаю вас очень давно, вам известно это, дон Эстебан, знаю, что вы не такой человек, который забыл бы обиду. Я убежден, что если я вооружу вас, вы будете думать только о мщении, а вот этого-то я и хочу избежать.
- И для этого вы видите только единственное средство, - воскликнул мексиканец, злобно рассмеявшись, - а именно: позволить мне умереть с голоду!
- Вы меня не понимаете: правда, я не хочу давать вам оружие, но в то же время не хочу оставить неоконченной услугу, оказанную вам.
- Гм! Каким же образом вы хотите достичь желаемого результата? Любопытно было бы узнать.
- Я провожу вас до границы прерий, оберегая вас во время путешествия от всех опасностей; это, кажется, очень просто?
- Очень просто, в самом деле. Придя туда, я покупаю оружие и возвращаюсь сюда мстить.
- Нет, нет!
- Как же так?
- А так, что вы поклянетесь мне вашей честью навсегда забыть ненависть к вашим врагам и никогда больше не возвратитесь в прерии.
- А если я не захочу дать вам этой клятвы?
- Тогда я вас покину, и поскольку это случится уже по вашей вине, то я буду считать себя полностью рассчитавшимся с вами.
- О!.. Но прежде чем я соглашусь на ваше суровое предложение, хотелось бы узнать, как мы будем путешествовать: отсюда до поселений не близко, я же не в состоянии идти туда пешком.
- Об этом не беспокойтесь; я оставил своего коня в нескольких шагах отсюда, в кустах подле Рубио. Вы поедете на нем до тех пор, пока я не достану себе другого, а сам я пойду пешком - мы, охотники, пешие не отстаем от всадника.
- Что делать! Видно, придется уж согласиться с вами.
- Это самое верное для вас. Итак, вы согласны дать мне клятву?
- Ничего иного мне не остается… Но что это делается в тех кустах? - воскликнул он вдруг.
- Где? - спросил охотник.
- Да вон там, - ответил дон Эстебан, указывая на густые заросли кустарника.
Охотник живо повернул голову в указанном мексиканцем направлении. Тот не стал терять времени: схватив свой пистолет за дуло, он со всей силы ударил им по черепу охотника. Удар был нанесен с такой быстротой и силой, что Вольная Пуля вытянул руки, закрыл глаза и с тяжелым стоном упал на землю.
Дон Эстебан посмотрел на него с презрением и удовлетворенной ненавистью:
- Глупец! - прошептал он, толкнув его ногой. - Нужно было предлагать эти нелепые условия до моего спасения. Теперь уже поздно. Я свободен и отомщу!
Сказав это, он наклонился к охотнику, забрал все его оружие и покинул его, даже не потрудившись посмотреть - мертв охотник или ранен.
- Ты, проклятая собака, - добавил он, - или умрешь с голоду, или будешь растерзан хищными зверями. Я же ничего теперь не боюсь: в моих руках средство к мщению!
И негодяй быстрым шагом ушел с поляны искать лошадь Вольной Пули.
Глава XXII
ЛАГЕРЬ
Мексиканцы прибыли в лагерь несколько ранее восхода солнца. Во время их отсутствия люди, оставшиеся охранять лагерь, никем не были обеспокоены. Дон Мариано нетерпеливо ждал их возвращения и, завидев издали, выехал к ним навстречу. Верный Прицел встретился с ним хотя и дружески, но очень сухо.
Охотник был убежден, что исполнил свой долг, осудив дона Эстебана, но был огорчен ответственностью, возложенной на него в этом деле. В душе он боялся упреков дона Мариано, ожидая, что, взглянув на дело теперь, когда прошла первая горячность, тот вознегодует на них и проклянет за смерть брата. Он приготовился отвечать на воображаемые вопросы дона Мариано, и при виде его печальное лицо охотника совершенно нахмурилось.
Но Верный Прицел обманулся: ни один упрек, ни один вопрос по поводу суда не сорвался с языка дона Мариано.
Охотник украдкой поглядел на него раз, другой; дон Мариано был печален, но лицо его оставалось спокойным. Они продолжали ехать рядом.
Верный Прицел покачал головой.
- Он что-то замышляет, - прошептал он про себя.
Как только въехали в лагерь, проход загородили, дон Мигель назначил караульных и потом обратился к Верному Прицелу и дону Мариано.
- До восхода солнца осталось еще два часа, - сказал он им, - не угодно ли будет вам войти в мою палатку?
Они оба поклонились.
Перед входом в палатку дон Мигель приказал опустить носилки и с помощью охотника вошел внутрь вместе с доном Мариано.
Изнутри палатка была очень просто убрана: в одном ее углу стоял герметически закрытый паланкин, в противоположном углу была навалена куча мехов, предназначенная, очевидно, для постели; четыре-пять бизоньих черепов заменяли стулья.
Дон Мигель опустился на меха, предложив своим спутникам занять места на черепах. Когда они уселись, дон Мигель начал.
- Кабальерос, - сказал он, - все происшедшее в эту ночь требует подробного объяснения ввиду возможной путаницы, проистекающей из приключений, в которых, надеюсь, мы вынуждены будем скоро принять участие. Все, что я скажу, касается исключительно вас и интересно только для вас, дон Мариано, потому именно к вам я и обращаюсь. Верному Прицелу уже известно почти все то, что я имею вам передать, прошу же я его присутствовать здесь, во-первых, по причине нашей старой дружбы, во-вторых, потому, что его советы могут быть нам очень полезны в дальнейших наших решениях.
- Не припомните ли вы, сеньор дон Мариано, - промолвил охотник, - как, отправляясь за доном Мигелем, я вам сказал, что вы не знаете самого главного из всей этой истории.
- Да, припоминаю, хотя в ту минуту я не обратил на это особенного внимания.
- Если не ошибаюсь, дон Мигель желает посвятить вас в эти ужасные злоумышления.
Потом в раздумье он прибавил:
- И он должен был бы присутствовать здесь, ему тоже необходимо знать всю истину; но по возвращении в лагерь я его не видел.
- О ком вы говорите?
- О Вольной Пуле, которого я отправил с вами.
- Действительно, он ехал со мной, но, подъезжая к лагерю, остановил меня, думая, вероятно, что мне не нужно его дальнейшее покровительство.
- Не сказал ли он вам о своих намерениях?
- Нет, он мне ничего не сказал, - ответил дон Мариано с некоторым колебанием, - я думал, что он возвратился к вам, и тоже удивляюсь его отсутствию.
- Странно! - проговорил охотник, незаметно сжав брови. - Впрочем, он не замедлит возвратиться, и тогда мы узнаем, где он был, - добавил он.
- Як вашим услугам, дон Мигель, и внимательно слушаю вас, - заметил дон Мариано, стараясь отклонить дальнейший разговор об охотнике.
- Прежде всего потрудитесь назвать меня моим настоящим именем, дон Мариано, - ответил молодой человек. - Имя это, быть может, внушит вам некоторое доверие ко мне. Я - ни дон Торрибио Карвахал, ни дон Мигель Ортега; меня зовут дон Лео де Торрес.
- Лео де Торрес! - воскликнул дон Мариано с изумлением. - Сын моего лучшего друга?!
- Это я, - просто ответил молодой человек.
- Но это невозможно! Басилио де Торрес убит со всем своим семейством индейцами-апачами на своей ферме, взятой приступом, двадцать лет тому назад.
- Я сын дона Басилио де Торреса. Вглядитесь в меня, дон Мариано, разве черты моего лица никого вам не напоминают? Кроме того, в моих руках есть документы, подтверждающие мою личность.
- Каким же образом, с того самого ужасного события, сделавшего вас сиротой, 'я ни слова не слышал о вас, я, лучший друг, почти брат вашего отца?! Я был бы так счастлив, заменив вам его!