Колдун подошел к больному, откинул с него тулуп. Положил худенькую, почти с детскими пальчиками руку на лоб боярина. Тот открыл глаза. И тут, князь готов был поклясться, произошло чудо. Колдун словно вырос. Глаза его потемнели. С губ стали срываться слова какой-то абракадабры. Он все ближе и ближе наклонялся к больному. На высоком лбу лесного затворника появились капельки пота. Князь с удивлением наблюдал, как прямо на глазах стало оживать лицо дядьки. А колдун продолжал свое дело. Он заставил боярина сесть. Снял с него одежонку, и руки колдуна забегали по телу старика. Колдун потел все сильнее и сильнее. Наконец он в изнеможении опустился на землю. На глаза упали подрагивающие веки. По всему было видно, что он находился в прострации. Но это продолжалось какое-то мгновение. Затем он оглянулся, помотал своей огромной головой и медленно поднялся.
- Пошли, - тихо приказал он.
И чудо свершилось. Мирослав поднялся. Сделал неуверенный шаг. Потом второй…
Ел боярин с аппетитом. То было какое-то странное варево. По вкусу оно напоминало кисель, а по виду - пареную тыкву. Охотно ел и князь. И чувствовал, как силы вливаются в его тело. Когда трапеза была окончена, Даниил сделал открытие. На стол заранее были поставлены пять чашек, по числу прибывших гостей. Неужели хозяин заранее знал об их визите? Князь не удержался и спросил об этом. Баальник лишь усмехнулся.
- Скажи, дебренский человек, а можешь ты предсказать судьбу? - оживился Мирослав.
Вместо ответа колдун поочередно посмотрел на проводника и дружинника, сопровождавших их. Мирослав понял хозяина, и показал слугам глазами на дверь. Те быстро удалились. Когда они остались втроем, колдун повернулся к князю. Он долго, изучающе смотрел ему в лицо. И Даниилу опять показалось, что глаза его, темнея, вновь стекленеют, а лицо теряет живую окраску.
- Князь, смерть твоя далеко, - отчужденным голосом заговорил дебренский баальник. - Ждут тебя великая честь и воинская слава. Многих врагов ты покоришь, но и враг покорит тебя. Ты совершишь поступок, от которого в твоей душе будут посеяны великая смута и мучение. - Он поднялся, принес кожаный мешочек, взял две княжеские ладони, сложил вместе и, заставив растопырить пальцы, положил на стол. По краям ножом поставил точки, по ним очертил круг. Затем, запустив руку в мешочек, извлек горсть желудей. Глаза колдуна вдруг стали закатываться. Он быстро зашептал что-то непонятное. Князь не смог разобрать ни одного слова. Скорее, это был просто набор каких-то звуков. Потом колдун метнул желуди на круг. Часть их вылетела за черту. Он их собрал и спустил в мешочек, а оставшиеся заставил князя считать. Даниил насчитал тридцать. Колдун молча забрал желуди и, подойдя к двери, выбросил их наружу. Вернувшись к князю, продолжил свои предсказания. Даниил не перебивал, слушал внимательно.
- Жить ты будешь в почете и славе тридцать лет. Плакать о тебе будут твои дети. Но не могу от тебя утаить: пустят они по ветру дело рук твоих, - баальник замолчал, закрыл глаза.
Как завороженные, смотрели на него Мирослав и князь. Медленно к лицу колдуна стала приливать кровь. Наконец он ожил и странно, точно впервые видит их, посмотрел на присутствующих.
- Так, так, - неопределенно сказал Мирослав.
- Ну что, собираемся в дорогу? - спросил дядьку Даниил, воздержавшись от замечаний по поводу предсказания.
- Вроде и впрямь пора.
- Какую награду хочешь, старче? - спросил князь, достав из-за пояса кисею с деньгами.
- Убери, - колдун покачал головой, - отдашь сиротам. И не гневайся, коли что не так. Не творю судьбу - только разгадываю.
Что бы ни говорили о дебренском колдуне, чудо он совершил на глазах князя: Мирослав самостоятельно забрался на лошадь.
- Много я повидал волхвов, но такого - впервые, - заметил князь.
…Ночь застала их в лесу. Дружинник развел костер. Даниил и Мирослав лежали рядом.
- Спасибо, князь, - заговорил боярин, - ты спас меня.
- Благодари волхва, я-то что…
- Нет, князь, кабы не ты, я бы не решился.
- А раньше был решительным и твердым, - усмехнулся Даниил.
- Прости, князь, - заволновался вдруг боярин.
- Ты о чем? - князь приподнял голову.
- Все о том же. О том чертовом короле. Никакого мира я с венгром не заключал. Наврал тебе Андрей, что я отдал Александру назад Бельц и Червень.
- Э-э, сколько лет прошло, а ты все о старом… Скажи лучше, слышал ли о козельском воеводе Сече?
- Как не слыхивать! Это ведь он недавно с Михаилом водил полки на помощь Конраду? Знатно, говорят, они покрушили Литву и пруссов…
- Так вот, погиб этот воевода.
- Неуж? - старик поднялся и перекрестился. - Царствие ему небесное. Кто ж посмел пойти на такое черное дело?
- Татары.
- Татары… - протяжно повторил старик и на мгновение замолчал. - Многие города они полонили и, вишь, до Козельска добрались, будь они неладны.
Костер догорал, становилось прохладнее. Боярин натянул на себя тулуп. Князь повернулся на бок, приподнял голову и оперся на руку.
- Воевода, сказывали, поломал им зубы, и убрались пока татары восвояси. Как думаешь, вернутся?
Мирослав задумался, глядя на догоравший костер. Вдруг решительно сбросил тулуп.
- Э-эх, дровец подбросить некому, - закряхтел он и попытался подняться.
- Лежи, лежи, - придержал его Даниил и легко вскочил на ноги. - А я рад, Мирослав, что везу тебя домой здоровым. Боярыня тоже будет рада.
Князь подбросил несколько поленец. Огонь весело затрещал сухими дровами.
- Расстроил, признаюсь, колдун меня своим предсказанием, - поудобнее устраиваясь, проговорил он.
- Это ты насчет детей? Плюнь, - успокоил боярин. - Одни у тебя малы, других пока нет. Встретится на твоем пути другой баальник - иное скажет. Кстати, как твой Шварн? Мне кажется, весьма смышленый парнишка.
- Стареешь ты, дядька, - рассмеялся князь. - Тоже мне, детки малые! Шварну хочу уже Холмск отдать. Воеводу бы ему хорошего.
- Да, - покачал головой Мирослав, - бежит время. Давно ли я носил его на руках? А насчет татар, я думаю, - вернутся, - боярин вздохнул. - Когда первые появились, ты еще отроком был. А ведь вон вновь пришли. И опять придут, - он зябко поежился.
Князь взял длинную ветку и стал подталкивать обгоревшее дерево к огню:
- Я тоже так думаю. Недавно князь Мазовецкий звал меня к себе.
- Зачем? - забеспокоился отчего-то боярин.
- Татары не дают покоя, - ответил Даниил. - Он понимает, что в одиночку ему не устоять.
- Не ожидал такой прыти от ляха. А что венгерский король? - Мирослав пытливо уставился на Даниила.
- Венгерский король молчит. Занят, видать, своими делами.
- Скорее, осторожничает Бела. Мазовецкий видит, что никто не шевелится, вот и стал собирать силы под свои стяги. Многих он кликал?
- Меня да герцога Силезского Генриха. Да еще этого дутого тевтонца. Послал весть венгру, а еще… кому бы ты думал?..
Мирослав сощурился:
- Уж не Михаила ли?
- Его!
- Да он в уме ли?! - воскликнул боярин.
- Нет, боярин, на сей раз лях был в уме. Прав он. Нам давно надлежит объединить силы, чего некоторые русские князья никак не хотят понять, - в свете огня лицо Даниила видится серьезным.
- Понимать-то они понимают, - задумчиво произнес Мирослав, - да вот гордыня не позволяет им этого сделать. Скажи, Даниил, сам-то ты пошел бы под михайловскими стягами против татар?
Князь такого вопроса не ожидал. Брови сошлись на переносице.
- Эгей! Молчишь, Данилушка? То-то же! - торжествующе воскликнул дядька.
- Ну почему же, - князь решительно повернулся к боярину, - я бы… пошел. Не веришь?
- Верить-то, Даниил, верю, но… - боярин безнадежно махнул рукой. - В одной стае двух вожаков не бывает. Плохо, когда много стай и у них сильные вожаки. Тогда они грызут друг другу глотки. Нельзя иметь рядом сильного вожака. Сам вожак должен быть беспощадным.
- Прав ты, Мирослав, - князь уселся поудобнее. - Я в этом убедился, когда, если помнишь, простил своих бояр за измену. И чем они отплатили?
- Как же, помню. Боярин Изяслав залил тебе вином лицо, и ты это ему простил.
Мудр ты, Даниил. Не хотел вновь проливать кровь.
- Не в этом дело. Ты помнишь, каких усилий нам стоило взять Бельз? С чем бы я пошел вновь на своих врагов?
Боярин заерзал. На лице его заиграла лукавая улыбка. От князя не ускользнула эта перемена.
- Эк, ты махнул! А я-то думал, что спасла боярина его… дочь. Слаще медка была у него девка.
Князь смешался:
- Ты чего, дядька?
Мирослав, словно боясь, что его услышат, наклонился к Даниилу.
- Эх, князюшка! Да разве у тебя одного такое случается? Вот вернул мне баальник силушку, а ведь я хоть и старик, но попадись мне такая… - дядька скабрезно захихикал, чем рассмешил Даниила.
- Вижу, этот волхв - отменный лекарь, коль бабы уже полезли тебе в голову.
- Куды ж от них, тварей, денешься?!
Но вдруг боярин прекратил смех и насторожился. Ему показалось, что где-то поблизости хрустнула ветка. Князь насмешливо бросил:
- Прижался ты, Мирослав, к бабьему подолу и что-то трусоват стал.