Елена Фанайлова - Черные костюмы стр 6.

Я Ему отвечаю: не сомневайся.
Но только дьявол,
Он тоже, знаешь,
Умеет своё. Много гитик.
И он в мозги запускает когтистые когти.
И иногда я сразу не понимаю
Его уловок.
Но только я точно знаю:
Он есть,
Как и Ты.
Но вас не всегда видно.

Я не знаю, как остальные,
Но я и мои близкие -
Это мосты От ада до рая
За 5 минут человеческой жизни
(голос, Николай Трубач подает голос,
а за ним Людмила Улицкая:
5 минут, осталось 5 минут
на перроне у вагона
только 5 минут)

было обреченное обратное абрекское откровение
посреди алкоголического:
как сгладить, убояться
белый удар за Ойкуменой
все ясно видно
во все стороны света
и этот ужас
ни с чем не сравнится
как продавленная глазница
копытом Олегова мерина

ничего лирического

человеческая пшеница
зазеркальная
как Анима
Алексея Балабанова
является только теми,
ромалы,
кто убит под Ревелем,
подо Ржевом,
воскресшая
будучи сверхдержавой.
У художника смех и слёзы так близко.
И кровь стыла в жилах,
стояла в бронежилетах, убоина
воображаемая
молодая дочь неизвестного воина

Трудно ходить между нечистью
И Вашим Высочеством -
Дочь говорит Ему.
Когда Ты называем по Отчеству,
Но окликаем нечистью
И нечисть имеет право на Твое имя
И Отчество
И искалеченное могущество,
Гавкает,
Но боится
Из-под плетня,
Как вдова-солдатка.
Но Ты не забывай меня,
Как я Тебе ни гадка.

Вроде бы Ты еще терпишь
И во сне удивляешься
Привыкаешь
И уже не помнишь
И окликаешь, просишь по имени
Только Мать
Твою Заступницу

2007

Смертельная любовь, как это устроено

1

Старуха пляшет в варьете
Ребенок плачет в доме
Фратерните, эгалите

Какие короли
Ныне

Эти лозунги устарели

Ничего, кроме
Встречи в полной темноте
В госпитальном броме

Боже, Боже,
Куда опускаться ниже
Кому запрещать: я тебя ненавижу

Кого прощать
Как мне жить
Убери от меня эти рожи

Короче, шестой Псалом

В небо брошенное семя
Ослепило и погасло
В августе

Мы оставлены теми,
Кто искал смысла,
Кто успел смыться,

Выспаться,
Выкресты

Я смотрю на крест-накрест
Закрепленные окна
Ленинградской блокады.

То ли стекла дрожали,
То ли вы защитили.
Что и так не держали

То ли белые пули
То ли черные лодки
Через Волгу

Умерли, уснули

К чему вы плыли?
К дальнему острову?
К русским берегам утопии?
К обетованному ужасу?
Мой дед вышел живым
живой
Из той мясорубки
На воде

Ему было надо,
Возможно, встретиться со мной
В шестьдесят втором
В маленьком русском поселке

И отдать мне свою любовь
Лучше которой
Нет на земле

И ее призраки
Я пыталась распознать
В мире живых

И я ее нашла/искала
Возможно, как обсессию,
Ваше величество,
Виктор Иванович,
Александр Яковлевич,
А больше уже не будет

Далее перечисляется донжуанский список
Провинциальной маркизы де Мертей

Живые и мертвые

Уравновешивается
Списком на исповеди
Некоторая расхлябанность и растерянность

Белиссимо, кричит audience

(Любила в юности быстроживущих
Умирающих молодыми
Настоящих пассионариев
Гладиаторов Третьего Рима
Алкоголиков, антисоветчиков)

И я ее страшилась
Но все равно шла, ходила
Как в разведку за языком

У вечного огня
Стояла, толстик, в пионерской форме

Но ты не забывай меня
В своей загробной норме

2

Товарищи на меня орут.
Говорят: здесь тебе не Бейрут,
Не Оклахома.
Выходи, а то будет по-плохому.

Здесь еще хуже.

Ну, вышла.
Как крапива и вишня.

Ходила в разведку за языком
Привела далеко языка
Сидит и плачет под замком
На уздечке зэка В зиндане
Выпусти, выпусти пацана,
Чтобы вился как знамя

На груди его купола
Не соображает нихуя
И копейка его цена

Как ходил за сиренью, ее ломал
Как живого медведя,
И целого мира мал
Был, не видя

Продавал по сотне на алкоголь
Выпивал из горла люголь
Выезжал на трассу в слепых огнях

Грудь в алмазах и ремнях
Голова в кустах
Сердце на щите, шлемофон горит
И на всех постах
Излучают иврит
Это лучшая из карьер

Когда мы превысили скорость
И жизнь предстала как хворост
И когда слежу за тобой
В зеркало заднего вида,
Когда ты встал объяснять менту,
Что везешь ментального инвалида
Слабоумную толстожопую вообще не ту
И у нее только на этой скорости работают мозги
И тормоза
И мент отпускает за мамину слезу
А зря

А я читаю твое письмо
Глазом на вас кося
Но там написано не все
И я еще не вся

Потрясена перед тобой
Стою теперь в полный рост
Как перед астральным трюмо

Снимаю простыни третьего дня
И они как занавеси лежат
На театре траурных теней

И там написано: не могу
Без тебя, но не могу
Объяснить, как же так
И боюсь объяснять

Посмотри на свое отраженье
Это воды колеблются, протяни руку:
Нет никакой преграды
Между миром живых и миром мертвых

Как в кино об Орфее, которое мы вспоминали
По дороге в Кронштадт, на остров
Мертвых поэтов

2007

Блондинка, брюнетка

1. АННА ГОРЕНКО, МЕДИАМИФ

В Иерусалиме
нет живого места
для стихов полнощных
Для цветов недецких

Не с того ли ты с ума сходила
Леди Годива,
Камерная нэцке?

Ой, какой дурной характер

Мелкие психозы
Для тебя ли были,
Оперная дива?

Или все провинциально
До самозабвенного наркоза
Алкоголя и хамсина

Мертвая лисица

Выйти за пределы
Головного и спинного мозга
Маленького тела
В черном платье, в ангельском халате,
Ровно Ходасевич,
Желчный себе палач
Девочка со спичками
Ну не дописала, не успела

Покрывала все хуями
Покрывала
Так и не перестелила
Как невеста

2. ЛЕНА КОСТЫЛЕВА И АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВ

Читают стихи Лены Костылевой на книжном фестивале на Крымском валу 12 июлЯ 2007 года

Ленка, божеская клоунесса,
С подведенными глазами
Густо намазанными ресницами
Блондинка
В черных чулках выше колена
И каких-то довольно смешных трусах
Бледная от волненья или с похмелья
Порочная, как соседка в халате
Забавная, как Мерлин Монро
Трогательная, как Джульетта Мазина
Хлопает крыльями, моя детка,
Сидит нога на ногу с микрофоном
На столе на ярмарке тщеславья
Читает своим накрашенным ртом
И детским низким голосом
И белым животом,
Скрытым под белой кофточкой
Стиши для Боженьки, всё о ебле
И о любви, и она Его дразнит.
А у Него на пороге праздник,
И Ему вообще не до этого.

Он так прямо и говорит:
Леночка, отъебись, дорогая, мне не до этого.

Рядом с Леной Алеша
В голубом спортивном костюме
С коричневыми рукавами, очень стильно,
И с большим алмазным крестом
И он ее дразнит
Читает ее старые стихотворенья
Говорит: тогда Леночка любила Лорку
А сейчас мы зададим ей перцу
Поскольку у нас свои психозы
А Лена нам показывает дырку
Между глаз, универсальную норку,
В которой может спрятаться любой мужчина
Вне зависимости от возраста и сексориентации
И за это мы будем над нею смеяться
И вкладывать в это отверстие хуй
Поскольку мы не верим в ее страданья

Голубые розы
Русского маньеризма
Позднего детства
Ну, как мальчишки кричат: позорница
Как голая пионэрка

Плачут Розанов и Соллогуб
От умиленья
Плачет Псой Короленко
А уж его-то ничем не проймешь,
Кроме крови христианских младенцев

Но вообще им ужасно мешали
Звуки с соседних площадок.
Настраивались музыканты.
Татьяна Устинова и братья Пресняковы
При поддержке тяжелой артиллерии
В лице Людмилы Гурченко
Бредили о своей патриархальной правде.

Алеша и Лена смущались
Были как персонажи
Кабаре Боба Фосса
И когда они запели
Свою удивительную песню
На мотив американского марша,
Предварив ее замечаньем,
Что в день независимости России
У нее остается лишь один враг
В лице Третьего Рейха:

Hitler, he only had one hall
Himmler, he had them 2 hut small
Herring had more or less so
And Hebbels, he had no balls,
Non at all!!!

– Ее раньше пела, что ли, Бетт Мидлер? -
Мне показалось,
Что где-то напротив должны быть парни
Из Гитлерюгенд, и они поют
Юношескими чистыми противными голосами
Германия, Германия превыше всего

Ну, например, напротив ЦДХ, в ЦПКиО
Имени Горького,
Катаются на лодках
Со своими парнями и девками,
Ебущими их в мозг,
Поедающими их мозг

А Леночка и Алеша
Все поют и пляшут
Пляшут и поют
У нее такой детский пушистый затылок
И хрупкая шейка
Бедра

июнь 2007