- Я это знаю и потому ради ваших интересов, равно как и моих, я решил положить этому конец.
- Я не вижу, каким образом этого можно достигнуть, если только один из нас не согласится умереть.
- Эта ненависть должна была уже обойтись вам в кругленькую сумму.
- Четыреста пиастров, которые украли у меня плуты, потому что вы до сих пор живы, и, не считая двухсот других, которые я намерен предложить сегодня одному пикаро, поклявшемуся, что непременно убьет вас.
- Весьма сожалею. Если так будет продолжаться, вы в конце концов разоритесь.
Дон Торрибио ничего не ответил и только вздохнул Дон Фернандо между тем продолжал, бросая потухшую пахитоску и готовясь закурить другую:
- В свою очередь, любезный сеньор, я вам признаюсь, что несмотря на редкостную неспособность людей, нанимаемых вами, мне начинает надоедать служить им мишенью именно тогда, когда я менее всего об этом думаю.
- Я понимаю. Это действительно очень неприятно.
- Не правда ли? Итак, желая удовлетворить наши общие интересы и покончить с этим раз и навсегда, я, кажется, изыскал способ решить вопрос к взаимному удовольствию.
- А! Интересно, какой же. Я знаю, дон Фернандо, что вы человек изобретательный и наверняка придумали что-нибудь замысловатое.
- Нет, напротив Вы иногда играете в карты?
- Так редко, что правильнее сказать не играю.
- Точно так же, как и я. Вот какое предложение я сделаю вам, учитывая, что убить меня вам не удастся.
- Вы думаете, любезный сеньор? - сказал дон Торрибио, по-прежнему улыбаясь.
- Я уверен в этом, иначе вы давно бы достигли вашей цели.
- Я согласен с этим, следовательно, что же вы предлагаете?
- А вот что. мы возьмем колоду карт Тот, кому попадет пиковый туз, будет считаться выигравшим и станет обладателем жизни своего противника, который будет вынужден тут же прострелить себе голову.
- Да, этот способ действительно замысловат.
- Итак, вы согласны, сеньор Торрибио?
- Почему же не согласиться, любезный сеньор? Это равносильно любой партии, только в данном случае отыграться нельзя. Возьмем же карты.
Оказалось, что у каждого из этих трех благородных кабальеро, которые никогда не играли, в кармане была колода карт. Они выложили их с такой поспешностью, что не могли удержаться от громкого хохота.
Мы уже не раз упоминали в наших прежних сочинениях, что страсть к карточной игре в Мексике граничит с безумством. Поэтому читателя не должна удивлять легкость, с какою дон Торрибио принял предложенные его врагом условия. Для совершенно непредсказуемых мексиканцев все необычное обладает какой-то фантастически притягательной силой.
- Позвольте, сеньоры, - вступил в разговор дон Эстебан, до той поры только слушавший, но не принимавший участия в разговоре. - Может быть, есть какой-то другой способ решения конфликта.
- Какой? - вскричали дон Фернандо и дон Торрибио в один голос, обернувшись к дону Эстебану.
- Неужели ваша ненависть так сильна, что она может удовлетвориться только смертью одного из вас?
- Да! - глухо проговорил дон Торрибио.
Дон Фернандо выразил согласие кивком головы.
- Когда так, - продолжал дон Эстебан, - почему бы, вместо того чтобы полагаться на слепой случай, вам не прибегнуть к дуэли?
Оба с презрением отвергли предложение дона Эстебана.
- Чтобы мы стали драться подобно презренным леперам, подвергаться опасности обезобразить себя или сделаться калекой. Я с этим не соглашусь Лучше смерть!
- Я тоже так считаю.
- Как вам угодно, кабальеро, - сказал дон Эстебан. - Действуйте по своему разумению.
- А кто будет сдавать? - поинтересовался Торрибио.
- Ах, черт побери! В самом деле! - воскликнул дон Фернандо. - А я и не подумал об этом.
- Я, если вы согласны, - сказал дон Эстебан. - Тем более что я могу быть совершенно беспристрастен, ибо одинаково дружелюбен к вам обоим, сеньоры.
- Это правда, но для того чтобы избегнуть каких-либо недоразумений, вы должны выбрать наудачу колоду, которую будете сдавать, - заметил дон Торрибио.
- Хорошо, положим все три колоды под шляпу, и я возьму наугад первую, какая попадется.
- Хорошо. Как жаль, что вы раньше не подумали об этой партии, дон Фернандо!
- Ничего не поделаешь, любезный сеньор. Раньше мне это в голову не приходило.
Дон Эстебан вышел из грота, чтобы не видеть, как противники будут класть карты под шляпу. Чрез минуту они позвали молодого человека.
- Итак, вы решили сыграть эту партию? - спросил он.
- Да, - ответили они.
- Вы клянетесь исполнить строгий приговор судьбы?
- Клянемся, дон Эстебан.
- Хорошо, сеньоры, - продолжал он, сунув руку под шляпу и взяв колоду карт. - Теперь вручите ваши души Богу, потому что через несколько минут один из вас предстанет пред Ним.
Дон Фернандо и дон Торрибио истово перекрестились и с тревогой устремили глаза на роковую колоду. Дон Эстебан тщательно стасовал карты, потом дал снять обоим противникам.
- Будьте внимательны, сеньоры, я начинаю. Небрежно опершись на локоть, они курили пахитосы с нарочитой беззаботностью, которую, однако, опровергал настороженный блеск глаз.
Между тем карты быстро сыпались одна за другой, у дона Эстебана оставалось в руке не более пятнадцати. Он вдруг остановился.
- Кабальеро, - сказал он, - подумайте еще раз.
- Сдавайте! Сдавайте! - лихорадочно вскричал дон Фернандо. - Теперь последнюю карту мне.
- Вот она! - ответил дон Эстебан, открывая ее.
- О! - воскликнул дон Фернандо, бросая пахитоску. - Пиковый туз. Видите, дон Торрибио, как это странно, ей-богу! Вы не можете никого винить, сама судьба обрекла вас на смерть.
Дон Торрибио сделал нервное движение, но тотчас же взял себя в руки и вежливым тоном, которым беседовал прежде, сказал:
- Это правда. Должен признаться, дон Фернандо, что мне не везет с вами ни в чем.
- Я полон сочувствия, любезный дон Торрибио.
- Партия была превосходна. Я никогда в жизни не испытывал таких сильных ощущений.
- И я тоже. К несчастью, отыграться нельзя.
- Вы правы, теперь мне предстоит заплатить по счету. Дон Фернандо молча поклонился.
- Будьте спокойны, любезный сеньор, я не заставлю вас долго ждать. Если бы я предвидел случившееся, я захватил бы пистолет.
- У меня есть, я могу предоставить его в ваше распоряжение.
- Будьте добры, дайте мне один. Дон Фернандо поднялся, вынул пистолет из луки седла и подал его дону Торрибио, сказав при этом:
- Он заряжен. Курок слегка туговат.
- Какой вы редкостный человек, дон Фернандо! Все предусмотрели, все до мелочей.
- Привычка к путешествиям, дон Торрибио, и больше ничего.
Дон Торрибио взял пистолет и взвел курок.
- Сеньор, - сказал он, - я прошу вас только не бросать мое тело хищным зверям. Я был бы в отчаянии, если бы знал, что послужу им пищею после моей смерти.
- Успокойтесь, любезный сеньор. Мы доставим вас к вашему дому на вашей собственной лошади. Мы тоже были бы в отчаянии, если бы тело такого совершеннейшего человека, как вы, подверглось осквернению.
- Вот и все, о чем я хотел вас просить, сеньоры. Теперь позвольте поблагодарить вас и прощайте!
Бросив последний взгляд по сторонам, он хладнокровно приставил пистолет к правому виску. Дон Фернандо поспешно остановил его руку.
- Я вот о чем подумал, - сказал он.
- Пора, - сказал дон Торрибио, все так же бесстрастно. - Еще несколько секунд и было бы поздно, но послушаем, о чем же вы подумали.
- Вы честно проиграли мне вашу жизнь, не так ли?
- Как нельзя честнее, дон Фернандо.
- Итак, она принадлежит мне. Вы умерли, я имею право распоряжаться вами, как мне заблагорассудится.
- Я этого не отрицаю. Вы видите, что я готов заплатить свой долг, как подобает кабальеро.
- Я отдаю вам должное, любезный сеньор. А если я позволю вам остаться в живых, обязуетесь ли вы убить себя по моему первому требованию и подчинить жизнь, которую я вам дарую, только моим интересам. Подумайте, прежде чем ответите.
- Итак, - сказал дон Торрибио, - вы мне предлагаете условие?
- Да, вы употребили именно то самое слово. Я действительно ставлю условие.
- Гм! - задумался дон Торрибио. - Это серьезно. Что сделали бы вы, дон Эстебан, на моем месте?
- Я? Я согласился бы, не колеблясь. Жизнь - штука хорошая и гораздо лучше наслаждаться ею как можно дольше.
- В том, что вы говорите, есть доля правды, но подумайте, при этом я становлюсь невольником дона Фернандо, потому что могу располагать жизнью до тех пор, пока это будет ему угодно, и по первому его требованию обязан убить себя.
- Это правда, но дон Фернандо истинный кабальеро и потребует от вас этой жертвы только в случае самой крайней необходимости.
- Я пойду даже на уступку, - сказал дон Фернандо. - Я ограничиваю срок действия моего условия десятью годами. Если до той поры дон Торрибио не умрет, он снова обретет все свои права и будет свободен располагать своею жизнью.
- А! Вот это мне приятно! Вы действительно настоящий кабальеро, любезный сеньор, и я принимаю жизнь, которую вы возвращаете мне так любезно. Тысячу раз благодарю вас, - продолжал повторять он, разряжая пистолет. - Это оружие мне теперь ни к чему.
- Только, любезный дон Торрибио, поскольку никто не может предвидеть будущего, вы не откажетесь дать письменное обязательство?
- Конечно, но где достать бумагу?
- Кажется, в моих альфорхасах есть все необходимое для письма.
- Я ведь уже говорил вам, что вы человек редкостный и предусмотрительный.