- А теперь, хозяин, угощай гостей! - Дмитрий Иванович весело глянул на князя Андрея. - Что-то я проголодался нынче. Да и всем нам ужинать пора.
Глава девятая
По пути в столицу
На деревьях почки лопнули. Терпко запахло весной. Птицы слетались на летовище, к лесам и озерам. Солнце светило ярко, но ветры согреть еще не могло, и они были промозглы - эти оставшиеся часовые зимы. Но все же пробуждалась природа. А в сердце людском нежность росла ко всему сущему...
На равнинах, промеж перелесков, земля парила под сохой пахаря. По берегам небольших речушек уселись слободы в три - пять изб с хозяйственными постройками. Исчезли клубы зимнего дыма из-под соломенных крыш: теперь хозяйки варили незамысловатый обед во дворах, прямо под открытым небом.
В отличие от южных областей Руси, здесь было покойно. И это ощущалось во всем. Пахарь гоняет рало по кругу и головы не поднимет, завидев вооруженный отряд: кто ж тут, кроме своих, ездить-то будет? Здесь и собаки задорнее лают, без боязни. Тут селения не прячутся в глухих поймах рек или в дремотности непроходимых боров. И крепостей сторожевых не видно. Ибо не припомнят здешние жители уже более сотни лет свиста татарской стрелы, не видят жестоких раскосых глаз, не взирают с ужасом на сверкание кривой смертоносной сабли. Отголоском прилетают в эти края унылые невольничьи песни да горькие весточки об убиенных супостатами родственниках с дальних пределов Руси. Тут земля Московская! Тут, за широкой спиной Великого Князя Дмитрия Ивановича, вольготно живется. Дружина его сильна, и царя ордынского хозяин Московско-Владимирской Руси, сказывают, не больно-таки страшится. Правда, черный сбор часто платить приходится и самим копье, меч и щит в руки брать, чтоб помочь воям отбить находников от границ Отечества. Так к этому давно привыкли и жизни иной не ведали. Память народная хранит и более страшные времена, когда баскаки ордынские чуть ли не по всем селищам сидели и обирали до нитки и сирого и ражего, а то и самого с арканом на шее волокли в неволю жестокую. Но ныне не та Русь! Попробуй сунься без спросу...
Важным всадникам в бранной одежде кланяются смерды. Не из страха, а по воле, ибо во все времена народ русский высоко чтил воинов-богатырей - защитников своих!
Дмитрий Иванович вместе со всеми радовался весне, и на какое-то время покинула его тревога за рубежи отчизны своей. А граница со степью именно сейчас чаще всего была подвержена ордынским набегам.
- Дух-то какой от землицы! - говорил он Семену Мелику. - Ты глянь, голова бедовая, гуси летят. А утицы, что твои камни из пращи, так в речку и бухаются. Рыба в озерах разыгралась, нерестится - весна-а на дворе! То-то чудо великое. А небо-о!..
- Тесно тут, - отозвался потомок хазарской крови. - Леса, буреломы да овраги. Реки холодны и глубоки. То ли дело - степь! Без конца и краю! О-о, княже, знал бы ты, как там хорошо и привольно весной!
- Нет! Здесь лучше, - не соглашался исконный русс. - Глянь-ка, красота-то какая! Лес листвой одевается. Вон стадо пастух на первотравье вывел. Слышь, рожок заливается? А во-он, смотри, волчара к буераку помчался! У-лю-лю-лю-лю! Ох, шельмец, только его и видели!
Семен Мелик привстал на стременах, черные глаза вспыхнули азартным блеском. Он готов был сорвать коня в галоп и лететь в угон за ловким и хитрым зверем.
- Стой! - осадил его князь. - Горячая голова. Его теперь и со сворой собак не отыскать.
А Семен с досадой вырвал из саадака лук - стрела со свистом порхнула в небо навстречу утиной стае. Не успела эта стрела скрыться из виду, как следом устремились две другие. Стая шарахнулась в сторону, и чуть ли не к ногам всадников упали три серые тушки, просаженные насквозь.
Из отряда только Андрей Фрязин позавидовал ловкому стрелку. Дружинники же знали лихого разведчика давно и искусству его ратному не удивились. Да и среди них было немало таких, кои с пятидесяти шагов попадали стрелой в подвешенное на нитке кольцо.
Семен, ловко свесившись с седла, подобрал добычу, вырвал и сложил стрелы в колчан, заметил:
- Испечем на привале.
Уже из Ростова Великого Дмитрий Иванович отослал основную дружину с воеводой Боброком вперед, при себе же оставил только десяток воинов. Съестных припасов у них с собой было немного, а три утки, еще жиру не нагулявших, в прибыток на дюжину здоровых и сильных мужиков - тоже не велика добыча.
- Да тут кошке на един прикус, - проворчал поэтому громадный Родион Ослябя.
- Ежели та кошка с тебя величиной! - рассмеялся Великий Князь.
Богатыри тоже смеялись, подтрунивая над любившим плотно поесть воеводой.
- Чо ржете! - обернулся Родион Ослябя. - Разве то яство, три тощих цыпленка?
- И то, - согласился Дмитрий Иванович и приказал: - Семен, скачи вперед. Вон за перелеском озерцо должно быть. Подстрели для котла братчинного три-четыре... цыпленка. Можно и гусенка, ежели попадется.
Тот гикнул, дал шпоры, и сухопарый вороной жеребец его ринулся наперегонки с ветром.
- Только не увлекайся! - вслед ему крикнул Князь. - Не то я знаю тебя, покамест все живое вокруг не изведешь, не успокоишься!..
Когда отряд достиг упомянутого озерца, Семен Мелик встретил товарищей победителем. К седлу было приторочено уже с десяток подбитых уток и два крупных гуся. Внял, значит, совету начальника.
- Тут бы и станом стать, - посоветовал проголодавшийся Родион Ослябя.
- Нет! - решил Дмитрий Иванович. - От воды, чуешь, холодком тянет. Знобко тут, просквозит. Поедем дальше. Я тут один ручеек знаю...
Отряд выехал на холм. Взору открылось селение.
Князь постоял в раздумье и поворотил коня в сторону. Богатыри, тоже молча, последовали за ним. Но минуть селение им было не суждено.
- Стой, княже! - раздался бас Осляби. - Подкову потерял скакун твой.
Дмитрий Иванович обернулся. Родион свесился с седла, подобрал в траве сгибок блестящего металла.
- Ну что ж, поворачиваем в слободу. Там кузня должна быть, как мне кажется...
Селение на первый взгляд показалось пустым. Само собой - на дворе весенняя страда!
Отряд проехал вдоль приземистых изб к реке, в низинку. Здесь и впрямь дымила кузница, слышалось уханье кувалды и перезвон молотка.
Князь спешился первым.
Кузнец, по-видимому, услыхал, когда подъехали конники. Широкой грудью, прикрытой кожаным передником, заслонил проем двери. Тотчас узнал Великого Князя Московского и Владимирского, степенно поклонился.
Дмитрий Иванович залюбовался им.
"Ослябе в могутстве не уступит, - подумал. - Только черен больно. Чистый арап".
Князь любил запах окалины, малиновый свет разогретого железа. Сам иногда стучал кувалдой, искусных мастеров уважал.
- Здрав буди, - ответил Великий Князь на поклон и протянул кузнецу руку.
Тот пожал ее осторожно, словно боялся раздавить.
- Как звать-величать тебя?
- Ивашкой, а соседи еще Гвоздилой прозвали, - ответил кузнец хриплым от волнения голосом: не смерд-побратим спрашивает, а сам набольший хозяин Земли Святорусской.
- Услужи работой, брат Иван, - попросил мастера Князь. - Видишь, подкову потерял конек мой.
- Эт-то мы мигом. Эй, Спиридон! Петька!
Сначала из кузницы, как из катапульты, вылетел мальчишка лет восьми в длинной рубахе и без штанов. Он был так чумаз, что богатыри сначала отшатнулись от него, как от черта, - кое-кто уж и двуперстие ко лбу поднес. Потом все дружно расхохотались. То, как можно было догадаться, был свет-Петька...
Спиридон, рыжий, сухолядый и сутулый мужик с бельмом в левом глазу, вышел из кузницы неторопливо и молча поклонился нежданным гостям.
- Петька, ты к матери беги. Пущай угощение готовит, - распорядился кузнец.
Тот бесом сорвался с места - на коне не догонишь.
- Постой! - окликнул его Семен Мелик. Петька словно бы в воздухе поворотил и столь же стремительно вернулся. Встал перед Семеном, а грязный палец ноздрю сверлит.
- Чаво тебе? - спросил с любопытством.
- Это тебе "чаво", - весело передразнил мальца воевода. - А по мне, возьми вот дичину и отнеси маманьке своей. Пускай испечет аль поджарит.
Связка птиц тяжеленька была, и Петька аж согнулся под ней. Князь посмотрел на Семена совсем не ласково.
- Ничего, он у меня сильный, - перехватил его взгляд отец.
А Петька уже приплясывал от великого желания бежать.
- Погоди, малец, - подошел к нему Родион Ослябя. - Я помогу тебе. Кстати, у кого припас съестной? Надо бы маслица да...
- Не обижай, болярин, - нахмурился кузнец. - Чай, мы не последнее съели. Все, што надобно для трапезы, сыщется в сусеках наших. Ну, дичина еще куда ни шло. Не обижай!
Ослябя отошел пристыженный.
- Ну тогда беги, Петька-редька! - весело скомандовал мальцу Князь.
Тот, хоть и шатаясь из стороны в сторону, двинулся вперед довольно резво. На коне его теперь догнать было можно. Богатыри, улыбаясь, смотрели ему вслед.