Но я не ожидал, чтобы при определенном глубоком понимании анализа можно было вновь отказаться от своего понимания и утерять его. И все-таки повседневный опыт на больных показал мне, что абсолютное отклонение аналитических истин может исходить из тех глубоких слоев, в которых имеется особенно сильное сопротивление; если тяжелым путем добиться у такого больного, чтобы он усвоил некоторую часть психоаналитического знания и научился бы пользоваться им, как собственным своим достоянием, то на нем же можно убедиться, что, очутившись во власти следующего сопротивления, он не находит поддержки во всей своей науке и начинает сопротивляться так же, как в те дни, когда он еще был совсем новичком. Мне пришлось убедиться, что с психоаналитиками дело обстоит так же, как и с больными при анализе.
Совсем нелегкая и незавидная задача - писать историю этих двух отколовшихся движений, потому что, с одной стороны, у меня нет на то достаточно сильных личных побуждений - я не жду благодарности и не в достаточной степени мстителен, - с другой стороны, я знаю, что тем самым навлекаю на себя позор в глазах не очень-то достойных противников и доставляю врагам страстно желанное зрелище, как психоаналитики терзают друг друга. Мне стоило много борьбы с собой, чтобы не иметь с противниками дел вне анализа, теперь же я вижу себя вынужденным начать борьбу с прежними сторонниками или с теми, которые и теперь желают ими именоваться. Но у меня нет другого выбора, молчать было бы ленью или трусостью и более повредило бы делу, чем открытое разоблачение существующих недостатков. Кто следил за другими научными движениями, тот знает, что вполне аналогичные разногласия и недоразумения, как правило, имеют место и там. Разве только в других местах их
- 66
старательнее скрывают; психоанализ, отрицающий многие условности, и в этом отношении откровеннее.
Другое сильное неудобство заключается в том, что я не могу вполне избегнуть аналитического освещения обеих противных сторон. Анализ же не годится для полемических приемов. Он предполагает согласие анализируемого и подчинение его авторитету аналитика. Поэтому тот, кто прибегает к анализу в целях полемических, должен быть готов к тому, что и анализируемый обратит против него анализ, и эта дискуссия примет такую форму, что всякая возможность составить себе убеждение для беспристрастного третьего лица будет совершенно исключена. Я доведу поэтому до минимума анализ, и тем самым нескромность и агрессивность по отношению к своим противникам, и прибавлю к тому же, что научную критику я не обосновываю такими средствами. Я не касаюсь того, что, может быть, и истинно в отвергнутых мною учениях, не пытаюсь их и опровергать. Пусть это будет предоставлено другим работникам в области психоанализа; отчасти это уже и сделано. Я хочу только показать, что именно и в каких пунктах эти учения отрицают основные положения анализа и почему они не должны называться этим именем. Итак, я пользуюсь анализом только для того, чтобы объяснить, как могли возникнуть у аналитиков эти уклонения от анализа. Во всяком случае, в пунктах расхождения я должен и критическими замечаниями защищать права психоанализа.
Психоанализ поставил своей ближайшей задачей объяснение неврозов и взял за исходные пункты оба факта - сопротивления и перенесения и, принимая во внимание третий факт - амнезии, дал им объяснение в теориях о вытеснении, сексуальных двигательных силах невроза и о бессознательном. Он никогда не предъявлял претензий на то, чтобы вообще дать исчерпывающую теорию душевной жизни чело
- 67
века, но требовал только, чтобы применяли его положения для дополнения и корректуры нашего знания, приобретенного любым иным путем.