И все бы обошлось, и приехал бы Киприан под покровительство святой иконы Божьей Матери, но тысячник все же оказался хитрее и осмотрительнее ловких проводников иерарха. Воевода секреты свои расставил на сорок верст в глубину, и ближайший к Москве отряд все же перехватил незваного гостя. Перехватил в тот момент, когда к поезду присоединился сам Сергий Радонежский, а Киприан нарочно облачился в парадное одеяние, чтобы въехать в Москву с триумфом. Зная, каков среди христиан Руси авторитет настоятеля Троицкого монастыря и как народ православный смотрит на золотую ризу митрополичью, Киприан уже торжествовал победу: уверен был - любой дозор теперь упадет перед ним на колени.
Но не учел хитрый грек одного: дозорные были хоть и крещеными, но татарами, и христианское учение они понимали весьма своеобразно, то есть по изображению воина на серебряных московских деньгах, которыми им великий князь за службу платил. Поглядели татары на митрополита, сравнили с обликом святого Дмитрия Салунского на монете. Меча и секиры нет, над головой света нет. Значит, ничего общего с урусским имамом тоже нет. И как им было велено, дозорные плетьми иссекли всех и вся в обозе.
К тому времени, когда к поезду прискакал взбешенный Андрей Серкиз, все священнослужители митрополита, его проводники и сам Киприан связанные валялись в густой июньской траве. Ободрали церковников почти догола. Резвых лошадей выпрягли и сами, гордясь, сидели на них. А своих низкорослых коней на длинных поводках позади держали. Красота, да и только! Поклажу в телегах татары, правда, покамест не тронули - приказ такой был: не трогать!
Только один человек не был ни ободран, ни связан, ни бит - Сергий Радонежский. Крещеные татары не единожды видели этого странного, на их взгляд, бедняка рядом с самим "коназем-баши Димитро" и только поэтому оставили ему волю и не осмелились ударить. Да и обдирать-то с него нечего было: грубая, домотканого холста черная ряса, веревкой подпоясанная, да мужицкие лыковые лапти. Однако ж и Сергию исключительной воли не дали. Грубо остановили, когда этот странный и властный "дервиш" собрался было к Москве идти...
- Очень хорошо! - одобрил действия своих подчиненных Андрей Серкиз. - Вас всех ждет награда.
- Слава тебе, о Серкиз-мурза! - воскликнули обрадованные дозорные.
- Абдулла! - приказал воевода начальнику отряда. - Бери всех попов и отвези их в охотничий дом коназа-баши Димитро. А почему лошадей выпрягли? Впрягайте обратно!
- Прикажи всех освободить! - закричал на Серкиза всегда спокойный и уравновешенный настоятель Троицкого монастыря. - Пр-рокля-ну-у навеки-и!
- Не кричи, черный поп! Что мне твои проклятья? Бойся, чтобы не проклял тебя самого Грозный Султан Димитро. - Отвернулся равнодушно, приказал: - Эй! И этого тоже гоните в лес, а то болтает много лишнего.
- Развяжите хотя бы митрополита, - сник Сергий, поняв, что спорить с татарами о духовных делах бессмысленно, да и небезопасно.
- А где он? - живо спросил Серкиз. Настоятель указал на заросшего черным волосом высокого и плотного человека.
- Развязать! - распорядился воевода. - Эй, вы, а кто его ободрал? - спросил своих весело.
Татары переглянулись. Один из них вытащил из переметной сумы черный хитон из грубого холста и хотел накинуть его на поникшие плечи Киприана.
- Это не его ряса! - возмутился Сергий. - На нем риза была и митра !
- Э-э, обманывать нехорошо, - покачал головой веселый Андрей Серкиз. - Верни ему тот архалук, который ты с него содрал.
На этот раз злоумышленник долго вытаскивал из большого кожаного мешка отделанную золотом, серебром и самоцветами митрополичью ризу. Он торопился, но риза была плотно упакована и никак не хотела являться свету, словно за хозяина обиделась. Наконец испуганный воин достал драгоценное одеяние и дрожащими руками протянул Киприану. Митрополит отвернулся. Татарин не знал, что ему теперь делать.
- Ты возьми и передай этот красивый архалук урус-имаму, - сказал Серкиз Сергию Родонежскому, потом посмотрел на вора: - А где богатая шапка этого главного урусского попа?
- Сейчас-сейчас, - заторопился батыр. - Я ее хотел тебе подарить, о Могучий Серкиз-бей!
Даже связанные священники расхохотались, представив себе драгоценный головной убор митрополита всея Руси на татарской голове.
Конечно же, простодушный воин хотел обмануть своего начальника, поживиться, поделившись с товарищами. Но откуда ему было знать, что митрополит не аскетствующий монах и в грубой холщовой одежде не ходит. Бедолага!
- О-о?! - вытаращил глаза Серкиз, увидев усыпанную драгоценными камнями раззолоченную митру. - И ты, Ахмет, хотел скрыть это от меня?!. Нехорошо.
Ахмет пал на колени. Тысячник мгновенно вырвал из ножен кривую саблю и ловким ударом снес виновному голову. Церковники содрогнулись от такого неслыханного варварства и враз перестали взывать к справедливости воеводы - не то русского, не то ордынца: бог его знает!
Сергий Радонежский помолился над казненным. Обоз спешно свернул в сторону от большой дороги и канул в зеленой куще...
Июньское солнце палило нещадно, словно решило наверстать холодные дни мая. В княжеском охотничьем тереме было душно. Избитые священнослужители просили воды у безжалостных стражников. А те только к вечеру принесли бадейку. Сами же татары весь день предавались обильной трапезе из богатых запасов митрополита. Пили вина заморские, благо новая для них религия - христианство - им это разрешала. Яств всем хватило, но понемногу, потому что Серкиз стянул сюда почти всю свою дружину. Серебряные и золотые кубки для причастия наполнялись до тех пор, пока весь хмельной запас не иссяк. Так что крещенные однажды татары, сами того не ведая, еще раз причастились к таинствам христианской догматики.
Наученный горьким опытом, Андрей Серкиз тройным кольцом воинов окружил местопребывание Киприана: ни конному не проехать, ни пешему не пройти! Любой подозрительный человек немедленно приводим был к непреклонному тысячнику.
Воевода тотчас послал гонца к Дмитрию Ивановичу, как только митрополит в тенета попался. И к вечеру в стан приехал думный боярин Федор Свибло.
Узрев наконец-то хоть одно русское лицо, Сергий Радонежский обратился к нему с претензиями:
- Ты будешь проклят мной на веки вечные, ежели помешаешь пастырю церкви православной встать на столе своем!
- То не я решаю, Великий Князь Московский и Владимирский Димитрий Иоаннович и синклит иерархов православных, - сурово ответил боярин, никак не испугавшись возможного проклятия преподобного Сергия.
- Тогда пропусти меня в обитель мою! Не желаю видеть позора сего! - заявил настоятель Троицкого монастыря.
- А тебя тут никто не держит. Ступай. Не ведаю, как ты тут очутился. Эй, Серкиз! Отпусти Сергия к пастве его!
- Пускай идет.
Старец, не оглядываясь, прямой и гордый, в своем черном домотканом одеянии, широким шагом пошел по тропе на, главную дорогу к столице.
- Не вздумай только, отче, народ мутить! - напутствовал его Федор Свибло. - Не то словом Великого Князя монастырь твой дымом пойдет, а ты поедешь в Соловецкий край!
Сергий даже не оглянулся...
Впервые между Дмитрием Ивановичем и Сергием Радонежским пробежала черная кошка. Да, сегодня Сергий не выступил против Великого Князя Московского и Владимирского открыто враждебно, но с этих пор не являлся в Москву даже на приглашения. И только перед нашествием Мамая на Русь, в 1379 году, игумен Троицкого монастыря первым пошел на мировую. Сделал он это своеобразным способом: "увидел" вдруг святой старец "воочию" Пресвятую Мать Богородицу. И сказала будто бы Сергию Пречистая: "Услышана молитва твоя об учениках твоих и об обители твоей, но не скорби о них: ибо отныне будут всем изобиловать, и за твое послушание Богу всегда неотступно с тобой буду, потому что подаешь обильно и усердно молишься мне".
Игумен, благоговейно сообщил о чуде сначала своему келарю Михею, а затем специально приглашенным послушникам Исааку и Симону. Конечно же, вся Русь узнала о столь своевременном чуде.
Великий Князь Московский и Владимирский тотчас по достоинству оценил духовный подвиг святого старца, ибо с этого момента православные христиане со всех княжеств стали стекаться к Троицкой обители и разносить "благость" по самым отдаленным закоулкам Русской земли. И сразу утроилось сторонников у Москвы, и каждый из них готов был обнажить меч на защиту монастыря и образа Пресвятой Матери Богородицы!
Дмитрий Иванович принял протянутую для примирения руку и послал к Сергию послушниками двух самых любимых бояр-ратников Родиона Ослябю и Александра Пересвета. Послушники божий, конечно. Но... в случае чего, такой "старец", защищая настоятеля своего, так в ухо двинет, что злоумышленник очухается уже в аду! Такие иноки - почет для монастыря. К тому же вместе с великокняжеским благоволением на обитель посыпался серебряный дождь из государственной казны...
Однако все это потом случилось. А в июне 1378 года своим авторитетом Сергий Радонежский не Дмитрия Ивановича поддержал, а Киприана - коварного искателя высшего духовного звания на Руси!