- Здесь рядом скит, нужно отвезти его туда.
Без лишних разговоров дружинники соорудили носилки, погрузили Матвея и двинулись к скиту.
- Там сейчас много раненых после последней стычки, возьмут и Матвея, - пояснил Хмурый.
Скоро достигли скита. Частокол, деревянная церковь и несколько просторных изб - вот и весь скит.
Дружинников встретила мать игуменья. Она немного опешила, увидев всадников в татарской одежде и вооружении, - сотник со своим отрядом переодеться не успел, - но, заметив Хмурого, успокоилась.
- Матвей! - воскликнула она, склонившись над самодельными носилками. - Несите его скорее в дом, - скомандовала она так, что дружинники без прекословия подчинились.
- За нами, видимо, следили и, когда мы от него уехали, напали, - быстро объяснил разведчик.
- Сейчас я посмотрю, что с ним.
Мать игуменья пошла следом за воями, несущими старика.
Сотник решил расположиться на ночлег в скиту. В свете последних событий ехать ночью по лесу было небезопасно. Поход за степняком стал превращаться в игру, ставкой в которой была жизнь всего отряда. И первым, кто мог получить стрелу под лопатку, был, конечно, сотник.
Мать ключница отвела Георгия, Хмурого и Рябину в одну из изб.
- Повечеряйте, гости дорогие, мать игуменья скоро придет.
На столе стоял простой, но сытный ужин, которому тут же отдали должное.
Мать игуменья не возвращалась долго, так что решено было пораньше лечь спать, чтобы хорошенько выспаться и с рассветом снова отправиться в путь.
Рассвет встретил дымкой, сквозь которую поигрывало лучами восходящее солнце. Лес радовал свежей зеленью и душистым запахом листвы. Все отдохнули и были готовы к новым поворотам судьбы.
Проводить отряд вышла сама мать игуменья. Накануне она задержалась у Матвея, зато теперь могла сообщить хорошие новости. Матвей не получил особенно сильных повреждений. Просто потерял много крови. У старика было воистину железное здоровье.
Пока было решено оставить его в скиту, а потом Матвей сможет отправиться куда захочет - старик жил отшельником.
Отряд уже оседлал коней и готовился к отъезду.
У Георгия было хорошее настроение, всё складывалось благополучно. Все живы, успевают в срок да еще везут языка. Душа пела.
Хмурый был, как обычно, хладнокровен, однако обычная мрачность сегодня как будто его оставила.
- Смотри, сотник, девка ладная, - вдруг сказал он, - даром что монашенка, присмотрись.
Георгий со смехом обернулся.
Сказать, что он застыл, как громом пораженный, - ничего не сказать.
У колодца стояла высокая девушка в простой одежде, волосы покрыты платком.
- Ты что встал, будто удар пропустил? - спросил Хмурый.
- Послушница, не монашка, - почему-то с облегчением ответил сотник.
И правда, почему я стою и таращусь?
Девушка почувствовала, что ее пристально разглядывают, и обернулась. Вот теперь Георгий точно почувствовал, будто его хорошо приложили по голове. На него смотрели внимательные зеленые глаза.
Ангел, ты ли это? Или просто похожа?
Как во сне, сотник подъехал ближе. В глазах девушки читалось такое же замешательство. Потом она встрепенулась, и лицо ее озарила улыбка, такая же, как во сне.
- Георгий?.. - спросила она смущенно. - …Я чувствовала, что ты вот-вот приедешь.
Князь Василько
В срок уложились. Ага Тенгис заканчивал перепись и готовился к отъезду.
Степняка привезли аккурат на пир в честь отбытия аги в Орду. Его оставили в сенях, а Георгий подал знак князю. Даниил с Васильком и воеводой вышли и велели привести пленника в покои князя.
Степняк держался независимо, на вопросы отвечать не хотел. Только когда спросили про убийство мурзы, он приосанился и ответил, что лично выпустил стрелу в Усмана - Георгий перевел.
Видя, что сегодня толку не будет, допрос решили отложить до утра.
Хотя Георгий страшно вымотался, он лежал в своей горнице без сна. Тело было налито усталостью - а сон все равно не шел. В голове крутились обрывки образов, навеянных долгой дорогой.
В этот день ехали долго: хотели успеть. Раненый степняк был изнурен, но старался не подавать виду, что держаться в седле ему тяжело. Георгий с опаской поглядывал на него - довезти бы.
Еще через полчаса, обернувшись и увидев восково-бледное лицо воина, сотник скомандовал привал.
Сам Георгий соскочил легко, подошел к степняку и обратился на диалекте, которому научился в плену.
Воин навалился и почти упал в подставленные руки сотника. Георгий бережно посадил его на землю, осмотрел голову. Рана от обуха топора воспалилась, да и шишка еще не спала.
Сотник позвал одного из дружинников, вместе они обмыли и перевязали рану.
- Сиди, отдыхай, дальше тронемся часа через два, - обратился Георгий к степному разбойнику.
Воин удивленно посмотрел на сотника. Ему не верилось, что кто-то проявил о нем заботу. Впрочем, его лицо тут же снова стало отрешенным.
Продвигаться стали медленнее. На попытки Георгия завязать беседу степняк по-прежнему отвечал молчанием, хотя было видно: он понимал, что говорит сотник. Просто гордо смотрел в сторону.
Перелом наступил, когда вдали показались ворота Галича.
Георгий от радости слегка припустил по полю коня. Проскакал чуть вперед, потом развернулся и стал возвращаться к своему отряду. Он улыбался: дом был близок, отряд возвращался с удачей.
И тут он заметил, как тоскливо смотрит на город степняк. Сотник подскакал ближе. Воин повернул к нему голову и заговорил. Георгий был потрясен - это были первые слова, которые он услышал от разбойника с тех пор, как его пленили. Речь пленника отличалась от того языка, который знал сотник, но в целом была понятна.
- Твой князь - большой богадур, много сделал дел и еще сделает. Ты тоже хороший воин. Такие воины бывают у сильных богаду-ров. Я хочу помочь ему.
Георгий насторожился. Степняк продолжил.
- Я умру в этом городе - степной дух сказал мне. Но я хочу, чтобы с князем и с тобой не случилось беды. Ваши бояре умышляют на князя.
Сотник усмехнулся.
- Ты не сказал ничего нового!
- Послушай, - резко перебил его воин, - на пиру князю решено подать отравленную чашу.
- Откуда ты знаешь? - сотник сразу посерьезнел, радость от встречи с домом как ветром сдуло.
- Я и так много сказал, - сразу замкнулся степной разбойник.
- Расскажи, я поручусь за тебя перед князем, и он отпустит тебя!
Степняк больше не отвечал и погрузился в свою прежнюю мрачную сосредоточенность.
Теперь слова степняка не давали покоя Георгию. К утру он так измучился, что вскочил до рассвета и побежал в темницу. Степняка посадили не в поруб, а в специально отведенный для этого чулан. У двери скорчился в полудреме охранник. Сотник растолкал его. Спросонья тот заартачился и не захотел пускать.
- Я тебе покажу "не велено пущать!" - разозлился Георгий, - открывай сейчас же сотнику!
Дверь со скрипом растворилась. Одного взгляда хватило, чтобы понять: сотник опоздал. Степняк лежал на спине, в груди торчал нож.
Георгий бросился на колени - воин мертв. Тело было еще теплым.
С перекошенным лицом сотник обернулся к охраннику.
- Ты с какого часа тут стоишь?
- Только заступил, до меня Ивашка Косой стоял. Сейчас спит поди.
Георгий призадумался.
- Ты когда заступил, татарина проверял?
- Нет, не было указаниев таких, - охранник затрясся от страха.
- При тебе кто-нибудь приходил?
- Не-ет.
Так, дверь была закрыта, этот дурень внутрь не заходил. Посторонних не было. Значит, кто-то свой.
- Так, быстро своего десятника сюда и привести Ивашку Кривого.
- Косого, - робко поправил горе-часовой.
- Хоть безглазого, только живо его сюда. От этого зависит твоя жизнь.
Охранник уже топал каблучищами по лестнице.
Георгий, оставшись один, снова склонился над телом. Внимательно все осмотрел - никаких зацепок. Чисто сработано.
Убили спящего. Нож обычный, как у любого ремесленника.
- Видать, правду тебе сказал твой степной дух, - вздохнул сотник, - хотя я-то в духов не верю.
Ивашку Косого поймали быстро. Он, услышав про тревогу, попытался улизнуть. Отловили его прямо в исподнем - сидел в зарослях полыни. За что взяли - он так и не понял, однако трясся и божился, что ни при чем.
Минут через десять Георгий из него вытянул, что перед рассветом пришел к чулану человек и попросил пропустить к степняку. Дал гривну за свидание. Говорил, что должен тот ему много денег, договориться надо, пока князь за степняка не взялся. Побыл несколько минут, потом ушел.
У Георгия в голове не умещалась такая расхлябанность. У него в сотне были совсем другие порядки, даром что разведчики. Право попасть к нему под начало нужно было еще заслужить.
- Что-нибудь еще вспомнил? - спросил он без особой надежды.
Глаза мужичонки действительно косили, поэтому, куда смотрит Ивашка, было не понять.
- Вроде видел я его раньше…
- Где? - сотник оживился.
- Вроде у боярина нашего…
- У какого?
- Вроде у Дорофея Фомыча.
- Что ты заладил "вроде, вроде"? Так видел или не видел?
- Видел, точно видел, - лицо Ивашки просияло, - не то седельщик он… или сапожник…
Нож обычный, как у любого ремесленника.
- Седельщик или сапожник, говоришь… Скорее сапожник. Сходится!
Георгий выбежал из комнаты. На пороге обернулся.