Поскольку сам Мамай-беклербек вмешаться в события не мог, ибо опять сцепился с непокорным Идиге-ханом, то два врага стали искать союзников сами. Бегич прислал своего киличу к Олегу Рязанскому, а "великий султан" Араб-Шах Гияс-лид-Дин Муззафар просил подмоги у литовского Великого Князя Ягайлы Ольгердовича. Литве со своими бы междоусобными делами управиться, поэтому, кроме обещаний, она ничего предложить Араб-Шаху не могла. Тогда правая рука султана, его великий карача Аляутдин-мухтасиб в Тверь подался. Михаил Александрович принял мурзу почетно, напоил до колик, кольчугу и меч подарил, но... Тверь в то время смотрела на окружающий мир глазами Мамая - значит, Араб-Шаха врагом считала. Великий карача дальше коней погнал. Властитель Московско-Владимирской Руси Дмитрий Иванович посла султанова выслушал равнодушно, поить не стал и даже не покормил, подарков не дал и даже не пообещал ничего...
Великий князь Рязанский с послом мурзы Бегича говорил вежливо, но не удержался и напомнил о весеннем прорыве Араб-Шаха на его землю:
- Хозяин твой мог ударить по нашему общему врагу, и еще тогда мы одолели бы его. Чего ждал Бегич-бей?.. Кто кого победит, чтоб добить слабого?
Нагруженный подарками, но раздраженный неудачной миссией, Бегичев посланник отбыл к своему "мудрому и дальновидному" господину...
Олег Иванович стоял на берегу Воронежа и думал как раз об этом, глядя в заречную даль. А там вдруг пыль восклубилась. Дружинники мгновенно вырвали из саадаков мощные луки. Князь был спокоен: бродов через реку здесь не было и его три сотни всадников могли расстрелять в воде и тысячу самых могучих богатырей.
Когда несколько сот кочевников осадили взмыленных лошадей у самой кромки противоположного берега, руссы узнали в них по коротким архалукам воинов-ордынцев Араб-Шаха. Однако среди них были и рязанцы из дальнего степного дозора.
"Мирные, - успокоился князь, - раз наши с ними".
Но витязям татары мирными не показались, потому что были возбуждены до предела и кричали о чем-то все сразу - не понять ничего. Кочевые воины с тревогой оглядывались назад, словно опасаясь погони. Дозорные рязанцы пытались ринуться в реку, чтобы переплыть к своим, но ордынцы не пускали их.
"Что-то грозное случилось в Орде", - понял Олег Иванович и махнул рукой, приглашая незваных гостей на этот берег.
Татары, а вместе с ними и дозорные, не раздумывая, бросились в воду, поплыли.
Вскоре перед великим князем Рязанским предстал мокрый приземистый ордынец с посеченным хмурым лицом и в богатом ратном одеянии. Заговорил он не столь заносчиво, как привыкли говорить с русскими князьями татарские мурзы и темники.
- О-о Султан Урусии, - сразу повысил Олега в звании хитрый степняк, - сто лет жизни тебе! Я, Сагадей-нойон-бей, припадаю к твоим стопам... - Но к стопам не припал, на коне продолжал сидеть, хотя голову склонил. - О-о урус-коназ, прими меня и батыров моих под твою могучую руку! Мы будем верным и послушным мечом твоим!
Олег Иванович вздрогнул, услыхав это имя: Сагадей-нойон был правой рукой Араб-Шаха, и весенний набег на Рязанскую землю проходил не без его активного участия. "Башку ему снести?" - молнией промелькнуло в голове. Но князь погасил вспыхнувший было гнев и спросил спокойно:
- Что у вас произошло?
- Мы разбиты! На нас напал паршивый ублюдок Мамая мурза Бегич. Была страшная битва неподалеку от Гюлистана ал-Джедида. Батыры Великого Султана Араб-Шаха Гияс-лид-Дина дрались мужественно. Но нас оказалось слишком мало перед шестью туменами врага...
- Где сам Арапша-салтан?
- Могучий Муззафар пал в битве! О Аллах, прими его в райских садах своих!
"Вот это да! - переглянулись руссы. - Опять власть в Орде меняется, снова кровь татарская льется. Поистине не ведаешь, в какую сторону глядеть".
- Как это произошло?
- Араб-Шах-султан храбро рубился впереди своих батыров, побуждая их к мужеству. Сразу два копья пропороли его могучую грудь.
- Что ж мне делать с вами? - задумался великий князь Рязанский.
Татары, сообразив, что вот именно в эти мгновения решается их участь, побросали мечи, саадаки, копья и щиты к ногам великокняжеского коня, слетели с седел, пали на колени и в мольбе простерли руки к недавнему своему врагу. Только Сагадей-нойон, сойдя наземь, остался стоять на ногах...
- Прикажи, княже, зарубить всех, - услыхал Олег Иванович шепот за спиной. Обернулся. Встретил пронзительный и неумолимый взгляд воеводы Василия Савела, который продолжал: - Мало ли горя принес нам мурза сей вместе с Арапшей-салтаном? Убили одного гада, так поделом ему. И этого кровопивца надобно головы лишить. А потом, к чему нам с самим Мамаем сводиться бранно? Ведь Бегич его темник, а этот мурза Сагадей - лютый враг эмира.
- Бегич нас и так в покое не оставит, - столь же тихо ответил воеводе князь. - Победа над Арапшей-салтаном вскружит ему голову. Со дня на день надобно ждать полки Бегичевы на Рязанской земле. Что я, татар не знаю? Бегичу в деле сем и Мамай не указ!
- Все равно прикажи зарубить их. Окромя добра, никакого худа от этого не содеется. Нынче они у тебя приюта просят, а завтра, не моргнув глазом, глотку перегрызут. Мне они тоже ведомы, ордынцы! - настаивал Василий Савел.
На этот раз Олег Иванович не стал отвечать ему, обратился к степнякам:
- Я приму вас в подданство свое с условием: все вы должны принять веру православную.
- Мы согласны! - возопили ордынцы. - Давай скорей бачку-попа, коназ!
"Не больно-таки вера Магометова пристала к ним за сто лет, - подумал властитель Рязанский. - Им что поп-бачка, что мулла - все едино. Жизнь - она не дирхем серебра!" А вслух ответил:
- Где ж я вам священника тут, на берегу пустынном, найду? Здесь мои "бачки" не с крестом, а с пестом! Вот до первой слободы с церковью доедем, там и окреститесь все разом в новую веру.
- Хорошо, коназ. Мы умрем за тебя! Поехали скорей!
В это время к противоположному берегу подскакал другой ордынский отряд, более многочисленный. Вперед выехал сухощавый молодой наездник на высоком караковом коне, закричал властно:
- Эй, ур-русы! Отдайте нам Сагадей-нойона! Не испытывайте гнев Мамая-беклербека! Я тумен-баши Великого и Неодолимого Султана Мухаммед-Буляка - Кудеяр-бей Стремительный!
- Пошел вон, помесь гюрзы и шакала, грязный предатель Султанов Али-ан-Насира и Араб-Шаха! - звонко ответил ему Сагадей-нойон, когда еще никто из руссов и рта раскрыть не успел. - Уходи к своему полоумному ублюдку Мамаю и лижи его грязные пятки, покамест я не пропорол твое брюхо карающей стрелой, "стремительный" трус! - Мурза схватился за лук.
- Погоди! - остановил его Олег Иванович и крикнул Кудеяр-бею: - Сюда иди! Не пристало нам ругаться, да еще через реку!
Уязвленный Сагадей-нойоном молодой военачальник приказал что-то своим и с размаху погнал коня в воду...
Вскоре он стоял лицом к лицу с князем и говорил пренебрежительно и властно:
- Я требую выдачи разбойника Сагадей-нойона и всех этих недостойных и вредных подданных Султана Мухаммед-Буляка Гияс-ад-Ди-на! - Кудеяр-бей небрежно кивнул на воинов погибшего Араб-Шаха.
- Они теперь мои подданные, - спокойно возразил Олег Иванович. - А Русь своих не выдает.
- Ха! Твои подданные? Значит, это твои подданные сражались против твоего господина - Великого Султана Дешт-и Кыпчака. Так, что ли, коназ Олег? Знаешь ли ты, дерзновенный, что теперь тебе за это будет?
- На поле брани они не были моими подданными, - равнодушно отпарировал властитель земли Рязанской. - Тогда они были подданными истинного салтана Золотой Орды - Арапши-хана, которому и я присягу на верность давал.
- Араб-Шах умер. Теперь Султаном снова стал Мухаммед-Буляк Гияс-ад-Дин!
- Я про то не ведаю. Кто вас там разберет, в Орде. Ярлыка о восшествии на стол золотоордынский Мамет-Беляк мне покамест не присылал. Значит, он не господин мне. Да и все знают: в Сарае здравствует и твердо правит всей Ордой салтанша Тулунбик, мать Арапши-хана. Вот у меня в кисе и деньги с именем ее. - Князь раскрыл кошель, вынул из него серебряный дирхем и показал ордынцу.
Гот сморщился, словно уксуса попробовал, но спеси не убавил.
- Ха! Все это вчера было, - по-прежнему напористо заговорил Кудеяр-бей. - Говори, коназ Олег, покоряешься ли ты господину своему - Великому Султану Высочайшей Орды?!
- Госпоже! - поправил его великий князь Рязанский. - Царице Тулунбик! Покамест на столе золотоордынском сидит она, я только перед ней склоняю голову свою. Только перед ней и более ни перед кем!
Разговор шел на татарском языке, который здесь все понимали. Воины Сагадей-нойона, да и сам военачальник по достоинству оценили мужественные ответы мудрого и непоколебимого "урус-коназа" и в душе поклялись верно служить своему новому властелину.
- Значит, не выдашь этих? - Кудеяр-бей снова пренебрежительно кивнул на готовых разорвать его сторонников павшего в битве Араб-Шаха.
- Я уже сказал: Русь своих не выдает!
- Хорошо, - зловеще прищурился молодой и нетерпеливый татарский военачальник. - Ты горько пожалеешь о содеянном. - Кудеяр-мурза развернул коня и ушел в ленивый июльский поток реки Воронежа.
- И вот еще что! - крикнул ему вслед Олег Иванович. - Поспеши убраться с земли моей! А то, не ровен час, кто-нибудь из смердов моих аль дозорный удалой голову тебе оторвет! Где новую тогда возьмешь?
- И не такую глупую! - добавил свое слово Сагадей-нойон и злорадно расхохотался.
Молодой мурза из воды, держась одной рукой за луку седла, обернулся и только ощерился в ответ...