Хижина Нанди была заполнена плакальщицами и такими густыми клубами дыма, что Фину пришлось попросить женщин уйти и проветрить помещение, чтобы он мог вздохнуть. У Нанди уже наступила агония, и опечаленный сын не смог даже поговорить с ней. Фин пишет: "Она была больна дизентерией. Я тут же сообщил Чаке, что она безнадежна и едва ли протянет до вечера".
Чака приказал полкам, начавшим собираться вокруг крааля королевы, вернуться в свои казармы. Потом присел в окружении нескольких старейших вождей и погрузился в горестное молчание. За два часа он не произнес ни слова. Затем ему принесли весть, которой он страшился более всего: Нанди умерла.
Шатаясь и не разбирая пути, Чака немедленно отправился в свою хижину и уединился в ней. Оттуда вожди и старейшины получили приказ надеть военную форму. Когда через некоторое время Чака вышел из хижины, он был одет как обыкновенный воин. Премьер-министр Нгомаан объявил, что "матери нации" не стало. Услышав об этом, все присутствующие сорвали с себя украшения.
Затем Чака направился к хижине, где лежало тело Нанди. Вокруг него полукругом стали главные вожди, также в военном одеянии.
"Около двадцати минут, - пишет Фин, - он простоял молча, наклонив голову к щиту. Вся его поза выражала скорбь. Я видел, как из глаз его на щит падали крупные слезы; иногда он вытирал их правой рукой. Вид храброго воина, охваченного величайшим горем, мог бы исторгнуть жалость и сочувствие даже из самого жестокого сердца. Вздохнув два или три раза, он не смог больше сдерживать свои чувства и дико закричал. Это производило особенно жуткое впечатление после молчания, которое господствовало прежде. Такого сигнала оказалось достаточно. Вожди и народ - всего тут собралось около пятнадцати тысяч человек - принялись испускать ужасающие горестные вопли...
Все время подходили жители соседних краалей - мужчины и женщины. Приблизившись на расстояние полумили, каждая группа присоединялась к чудовищному реву. Он не прекращался всю ночь, причем никто не решался отдохнуть или глотнуть воды. По мере того как подтягивались полки из отдаленных краалей, рев ещё усиливался. Рассвет не принес никакого облегчения. Еще до полудня в краале собралось до шестидесяти тысяч человек. Крики их стали неописуемо отвратительны. Сотни людей лежали на земле - их свалила усталость или голод. А неподалеку валялись в куче туши сорока быков, принесенных в жертву духам-хранителям племени.
В полдень толпа образовала круг с Чакой в центре и запела военную песню. Это явилось для них некоторой отдушиной. Когда песня смолкла, Чака приказал тут же казнить нескольких мужчин. Тогда крики стали еще громче, если это вообще было возможно. Новых приказаний не потребовалось: словно желая показать вождю, насколько велико их горе, присутствующие начали убивать друг друга. Многие получили смертельный удар, нанося его другим: каждый старался воспользоваться случаем, чтобы отомстить за свои обиды - действительные или мнимые. Тех, кто не мог больше исторгнуть слезы из глаз, кого заставали жадно пьющим у реки, тут же забивали насмерть другие зулусы, обезумевшие от возбуждения.
К вечеру я подсчитал, что в этой ужасной бойне погибло не менее семи тысяч человек. Толпы людей ринулись к речке, протекавшей неподалеку, чтобы смочить пересохшие рты. Вскоре на ее берегах выросли груды трупов, так что к воде уже невозможно было пробиться. Крааль, где все это происходило, был залит кровью".
По словам вождя Сигананды Ц'убе, Чака был так поражен горем, что утратил власть над собой, и над окружающими. Окруженный толпой льстецов, он не имел представления о том, какая резня разыгралась в этот трагический день. Но как только Чака уяснил себе, что происходит, он немедленно прекратил бойню. Это подтверждает и Фин. К тому времени солнце уже склонялось к закату. Плач продолжался до следующего дня. Только в полдень всем предложили поесть.
Через несколько часов останки Нанди опустили в могилу, вырытую поблизости от места ее смерти. Это была типичная могила, в каких, по обычаю, хоронили вождей. В глубину она имела около девяти футов, в одной из стен ее была вырыта ниша. Туда поместили тело, согнутое в сидячем положении, для чего его связали до наступления rigor mortis.
Фину не было разрешено присутствовать при погребении, иначе ему пришлось бы провести целый год поблизости от могилы. Сообщение его о том, что две девушки были заживо похоронены вместе с Нанди, очевидно, ошибочно. Скорее им, как пишет Брайант, сначала переломали кости, а затем умертвили их по способу, описанному в одной из предыдущих глав.
На похоронах присутствовало около двенадцати тысяч воинов. Из них была сформирована специальная дивизия, получившая задание охранять могилу в течение года. Для пропитания воинов, а также в качество жертвы предкам Нанди было выделено пятнадцать тысяч голов скота. Все скотовладельцы страны, равно как и сам король, сделали взносы в этот фонд.
После похорон, рассказывает Фин, выступил премьер-министр Нгомаан. Он обратился к толпе с речью:
- Великая слониха с малыми грудями - вечно правящий дух плодородия - умерла. Вероятно, небо и земля объединятся, оплакивая ее, а потому мы должны принести большую жертву: весь год не обрабатывать землю, не пить молока, а весь надой выливать на землю. Женщины, которые в течение года забеременеют, вместе с мужьями будут преданы смерти.
Нанди умерла 10 октября, посев всех культур был завершен к началу сентября. Следовательно, запрещение обрабатывать землю относилось только к прополке, которая должна была производиться после 12 октября. Это могло принести довольно серьезный урон, хотя к этому времени всходы уже развивались полтора-два месяца. Но утрата молока была подлинным лишением. Что же до табу на половые сношения, то его легко могла обойти любая чета - лишь бы не появилось явных следов такого нарушения.
Чака погрузился в горестные раздумья. Он все время "щипал себя" (зулусское выражение, означающее "упрекать себя") за то, что не добыл вовремя "эликсир жизни". В этом он винил также и белых, которым следовало позаботиться о том, чтобы суда их заходили почаще, или же ускорить строительство нового судна из остатков разбившейся "Мэри".
- Я завоевал весь мир, но потерял мать, - стонал он. - Горькое алоэ заполнило мне рот, я утратил всякий вкус к жизни.
Чака ненавидел всех, кто но выказывал самого глубокого огорчения, всех, за исключением этих странных европейцев, у которых свои обычаи. Он приказал отрядам воинов обойти всю страну и убить тех, кто не соблюдал траур и не послал на могилу Нанди "венка" в виде скота для жертвоприношений. В том, что убийства не прекращались, Фин обвиняет местных вождей.
Чака впал в глубокую грусть и, видимо, потерял всякий интерес к делам управления. Этим воспользовались многие карьеристы. Стоило им намекнуть, что такой-то не проявил горя, и Чака неизменно, если только речь не шла о его испытанном друге или прославленном храбреце, указывал на него пальцем либо кивал. Это означало смертный приговор бедняге.
Чака не искал утешения в пиве, но чувствовал сильное влечение к Пампате. Одна она, кажется, могла помешать его безумному горю превратиться в неудержимую манию убийства. Незадолго до смерти Нанди Чака назначил Пампату командиром вновь сформированного женского полка, самого многочисленного из всех. Полк этот получил название "У-Нгисимаан" ("Англичанин") в честь новых друзей Чаки. Привязанность короля к Пампате стала сильнее, чем когда-либо. Нгомаан и Мдлака, так же как и Пампата, старались использовать свое влияние на Чаку, чтобы сдерживать его, но попасться королю на глаза было не менее опасно, чем оказаться поблизости от голодного льва-людоеда.
В числе других странностей у Чаки появилась привычка есть лежа на животе. Вожди и придворные должны были следовать его примеру. Всякого, кто кашлянет или чихнет во время еды, король все тем же роковым кивком головы отправлял на казнь, ибо "нельзя тревожить льва во время еды".
Однажды клеветники донесли, что небольшой клан Мфекаан не проявил должного сочувствия горю короля; Чака тут же отдал приказ уничтожить его. Тогда Нгомаан напомнил ему об одном незначительном случае из той поры, когда Чака был лишь рядовым воином в армии Дингисвайо: одна девушка из клана Мфекаан, жившая в краале вождя Мзингели, настояла на том, чтобы Чака сидел в хижине на циновке а не на голой земле, и кормила его, когда он был голоден. Чака тут же отменил приказ об истреблении клана Мфекаан и вместо этого велел казнить доносчиков.
Чака теперь часто жаловался, что в сновидениях ему является покойный приемный отец его Мбийя. Старик обычно плакал и говорил Чаке, что, несмотря на казни, в стране остаются еще колдуны, убившие Нанди. Колдуны эти - женщины, которых Мбийя указывал прямо или намеками.
Вскоре после этого к Чаке привели шесть несчастных женщин, и Чака обвинил их в том, что они вызвали смерть Нанди. Иначе с чего бы она умерла, когда незадолго до этого он оставил ее здоровой и невредимой? Придя в страшную ярость, он приказал связать им руки за спиной, плотно обмотать их тела травой, которой обычно кроют крыши, поджечь ее и гнать женщин против ветра. Несчастные живые факелы бежали со страшными воплями, пока в изнеможении не падали на землю. Когда огонь пожрал траву, палачи размозжили им черепа.