"Пропускайте", - показал Семён. Дружинники переглянулись, но приказание выполнили.
Мужичонка тронул поводья, телега медленно двинулась, всадники с видимым облегчением сделали несколько шагов, и тут Семён подал сигнал. Дружинники со всех сторон кинулись на "купцов". Те не успели опомниться, как их постаскивали с коней и скрутили. Хитрей всех оказался шустрый мужичонка, он рванул поводья, и телега загромыхала по ухабам. Правда, далеко он не успел уехать. Семён в последний момент сумел уцепиться за борт, с трудом влез в телегу и сжал беглеца в медвежьих объятьях. Тот выпустил поводья и закатил глаза. Семён остановил коня и за шиворот стащил его на землю.
- Говори, собачий сын, зачем в город ехал! Живо из тебя душу вытрясу, - закричал Семён ему прямо в ухо.
Голова мужичка моталась из стороны в сторону.
Нужно взять себя в руки, не ровен час действительно из него душу вытрясу.
- Все рассказывай как на духу, а то я тебя так поисповедаю!
Мужичонка, казалось, поверил, затрясся.
- Я не знаю! Они меня заставили! Велели в город провести! Награду обещали! - зачастил он.
Семён захвата не ослабил.
- А ты у нас невинное овча! Почто купца порешили?
Семён спросил наугад, а мужичку стало совсем плохо.
- Я не хотел, думал, отпустим купчину, а эти, - он показал на связанных, - его в спину ножом пырнули. Этот, с бесстыжими глазами, смеялся еще, говорит ему: "Че орешь, словно мамка-роженица!"
Этому Семён поверил. Слишком живописная картинка. Такое на ходу не придумаешь.
Все время его не оставляло ощущение, что мужичка этого он раньше видел.
Тот состроил жалостливую мину, словно вот-вот заплачет.
- Не губи, пожалей малых детушек.
Семён содрогнулся от отвращения и вспомнил.
Этот мужик прибился к его шайке несколько лет назад, но надолго не задержался. Не по нутру ему были неписаные законы и правила, которыми подчинялись все без исключения люди Семёна. Точно так же он канючил однажды, когда попался разъезду. Те поверили и отпустили. Но Семён был не таков.
- Цап! Ты ли это? А я думал, тебя давно за татьбу порешили.
Мужичонка вздрогнул. На секунду он позволил захлестнувшему его страху отступить и всмотрелся в лицо своего мучителя.
- Семён, - ахнул он, - не может быть… Как?
- Да вот так, - Семён тряхнул его, чтобы не расслаблялся, - быстро рассказывай, зачем вы здесь, а то прямо здесь кончу, ты меня знаешь.
Семён покривил душой. Цап никогда не видел, чтобы Семён кого-то убивал просто так, не в стычке, но у новоявленного десятника была довольно грозная слава. Вольные людишки его боялись и уважали.
- Быстро! - процедил Семён сквозь зубы.
- Не знаю я ничего, их пытай, - Цап дрожащей рукой показал на остальных.
- Маме своей будешь небылицы рассказывать! Я тебя, яблоко ты червивое, вдоль и поперек знаю.
В глазах мужичонки горело отчаяние.
Семён подбодрил его хорошим тычком. Тот упал на колени и начал обнимать десятниковы ноги.
- Правда, я ни в чем не виноват, эти, - он снова показал рукой, - в сторожку приехали, сказали, что в город дозарезу нужно, купцами вырядиться надоть. Взяли мы купца с охраной, эти переоделись и поехали сюда.
- А что это за люди?
- Не знаю, не наши вроде, не разбойники.
- Без тебя вижу, сморчок, - удовлетворенно сказал Семён, ему было приятно, что перед князем он не осрамился.
- Что им в городе нужно?
- Смотреть хотели. Что князь здесь строит, сколько дружины держит. Все выспрашивали про ворота, когда, дескать, открыты, и здесь ли сейчас князь.
Семён насторожился.
- А ты что сказал?
- Известно что. Здесь он, только что вернулся. С утра пораньше на охоту поехал.
Сердце Семёна упало.
- Что, и про охоту спрашивали? И ты сказал! - он оторвал мужика от колен и снова сжал, - откуда сам знаешь!
- Да мне один отрок поведал, что в княжеских хоромах прислуживает. Я вчера в городе был, на базар ходил побрякушки торговать, что у купца забрали, так его встретил, он и сказал, что князь только приехал и на охоту собрался, не отдохнул толком даже.
Семён застыл в замешательстве.
- Спаси, Семушка, не губи душу невинную, - снова заканючил Цап, - ты же из наших, пожалей братца-разбойничка.
- Был из ваших, да стал человеком княжеским! - разозлился Семён. - Говори лучше, сколько их было, все ли здесь.
Цап счел за благо ответить.
- Шестеро их было, один вчера не вернулся. Вечером куда-то уехали четверо, а вернулись только трое.
Так и есть. Князю угрожает опасность.
Семён оттолкнул от себя мужичонку.
- Свяжите его и вместе с этими ведите в узилище. Нужно всех хорошенько расспросить, - сказал он дружинникам.
Сам Семён кинулся искать своего сотника. Нужно было срочно рассказать все Михаилу. Положение могло оказаться очень серьезным. Уже на бегу до Семёна донеслись завывания Цапа.
- Ой, горюшко мне, горюшко, смерть пришла неминучая, не видать мне малых детушек! Послушать бы мне хороших людей, на разбой не ходить… Вот вчера мне мертвый явился из могилы, предупреждал, видать, о моей горькой долюшке!
Семён хоть спешил и был встревожен, но все равно непроизвольно улыбнулся.
Оставив плененных на попечение воеводы Микулы, Михаил с Семёном с его ведома и согласия выступили навстречу князю.
Дорога казалась бесконечной из-за напряжения, которое охватило всех.
Ехали молча.
- Что-то тревожно мне, - вдруг произнес Михаил, чем немало озадачил Семёна. Выражать вслух свои переживания - это было не похоже на сотника.
Семён мудро промолчал в ответ. А сотник продолжил:
- Отца ведь его, князя Романа, убили, когда он возвращался с войны домой. Какой ум был, какая сила! Чуть было не стал Великим князем Киевским, и тут на тебе! Подстерегли в засаде.
Михаил горестно покачал головой и снова произнес:
- Что-то на душе тяжело.
- Я вижу, что в дружине любят князя, - решился вставить Семён.
- Любят. Потому как справедлив, храбр и любит нашего брата - простого воина. Только мы ему всегда верны были, на нас надеялся да на нескольких бояр, что еще его отцу служили.
- А почему он меня на службу взял? - задал Семён давно мучивший его вопрос.
Михаил призадумался.
- Понимаешь, - ответил он, - у князя особый дар на людей, смотрит - словно насквозь видит.
Это точно. Значит, не у одного меня от княжеского взгляда нутро сжимается и мурашки взад-вперед по спине бегают.
- Значит, что-то он в тебе увидел, - продолжил Михаил, - что-то правильное и прямое. Сам никогда не любил кривых путей и людей таких же подбирает.
- Расскажи мне что-нибудь о князе, - попросил Семён, пользуясь внезапной разговорчивостью сотника.
- Рассказать… хорошо, расскажу. Чтобы ты понял, насколько князь ценит прямоту.
Было это давно. Сам свидетелем не был, да рассказывали дружинники, которые на Луцк с ним ходили.
Князь Мстислав Немой по смерти оставил Даниилу города свои: Пересопицу, Луцк и Чер-торижск. Только вот какая незадача: занял Луцк племянник Мстиславов - Ярослав. Пришлось Даниилу идти воевать. Долго шли иль коротко, встретили богомольцев. Смотрит князь: ба! да это ж сам Ярослав Луцкий. Без воев и без оружия. Не ждал такого оборота. Тут бы князю, воспользовавшись таким делом, и разрешить спор. Так нет. Говорит он Ярославу: "Пленю тебя не здесь, а в столице". И отпустил его на все четыре стороны. Ярослав, конечно, в Луцк приехал и стал оборону налаживать, да только все равно осады они не выдержали, запросили мира. Даниил, чтобы Ярослав не затаил обиды, дал ему Перемиль с Межибожьем, а ведь мог вовсе прогнать куда глаза глядят. К слову сказать, Черторижск тоже воевать пришлось, но это отдельная история. Так что любит князь, чтобы все по справедливости было.
- Да-а, - только и сказал Семён. В его голове не укладывалось, как можно так просто отпустить врага, который к нему в руки сам по глупости попал.
- О! Еще один богомолец! - удивленно произнес Михаил.
И правда, по дороге медленно шел, мелькая лохмотьями и гремя веригами, юродивый.
Семён пристально всматривался в странника.
Тот невозмутимо продолжал свой путь навстречу конным дружинникам. Только когда до коней оставалось совсем немного, он свернул на обочину и встал, провожая конников взглядом.
Отряд почти проехал мимо, когда он закатил глаза и забился в судорогах.
- Остановитесь, во грехе зачатые и рожденные, ибо смерть ждет вас, - хрипло прокричал он, - смотрю и не вижу живых. Все мертвецы на мертвых конях. Еще один шаг, и кара настигнет вас! Ваша плоть сгниет, а кости порастут травой!
Дружинники в ужасе застыли, боясь тронуться с места. Кони переминались с ноги на ногу.
- Ваш безбожный князь Даниил навлек на вас проклятие, заставляя противиться воинам, которые посланы как кара за наши прегрешения, - словно ворон продолжал каркать юродивый. - Сам он падет от тяжелой десницы, и вы погибнете! Ваши дети станут пищей лисицам, тела ваших жен и матерей достанутся волкам!
В наступившей тишине голос юродивого прозвучал необычно громко.
- Хватайте его, - приказал Семён своим, - возьмем с собой на всякий случай.
Потом с усмешкой обернулся к Михаилу.
- Уж больно у него рученьки белые для юродивого, - в полный голос пояснил Семён своему сотнику.
Тот пожал плечами и ответил так же громко, чтобы слышали все.
- Не утруждал себя, видать, ни пахотой, ни косьбой, ни огородом каким.
- Поторопимся! - крикнул Михаил, обернувшись.
Отряд слаженно перешел на рысь.