- Я верну жреца в храм, - решила Яххотеп.
- Прикажи, по крайней мере, чтобы служитель шел впереди и прикрывал тебя от возможных выстрелов, - попросил Афганец.
Они приблизились к оросительному каналу, над которым, на холме, виднелось селение. У подножия холма их поджидали стражники-гиксосы, но Усач всего с двумя воинами без труда разделался с ними.
Навстречу царице с радостными криками бросились ребятишки. Вслед за детьми спешили встревоженные матери. Усач даже на женщин смотрел с недоверием. Последними подошли мужчины, подняв руки в знак того, что оружия у них нет.
- Верховный жрец по-прежнему среди вас? - с тревогой спросил служитель храма.
- Он пребывает в добром здравии - успокоил его деревенский староста.
Несмотря на преклонный возраст, верховный жрец был на удивление силен и крепок. Он встретил Яххотеп с неподдельной радостью и низко поклонился ей.
- Глазам не верю! Неужели Абидос и вправду освобожден?
- Теперь ты можешь вернуться в храм. Пусть воздвигнут стелу в честь фараона Секненра, ставшего "правогласным", и ежедневно славят его.
- Да будет так, царица! Не сочти за праздное любопытство, позволь узнать, на что вы решились: укрепить оборону Кус или выступить на север?
- Если Египет не объединится вновь, нам не выстоять!
- Золотые слова, царица! Но, чтобы войску сопутствовала удача, необходимо раздобыть сосуд прорицания. Благодаря нему вы узнаете, какие дни благоприятны, а какие - нет. Без него вы совершите немало промахов и понесете напрасные потери.
- Где же хранится бесценный сосуд?
- В Гермополе.
39
По приказу распорядителя государственной казны Хамуди главную гавань Авариса оцепила стража в тот день, когда из Азии прибыл таинственный груз и рабы засновали по набережной. Никто из горожан не должен видеть многочисленных странных сосудов, которые надлежало незамедлительно доставить в дом главного казначея.
Как только их принесли, Хамуди, позабыв о делах, принялся пересчитывать грубые кувшины из глины. Кто бы мог подумать, что здесь таится столь драгоценное содержимое!
Оставшись один в просторном амбаре, казначей осторожно раскупорил один из кувшинов. Привезенного опиума хватит с лихвой всем военачальникам и чиновникам Авариса и других крупных городов Дельты. Цена на этот товар будет расти неуклонно, правителя и его помощника ожидают невиданные прибыли. Неслучайно Апопи охотно согласился, чтобы Хамуди занялся распространением этой новинки, сулившей немалую выгоду им обоим. Казначей уже испробовал на рабах, какое действие оказывает азиатское снадобье, и убедился, что к нему быстро привыкают. Требуется оно постоянно, причем все в большем количестве. Приближенные правителя богатеют день ото дня, так пусть раскошеливаются и отдают львиную долю своему господину.
Еще одно немаловажное преимущество: отныне большинство сановников окажется в руках Хамуди, в полной зависимости от поставок опиума. Зелье во мгновение ока наводнит весь Египет, и распорядитель казны станет баснословно богат. Осталось только проверить, хорош ли привезенный товар.
Хамуди вошел в покои супруги с красивой красной курильницей в руках. Рабыня с помощью воска удаляла волоски с тела Имы.
- Ты сегодня так рано вернулся, милый!
- И принес тебе чудесный подарок.
- Подожди, рабыня сейчас закончит, и я…
- Пусть немедленно убирается!
Боясь неминуемых побоев, прислужница исчезла словно по волшебству.
Хамуди зажег ароматическую свечу и принялся разогревать скатанный в шарики опиум.
- Попробуй, дорогая, тебе понравится.
- Что это?
- Вот увидишь, сущее наслаждение!
Има воздала должное щедрому приношению. Наблюдая, как она в забытьи то лепетала и вскрикивала, то затихала в истоме, Хамуди убедился, что его не обманули. Снадобье придется по вкусу богачам Авариса.
Художник Минос много дней кропотливо трудился над росписью пиршественного зала дворца. Неутомимый труженик, он непрерывно стремился к совершенству. Тщательно выписывал малейшую деталь, то и дело менял что-нибудь, вечно недовольный своей работой. Следил, чтобы каждый персонаж был живым и неповторимым.
Он уже набросал очертания фигур на лазурном фоне, как вдруг ласковая женская рука игриво коснулась его плеча. Минос нехотя опустил кисть.
- Ветреница! Не мешай, ты же видишь, я занят.
- Ты надрываешься с утра до вечера, хочешь, чтобы этот мрачный дворец выглядел праздничным и веселым. Пора отдохнуть и поразвлечься, разве нет?
Прекрасная азиатка сбросила одеяние и, обнаженная, тесно прильнула к художнику. Они на удивление подходили друг другу, их тела были созданы для любви.
- Ты с ума сошла! Нас увидят!
- Пусть. Мне это даже нравится, - проворковала она, снимая набедренную повязку с возлюбленного, который мгновенно отзывался на ее ласку всем существом.
- Пусти, Ветреница! Нет, это невозможно!
- Я люблю тебя, Минос, правда, люблю. Для нас нет ничего невозможного. Нам позволено все.
Безжалостная пантера, растерзавшая многих врагов правителя, умевшая в постели выведать самые сокровенные тайны мужчин и разоблачившая не один заговор, Ветреница действительно влюбилась в критского художника. Ее умиляли наивность и бесхитростность юноши. К тому же каждая встреча с ним дарила непередаваемое блаженство, а в объятиях остальных она лишь томилась и скучала. Ни один из ее многочисленных минутных любовников не мог сравниться с Миносом.
Ветреница жить без него не могла. Она никогда не отпустит его на родину, хотя постоянно сулит обратное.
- Твои росписи становятся все красивее, - проговорила она, разнежившись.
- Я изобрел новый, более теплый тон лазурного оттенка. Надеюсь, удастся придать особую яркость и другим краскам.
- Значит, придется подновить и прежние росписи?
- Конечно, а как же иначе?
- Благодаря тебе эти унылые стены стали похожи на человеческое жилище. Здесь расцвела красота.
- Довольно о живописи. Сейчас я целую воплощенную красоту, ни один художник не сотворит подобной.
Вновь Ветреницу подхватила волна блаженства. Любовь Миноса помогала сестре правителя забыть все совершенные ею предательства и злодеяния.
Распорядитель государственной казны созвал приближенных Апопи на небывалый пир. Здесь собрался весь цвет служилой аристократии. Избранным предстояло первыми испробовать опиум и пристраститься к нему.
Ветреница заманивала в сети управителя царского дома, поскольку он несколько раз позволил себе насмешливо отозваться о длительной осаде Кус, иными словами, усомнился в мудрости ее всемогущего брата! Ей ничего не стоит вкрасться к нему в доверие, и, если он действительно окажется изменником, Апопи незамедлительно отправит его в лабиринт.
Между тем Има подошла к Миносу и принялась уверять, что безмерно восхищена его росписями. Ветреница со злостью наблюдала, как жирная потаскуха все ближе и ближе придвигалась к ее возлюбленному. Пусть только попробует! Сестра правителя сумеет навсегда избавиться от соперницы.
- А ты не хочешь попробовать волшебного снадобья, что приносит блаженство? - радушно предложил художнику Хамуди.
- Нет, ведь я вижу, как ослабели и отяжелели те, кто согласился его отведать. А при моем ремесле важно сохранить остроту зрения и твердость руки.
- Зато оно подарит тебе множество новых замыслов!
- Благодарю, но замыслов у меня и так предостаточно.
- Уверен, ты еще передумаешь. Как художнику обойтись без опиума? Знай, я всегда готов помочь тебе. Уступлю по дешевке.
- Тронут твоим участием, казначей.
- Мой юный друг, вполне естественно, что о тебе заботится поклонник твоего таланта, ценитель истинного искусства.
Пир еще не закончился, когда Минос незаметно покинул дом казначея.
Поначалу он сделал вид, что направляется к дворцу правителя, где ему отвели покои, но потом свернул в сторону, то и дело осторожно оглядываясь, проверяя, не следят ли за ним.
Проходя мимо казарм, он буквально вжимался в стену, боялся, что его заметят дозорные. Сердце у него учащенно билось, он едва дышал. Стараясь не попасться на глаза стражникам, спрятался под воротами и долго стоял там, прислушиваясь, не решаясь продолжить путь. Раз десять примерялся и наконец бегом преодолел последний отрезок пути.
Дом человека, с которым ему нужно было переговорить в строжайшей тайне, был погружен во тьму. Они заранее условились, что тот не зажжет ни единого факела. Навстречу Миносу приоткрылась дверь.
- Ты уверен, что за тобой никто не шел? - спросил испуганный голос.
- Уверен.
- Тогда входи, не мешкай.
Хозяин и гость сели рядом и заговорили шепотом.
- А других сановников ты посвятил в наш план? - осведомился художник.
- Я лишь прощупывал почву в разговоре с двумя из них. Не могу ручаться, что и этим можно доверять. По-моему, лучше вообще отказаться от твоего плана. Строить заговор против правителя чрезвычайно опасно. Все прежние заговорщики скончались в страшных мучениях.
- Я тоже скончаюсь в страшных мучениях в этой проклятой тюрьме. Пока жив Апопи, мне не увидеть родного Крита. Единственный выход - прикончить тирана.
- У правителя повсюду осведомители и шпионы. К тому же Хамуди не дремлет. Прикончить Апопи почти невозможно!
- Почти! Значит, есть хоть проблеск надежды. И ты уже нашел двух сторонников. Неплохо для начала.
- Если честно, я сомневаюсь в успехе.
- Где же твоя решимость бороться с ним до конца?
- Решимость решимостью, но теперь его власть укрепилась, и низвергнуть его едва ли удастся. Если ты не одумаешься, то окажешься в лабиринте.