Зная, что клингоны без сомнения где-то поблизости и, возможно, перехватывают сообщения, он предупредил Спока, чтобы тот не выходил на связь до тех пор, пока не будет готов к возвращению на корабль.
На "Энтерпрайзе" была объявлена красная тревога, и, хотя Кирк приказал отключить сирены больше часа назад, алое сияние тревожного статуса по-прежнему озаряло лица экипажа мостика кроваво – красными отблесками, подчеркивая всю серьезность их миссии. Радиомолчание было мерой предосторожности, и капитан считал это вполне приемлемым в таких ситуациях в прошлом. Теперь он понимал, почему. В тех случаях он сам был с десантом на поверхности, а не ждал в беспокойстве на борту "Энтерпрайза".
Имеющаяся на данный момент информация была далеко не утешительной. Они находились на низкой синхронизированной орбите над столицей, и сканеры корабля обнаружили в атмосфере следы использования тяжелой артиллерии, но никакой радиации – по крайней мере пока.
"Даже клингоны не такие дураки", – с горечью подумал Кирк.
Что больше всего его волновало, так это данные о посольстве, которые получил Спок. Оно несомненно все еще стояло, по крайней мере большая его часть, но силовое поле было либо отключено, либо каким-то образом пробито.
Капитан выстукивал пальцами на подлокотнике центрального кресла тревожную дробь. Затем, поняв насколько громко это звучит, резко остановился. Отведя взгляд от главного обзорного экрана, он осознал, что рядом с ним стоит Ухура. Как долго она стояла здесь, дожидаясь, пока он заметит ее, Кирк не знал.
– Простите, лейтенант, – пробормотал он, беря протянутый ею планшет. Слегка проглядев его, он нацарапал свои инициалы и вернул ей.
– Это тяжелее, чем кажется, – ответила она с понимающей улыбкой.
– Что?
– Ожидание.
На секунду капитан уставился на нее, и тут до него дошел смысл слов. Сколько раз Ухура сидела на этом мостике, в ожидании и беспокойстве? Как часто он самолично вносил лепту в ее тревоги, не связываясь для проверки тогда, когда был должен? В этих темных милых глазах он увидел отражение своих собственных страхов, и вздохнул.
– Это чертовски трудно, – признал он со слабой улыбкой.
– Вы же знаете мистера Спока, – мягко сказала она. – Он скурпулезный и привык докапываться до сути.
– Скурпулезный в сборе данных, – угрюмо ответил Кирк. – И равно скурпулезный в попадании на пути разнообразных летающих снарядов.
– Они там, внизу, не так уж долго, – приободрила Ухура.
– Меньше десяти минут, – тревожно ответил Кирк. Он смотрел вперед, на опустевшую научную станцию – как будто ожидал, что Спок исправит его оценку времени более точной цифрой.
***
Маккой навидался на своем веку изуродованных в боях тел, но резня, учиненная в посольстве превосходила и Цестус III и битву при Донату V вместе взятые. Перед его глазами все плыло от бессильной ярости за безвинных, погибших здесь. Даже потеря одной-единственной жизни, которую можно было предотвратить, вызывала у Маккоя гнев. Но то, что тысячи погибли из-за чего-то настолько незначительного, казалось непостижимым.
– Проклятые клингоны! – пробормотал он. – Они стоят за всем этим, и ради чего?
– Дилитиум, доктор, – ответил Спок, не отрывая глаз от экрана трикодера. – Самое ценное, самое разыскиваемое вещество в нашей галактике. Видимо, вооружая и подстрекая местных революционеров, клингоны успешно развалили существующую политическую структуру, что привело к срыву переговоров о вступлении в Федерацию. Без поддержки и защиты Федерации, планета открыта для клингонского вторжения. И, в отличие от нас, клингоны не собираются справедливо распределять богатые залежи дилитиума на этой планете.