Виктор Устьянцев - военный моряк, и все его книги рассказывают о моряках современного флота. Это и роман о моряках атомных подводных лодок "Автономное плавание", и повесть о бесстрашных покорителях Арктики "Синий ветер", и отмеченная литературной премией имени А. Фадеева повесть "Курс ведет к опасности", и другие произведения.
И в этой книге В. Устьянцев остается верен теме современного флота. Ее герои - командир ракетного крейсера Виктор Николаев, молодой матрос Костя Соколов, старшина Смирнов и моторист Саша Куклев не просто преданы флоту, они - люди высоких нравственных идеалов, чистые и благородные, смелые и находчивые, всегда готовые к борьбе.
Содержание:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - Костя Соколов 1
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - Командир 28
Почему море соленое
повесть, рассказанная ее героями
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Костя Соколов
1
Весна началась на втором уроке. В окно брызнуло ослепительно яркое солнце, оно сразу заполнило весь класс, заплясало веселыми бликами на стенах и потолке, село на металлический ободок ручки, прыгнуло в чернильницу и заиграло там всеми цветами радуги.
Класс точно взбесился. Борька Семенов тихонько напевал "А у нас во дворе есть девчонка одна" и перочинным ножом вырезал свое имя на крышке парты. Сима Ховрина о чем-то шепталась с Катей Иванцовой. Игорь Пахомов никелированным замком портфеля наводил им на лица "зайчики". Тоня Снегирева пальцем рисовала на запотевшем оконном стекле сердце, пронзенное стрелой. Когда она разделалась с сердцем, Игорь дорисовал бюст, за что Снегирева наградила его тумаком. Даже Майка Залкинд - эталон прилежания и дисциплинированности - беспокойно вертелась и разговаривала.
Прихода весны не заметили только три человека: Фарада, Глеб и Гришка. Фарада, водрузив на нос пенсне, объясняла теорию переменного тока. Глеб и Гришка доигрывали вторую партию в шахматы. Игра была "принципиальной": на прическу. Проигравший две партии из трех сегодня же стригся наголо.
Борька Семенов, увековечив наконец свое имя на "скрижалях" школьной парты, вынул алюминиевую пластинку и стал вырезать блесну.
Галка Чугунова сунула мне записку: "Костя, как по-твоему, кто лучше: красивые или умные?!" Галка состояла из огромных бесцветных глаз, широкого мясистого носа, тонких бесформенных губ, и ей очень хотелось быть умной. Я предпочитал красивых и умных, но обижать Галку не стоило. И я написал: "Разумеется, умные. Что касается красоты, то имеет значение лишь красота души". Галка читала записку с явным умилением.
За окном чирикали воробьи и звенела капель. Борька скоблил ножом по алюминию.
- Кто это все время скребет? - снимая пенсне, спросила Фарада.
Класс дружно пожал плечами.
- Семенов, перестань скрести, - сказала Майка.
- Семенов, перестань! - повторила Фарада.
- Простите, Фрада Акимовна. - Борька из-под парты погрозил Майке кулаком и спрятал блесну и нож в парту.
Пахло мокрым снегом и "Красной Москвой". Это опять Чугунова надушилась. Не человек, а парфюмерная фабрика. Вот уже два года я сижу с Галкой на одной парте и два года меня преследует запах "Красной Москвы".
- Мат! - рявкнул Глеб на весь класс и захохотал.
Гришка, положив голову на ладони и запустив пальцы в проигранную шевелюру, все еще искал выход. Потом сердито смахнул с доски фигуры. Они с грохотом покатились по полу.
- Что там такое? - строго спросила Фарада.
- Казаринов проиграл красоту, - сказала Тоня.
- Как проиграл?
- Обыкновенно. В шахматы. А был такой интересный парень! - вздохнула Тоня.
- Антон, брось паясничать, - предупредил Гришка.
- А то что будет? - с искренним любопытством спросила Тоня, вонзив в Гришку свой синий взгляд.
Гришка, конечно, спасовал. Потому что у Антона насмешливый синий взгляд, острый язык и вообще Антошка среди нас "свой парень". Она может, например, пробить двойной блок и резануть мяч в самую "девятку". Все наши девчонки побаиваются ее, но всегда ищут у нее защиты и расположения. Мальчишки же, за исключением меня и Игоря Пахомова, все поголовно влюблены в Антона. Мы с Игорем презираем ее за то, что она хвастается своей красотой и удалью.
- Ну, чего тебе надо? - жалобно спросил Гришка.
- Чего тебе надобно, старче? - передразнил его Игорь.
- А надобен мне билет на хоккей, - в тон ему сказала Антон. - И ты, Гришка, его достанешь.
Завтра наш "Трактор" играет с "Крылышками". Билетов, разумеется, давно уже нет в продаже, и Гришке придется покупать с рук. Интересно, сколько он заплатит?
Фарада сняла пенсне. Это предвещало долгую "душеспасительную" беседу.
- Товарищи! - сказала Фарада. - Меня удивляет ваше поведение. Ведь вы уже не мальчики и девочки, вы взрослые люди. Вы де-ся-ти-клас-сни-ки! Завтра вы станете самостоятельными людьми…
К счастью, прозвенел звонок, и Фарада, пообещав пожаловаться классному руководителю, ушла.
В класс заглянула нянечка, тетя Поля.
- Соколов, к директору! - позвала она меня.
- Зачем?
- Не знаю. Велел позвать, а зачем - не сказал.
Я лихорадочно перебирал в памяти события последних дней и не находил ничего такого, за что меня следовало тащить к самому директору. Фарада тоже вряд ли успела пожаловаться, да я на сей раз ничего предосудительного и не совершил. Однако надо было идти.
- Ни пуха ни пера! - напутствовал Игорь.
- Пошел к черту!
В кабинете Василия Ивановича было много учителей, они о чем-то говорили. Но, заметив меня, Василий Иванович сказал:
- Прошу прощения, я выйду на минутку.
Он обнял меня за плечи и вывел в коридор.
- Слушай, Костя, звонили твои соседи, - сказал директор, когда мы подошли к окну.
- Отец?
- Да. Опять приступ.
- В этом году третий.
- Слушай, может, ему лучше в больницу? Я позвоню куда надо.
- Не будет толку. Сколько раз он лежал! Ему просто нельзя работать.
- Пожалуй, ты прав. - Василий Иванович задумчиво барабанил пальцами по стеклу.
- Так я побегу? - спросил я.
- Иди, - разрешил Василий Иванович и вздохнул. - Врача я уже вызвал. В школу пока можешь не ходить.
- Спасибо.
Я зашел в класс, собрал книжки.
- Ну, что там? За что тебя к директору? Фарада пожаловалась? Тебя исключают? - сыпалось со всех сторон.
- Салют! - Я помахал рукой.
Вслед за мной по коридору полз шепот:
- Соколова исключили.
- За что?
- Говорят, за хулиганство.
Я обернулся. Шепот стих. Скорбные и испуганные физиономии. Игорь помахал рукой. Спасибо тебе, Игорешка! Наверное, один ты догадываешься, в чем дело.
2
За занавеской тихо постанывал отец. Игорь, привязав за гвоздик суровую нитку, натирал ее варом. Я подсчитывал ресурсы. Восемнадцать рублей двадцать семь копеек. До выдачи пенсии тринадцать дней. По одному рублю сорок одной копейке на день. Не густо.
- Слушай, старик, у меня есть десятка. Копил на акваланг. Возьми, потом отдашь, - предложил Игорь.
- Нет, я тебе и так много задолжал.
И все-таки я прикинул: двадцать восемь на тринадцать - более двух рублей на день. Уже можно жить.
- Я тебе от души, а ты… - обиженно сказал Игорь.
- Все равно это не выход. На ЧТЗ не узнавал?
- Там нужны грузчики, но на постоянную работу. На заводе Колющенко набирают, но работы дня на четыре, пять.
Что же, придется опять на товарную станцию. Это далековато, но зато - верное дело. Да и публика там интересней. Там и профессионалы, и пьяницы, и студенты. Народ пестрый, но веселый.
Я вырезал из старого ботинка кусок кожи и сел подшивать пимы. Но не успел сделать и трех стежков, как раздалось два звонка в дверь.
- Это к нам. Открой, - попросил я Игоря.
Через минуту он пулей влетел в комнату:
- Знаешь, кто пришел?
- Иисус Христос.
- Хуже!
Игорь распахнул дверь и громко объявил:
- Явление третье. Те же и Антон.
Признаться, появление Христа меня удивило бы меньше. Тоня вошла в комнату, небрежно бросила: "Привет!" - и, не дожидаясь приглашения, села на стул. Она сидела и с любопытством оглядывала комнату. На нас с Игорем она не обращала никакого внимания, как будто нас вообще здесь не было. Оглядев комнату, поморщилась:
- Накурили, хоть топор вешай!
Она встала, подошла к окну, открыла форточку. Потом подошла к столу, обстоятельно оглядела его, открыла буфет, поочередно осмотрела и обнюхала все тарелки и кастрюли. Собрала пустые консервные банки, вслух прочитала этикетки:
- "Треска в масле", "Мелкий частик", "Бычки в томате". Все ясно. Игорь, ты сейчас пойдешь в магазин.
- Подожди, ты что тут распоряжаешься? Тебя никто не просил, - сказал я.
- А я и не жду, когда ты попросишь. - Тоня сняла пальто и повесила на гвоздик у двери.
- Без тебя управимся.
- Вы управитесь! Это что? - Она ткнула пальцем в угол стола.
- Кости. Рыбьи. Семейство позвоночных.
- Вот именно. Это семейство уже присохло к клеенке. А это?
- Ну, окурки.