* * *
Георгий скакал во главе сотни разведчиков. Усталость постепенно брала верх над решимостью во что бы то ни стало двигаться вперед. Он не без оснований опасался, что просто выпадет из седла под ноги скачущим следом. Долгая дорога, несколько томительных часов в порубе, полных сомнений и отчаяния, а потом снова бешеная скачка. Да еще шея нестерпимо ныла в том месте, где его ударил кистенем Митяй. Не попытайся он увернуться - был бы покойником.
С Георгием поравнялся Хмурый.
- Скоро будем на месте, сбавим ходу, а то как бы на засаду не нарваться.
Сотник понимал, что это дельное предложение, однако сердце рвалось вперед.
Сделав усилие над собой, Георгий придержал повод и поднял правую руку. Сотня замедлилась. Потом остановилась.
Сотник тоже остановил коня, развернулся в седле.
- Вы двое поскачете вперед, - приказал он дружинникам, - мы следом, если что не так, сразу назад. Если все в порядке, подадите сигнал.
Двое дружинников, не говоря ни слова, отделились от остальных и поскакали вперед. Сотня поехала чуть медленнее.
Полчаса тянулось томительное ожидание. Сердце сотника замерло в ожидании сигнала.
Только бы мы не опоздали. Только бы не опоздали!
Время словно остановилось.
Наконец в лесной тишине раздался протяжный свист, потом еще один.
Теперь Георгия ничто не сдерживало.
Они успели вовремя.
- И нечего охать, - ворчала мать игуменья, прикладывая смоченную в чем-то тряпку к шее сотника. Узнав, что тот был ранен, она настояла на том, чтобы осмотреть его. Чернофиолетовый кровоподтек не мог оставить ее равнодушной.
- Предупреждать надо, - отозвался сотник с усмешкой и тут же снова скривился от боли.
Напряжение оставило его, как только он узнал, что со скитом ничего не случилось в его отсутствие. Георгий выслал несколько небольших отрядов разведчиков далеко вперед. Неожиданного нападения можно было не опасаться. Появилось время передохнуть измученным людям и коням. А еще предстоял разговор с матерью игуменьей. Нужно было убедить ее оставить скит и уйти с Матвеем в лес.
- Господь дал тебе плоть для земной жизни, посмотри, что ты наделал, - между тем продолжала настоятельница, - ты же совсем не бережешься! Нельзя постоянно испытывать судьбу - навлечешь на себя гнев Божий. А теперь еще охаешь!
Вовсе это не я наделал.
А вслух произнес:
- Я больше не буду.
Намеренно или нет, но сотник не уточнил, что именно не будет делать - испытывать судьбу или выказывать свое неудовольствие.
От приложенного снадобья боль начала уходить, а тепло стало разливаться по телу. Усталость навалилась с новой силой.
- Матушка, - начал он, моргая и пытаясь прогнать дремоту, - вам нужно оставить скит, чтобы мы могли здесь сделать засаду и застать врасплох Белых волков.
- Сейчас я все здесь уберу, и поговорим, оденься пока.
Георгий послушно начал натягивать рубаху. Пока настоятельница убирала со стола плошки и туески, мысли его покинули пределы избы.
Он еще не видел Олесю: когда они приехали, девушки не было в скиту. После последнего разговора он чувствовал себя виноватым из-за слов, которые произнес. Тогда они показались ему правильными, а теперь сотник сомневался. Его не оставляло ощущение, что он просто обидел девушку.
Георгий сидел, уперев локти в стол и положив голову на руки. Голова давила все сильнее.
- Когда ты ел в последний раз? - поинтересовалась мать игуменья.
Действительно, когда?
На лице сотника отразилось недоумение.
- Все понятно. Подожди меня немного, я принесу тебе поесть.
- Хорошо, - ответил Георгий, с трудом оторвав голову от ладоней и кивнув.
Настоятельница отсутствовала всего несколько минут, но когда она вошла, держа в руках миску с хлебом и кринку с молоком, то увидела, что сотник спит, сидя за столом. Усталость и напряжение последних дней все-таки победили.
Она подошла, накрыла его и присела рядом.
Пусть отдохнет, совсем вымотался, а я подумаю.
Серьезное предложение сделал Георгий. Нужно было все обдумать. С одной стороны, она понимала, что так он хотел наверняка спасти их жизни, а с другой стороны, ей было тяжело бросать место, где они прожили не один год. Неизвестно еще, смогут ли вернуться.
Что же решить?
В красном углу висела икона Богородицы.
О чем молить Тебя, чего просить у Тебя? Ты ведь все видишь, знаешь Сама, посмотри мне в душу и дай ей то, что нужно. Ты, все претерпевшая, все премогшая, - все поймешь. Ты, повившая Младенца в яслях и принявшая Его Своими руками со Креста - Ты одна знаешь всю высоту радости, весь гнет горя. Ты, получившая в усыновление весь род человеческий, взгляни и на меня с материнской заботой…
Не прошло и часа, как вернулись отправленные в догляд воины. Степняков оказалось много, они числом в три раза превышали воинов Георгия.
От мысли оставить часть воинов в лесу, за тыном, Георгий отказался. Воины в лесу окажутся отрезанными. При вылазке степняки, превосходя их числом, соединиться не дадут. Разбить русичей им будет легче. Решили встречать незваных гостей внутри, подбросив им несколько неожиданных подарков.
Пришлые приближались двумя отрядами. Первый ехал на скит, второй шел на охват справа. Георгий быстро отрядил троих воинов на заставу за подмогой. Степняки, похоже, собрали свои разрозненные отряды для единого нападения.
Вот бы покончить с ними разом!
Но сомнительно, да и не подоспеет вовремя дружина с заставы. Лучше скит сохраним да степняков поболее положим. Главное - самим живыми остаться.
Так рассуждал Георгий, быстро намечая с десятниками, где расставят воинов и какой будет план битвы. Ворота оставят открытыми, но рядом будут стоять возы с бревнами и дровами.
- Если не успеем ворота закрыть, так рассечем возами степняков надвое. Пока они сообразят, мы перебьем всех степняков, что внутри окажутся. А затем либо ворота захлопнем, либо возами проход перегородим. А там ни копий, ни стрел не жалеть. Степняков к наружной стороне тына не подпускать, тех, что внутри окажутся, перебить без пощады. Разве кто из знатных птиц залетит, тех для допроса захватить.
Воины рассыпались по скиту, укрылись за избушками, на колоколенке и башенке, спрятались в густой крапиве у тына. Пятеро, надев поверх кольчуг рубахи, делали вид, что помогают в скиту. К ним присоединились несколько монахинь, что остались помочь раненым и оборонять скит от набега вместе с настоятельницей. Остальных вместе с ранеными и беженцами дед Матвей увел на глухой островок в лесном болоте посреди трясины.
Степняки не сразу наскоком кинулись на скит. Сначала отрядили разведку оглядеть что и как. Но видя, что все спокойно, с гиком понеслись к воротам с усмешкой, наблюдая, как в панике кинулись врассыпную люди.
Сразу исчезли все монашки, по двору бегали одни мужчины. Вроде разбегаясь в беспорядке, ратники незаметно сгрудились у возов. А затем возы дрогнули и покатились в ворота, сминая на пути неосторожных и замешкавшихся. Степной отряд был рассечен, несколько степняков валялись, раздавленные возами и бревнами. С десяток крутились на конях внутри скита, натыкаясь на выставленные копья и червленые щиты. Отовсюду густо летели стрелы и сулицы. Не прошло и пяти минут, как все степняки, что прорвались в скит, были перебиты, а оставшиеся за тыном с потерями отступили.
Возы и мертвые тела убрали, ворота закрыли и подперли изнутри все теми же возами. Ратники расположились вдоль тына, готовясь к обороне. Из леса с другой стороны скита показался отряд степняков, шедший на охват.
Кольцо замкнулось. Георгий с сотней оказался в окружении.
При таком раскладе нужно было продержаться до прихода подмоги.
Степняки нападать не спешили - держали совет. Видимо, в их планы не входило задерживаться у скита надолго. Их сила была в яростном натиске и быстром отступлении. Но вот один отряд начал готовиться к штурму. Видимо, степняки решили опробовать крепость тына.
Скит был срублен на славу. Близость к границе заставила плотников и строителей укрепить его словно заставу. В таком месте можно было выдержать несколько дней осады. Но и степняки были умелыми воинами. Несколько воинов обскакали вокруг скит, присматриваясь к частоколу, нет ли трещин или гнилых бревен. Именно туда будет направлен основной натиск. Ворота укреплены возами, да и штурмуя их, степняки могли потерять много воинов - на башенке была хорошая позиция для стрельбы.
Часть воинов готовила небольшие лестницы, часть рубила подходящий таран. За сотню Георгия взялись по всем правилам военной науки того времени.
Дружинники из-за частокола молча наблюдали все эти приготовления.
Олеся вернулась в скит незадолго до того, как разведчики сообщили о готовящемся нападении. Еще издали, заметив оживление, она догадалась, что в скиту гости, и радостно ускорила шаг. Сердце подсказало ей, что приехал именно сотник. И точно, во дворе стояли кони, на отдых расположились воины.
Мать игуменью она нашла в доме, та задумчиво стояла перед образами. Рядом, за столом, опустив голову на руки, застыл сотник.
Сердце девушки зашлось от нежности, хотелось кинуться к нему, почувствовать, как ее обнимают крепкие руки.
- Тише, тише, не разбуди, пусть отдохнет, - зашептала мать игуменья, - вымотался весь, так спешил!
Настоятельница взяла Олесю под руку и почти насильно вывела во двор.
- Прискакал сообщить о том, что на нашу обитель готовится нападение, - продолжила она.
- Да как же это? Кто осмелится? - ошеломленно спросила девушка.
- Лихие люди, степняки.
Мать игуменья немного помолчала.