- К чему оно вам? - печально произнес незнакомец. - Наша случайная встреча кончится завтра, когда мы разъедемся, по всей вероятности, навсегда. Поверьте мне: благодарность - тяжелая обуза. И если вы не будете знать, кто я, вам удастся скорее забыть обо мне. Право же, так будет лучше, сеньор Руис. Кто знает, не придется ли вам когда-нибудь пожалеть о нашей встрече…
- Вот уже второй раз вы говорите это. Ваши слова полны горечи. Мне больно за вас, сеньор: много же, видно, вам пришлось пережить, если в том возрасте, когда будущее рисуется обычно в розовом свете, ваши мысли отравлены печалью, а сердце разочарованием! При этих словах дона Руиса незнакомец испытующе взглянул на него, точно желая проникнуть в самые сокровенные его мысли. А молодой мексиканец продолжал с живостью:
- Только не поймите меня превратно, сеньор. Я далек от намерения вынудить ваше признание. Каждый человек - хозяин своей жизни и своих поступков. У меня нет никакого права, ни даже желания вторгаться в вашу жизнь. Я прошу вас только об одном: назовите свое имя, чтобы мы, донья Марианна и я, могли запечатлеть его в наших сердцах.
- Стоит ли так упорно настаивать на таком пустяке?
- А стоит ли так упрямо желать остаться неизвестным?
- Хорошо, вы узнаете мое имя. Но предупреждаю вас: оно ничего вам не скажет.
- Вы ошибаетесь, сеньор: по крайней мере, отец мой узнает, кому он обязан жизнью своих детей. И он и вся наша семья будут ежечасно повторять это имя и благословлять человека, который его носит.
Взволнованный искренним чувством, которым были проникнуты эти слова, незнакомец непроизвольным движением протянул руку дону Руису, которую тот горячо пожал. Но незнакомец, словно раскаявшись в своем порыве, тотчас же от? дернул руку. Вернув своему лицу суровое выражение, этот странный, лишь только на минуту забывшийся человек с жесткой холодностью произнес:
- Хорошо, ваше желание будет исполнено. Мы уже сказали выше, что очнувшаяся донья Марианна увидела несколько поодаль от себя какого-то связанного человека. Это был один из преследовавших ее разбойников, тот самый, которого незнакомец чуть не прикончил ударом ружейного приклада. Разбойник лежал немного поодаль от костра, старательно связанный и с кляпом во рту.
К нему и направился теперь незнакомец; взвалив себе на плечи, он перенес его и положил у ног дона Руиса, не особенно, правда, бережно, судя по тому, что бандит, явно рисовавшийся до сих пор своей чисто индейской стойкостью, на этот раз не сумел сдержать подавленного стона.
- Кто этот человек и что вы намерены сделать с ним? - не без тревоги спросил дон Руис.
- Этот человек, - сухо ответил незнакомец, - один из тех негодяев, которые напали на вас. Сейчас мы будем судить его.
- "Судить"?! - воскликнул дон Руис. - Мы?
- А кто же? - сказал незнакомец, освобождая бандита от кляпа и ослабляя несколько путы на его ногах. - Или вы думаете, что мы посадим себе на шею этого негодяя и будем таскаться с ним, пока не наткнемся на какую-нибудь тюрьму? Да если бы мы и пошли на это, он сбежит от нас в пути, ускользнет, как опоссум, чтобы несколькими часами позже напасть на нас во главе новой шайки таких же головорезов. Ну нет, уж лучше судить его! Мертвые не вредят.
- Но по какому праву можем мы стать судьями этого человека?
- По какому праву? - воскликнул незнакомец с удивлением.
- По праву этих мест! Око за око, зуб за зуб! Дон Руис призадумался, а незнакомец украдкой поглядывал на него.
- Возможно, вы и правы, - заговорил наконец дон Руис. - Этот человек - преступник, коварный убийца, руки которого по локоть в крови. Попадись ему снова моя сестра и я, он бы, конечно, не задумался заколоть нас своим мачете или всадить каждому из нас по пуле в лоб.
- Значит?.. - спросил незнакомец.
- А ничего не значит! - пылко воскликнул дон Руис. - Даже наша полная уверенность в преступности этого человека не дает нам права судить его. К тому же и сестра моя цела и невредима.
- И вы полагаете…
- …что, раз мы лишены возможности передать этого человека в руки правосудия, нам следует отпустить его на все четыре стороны.
- Надеюсь, вы хорошо взвесили все последствия такого решения?
- Это решение подсказано мне моей совестью. - Будь по-вашему, - сказал незнакомец и обратился к разбойнику, который в течение всего разговора не проронил ни слова, хотя его глаза беспокойно перебегали от одного собеседника к другому. - Встань! - сказал незнакомец. Бандит встал.
- Посмотри-ка на меня, - продолжал незнакомец. - Узнаешь?
- Нет. Незнакомец выхватил из костра пылающую головню, поднес ее к своему лицу и повелительно произнес:
- Смотри хорошо, Кидд!
- Твердая Рука! - невольно отшатнувшись, глухим голосом воскликнул бандит.
- Наконец-то узнал меня! - с язвительной усмешкой произнес незнакомец.
- Что прикажете. Твердая Рука?
- Ничего. Ты слышал наш разговор?
- До единого слова.
- Что ты об этом думаешь? Разбойник молчал.
- Говори, не стесняйся. Я разрешаю. Разбойник продолжал хранить молчание.
- Ты будешь, наконец, говорить? Приказываю тебе, слышишь?
- Что же, - неверным голосом заговорил разбойник, - я думаю так: раз уж враг попался, надо убить его.
- Это, действительно, твое мнение?
- Да!
- Что вы теперь скажете, дон Руис? - спросил Твердая Рука.
- Скажу, что не могу и не должен мстить своему бывшему противнику. О, конечно, в бою, обороняясь от нападения, я бы ничуть не постеснялся прикончить его. Но сейчас он безоружный пленник, и не моя рука должна покарать его.
- …что, раз мы лишены возможности передать этого человека в руки правосудия, нам следует отпустить его на все четыре стороны.
- Надеюсь, вы хорошо взвесили все последствия такого решения?
- Это решение подсказано мне моей совестью.
- Будь по-вашему, - сказал незнакомец и обратился к разбойнику, который в течение всего разговора не проронил ни слова, хотя его глаза беспокойно перебегали от одного собеседника к другому. - Встань! - сказал незнакомец. Бандит встал.
- Посмотри-ка на меня, - продолжал незнакомец. - Узнаешь?
- Нет.
Незнакомец выхватил из костра пылающую головню, поднес ее к своему лицу и повелительно произнес:
- Смотри хорошо, Кидд!
- Твердая Рука! - невольно отшатнувшись, глухим голосом воскликнул бандит.
- Наконец-то узнал меня! - с язвительной усмешкой произнес незнакомец.
- Что прикажете, Твердая Рука?
- Ничего. Ты слышал наш разговор?
- До единого слова.
- Что ты об этом думаешь?
Разбойник молчал.
- Говори, не стесняйся. Я разрешаю.
Разбойник продолжал хранить молчание.
- Ты будешь, наконец, говорить? Приказываю тебе, слышишь?
- Что же, - неверным голосом заговорил разбойник, - я думаю так: раз уж враг попался, надо убить его.
- Это, действительно, твое мнение?
- Да!
- Что вы теперь скажете, дон Руис? - спросил Твердая Рука.
- Скажу, что не могу и не должен мстить своему бывшему противнику. О, конечно, в бою, обороняясь от нападения, я бы ничуть не постеснялся прикончить его. Но сейчас он безоружный пленник, и не моя рука должна покарать его. Сквозь маску суровости, которую Твердая Рука придал своему лицу, невольно вспыхнула радость, вызванная этими благородными чувствами, так безыскусно выраженными. Снова воцарилось молчание, в продолжение которого каждый из этих трех людей ушел в свои мысли. Наконец, Твердая Рука обратился к бандиту, который стоял в прежней позе невозмутимого и безучастного ко всему происходящему человека.
- Ступай. Ты свободен, - сказал Твердая Рука, освобождая бандита от пут. - Но помни, Кидд: этому кабальеро, но не мне, угодно было простить тебя. Я ничего не забыл. Ты меня знаешь. Берегись же снова очутиться на моем пути! В другой раз не отделаешься так легко от справедливого возмездия. А теперь ступай!
- Ладно, Твердая Рука, запомню, - ответил Кидд не без затаенной угрозы, прозвучавшей как прощальное приветствие тем, кто подарил ему жизнь.
И, нырнув в кусты, он бесследно исчез.
Глава III
БИВАК
Несколько минут до них еще доносился треск кустарника, ломающегося под ногами убегавшего во всю прыть бандита.
Наконец, все смолкло.
- Можете не сомневаться: теперь уж вы наверняка нажили себе в прерии непримиримого врага, - глядя исподлобья на дона Руиса, заговорил Твердая Рука. - Ну что же… вы этого хотели, ибо, надеюсь, вы не так наивны, чтобы рассчитывать на благодарность подобного негодяя?
- Мне жаль его, если он возненавидел меня за добро, оказанное ему мною в уплату за зло, которое он намеревался причинить мне. Но я не мог поступить иначе: я действовал по велению моей совести.
- Если вы и впредь намерены осуществлять на практике в здешних краях столь высокие принципы, я не поручусь за ваше долголетие.
- Все равно! Никто из моих предков никогда не нарушал девиза нашего рода!
- И этот девиз, кабальеро?
- "Храни свою честь, и будь что будет!"
- Что и говорить, прекрасный девиз, - усмехнулся Твердая Рука. - Дай Бог, чтобы он послужил вам на пользу. - И, окинув взглядом горизонт, он продолжал: - Светает… Не пройдет и часа, как взойдет солнце… Вот вы и узнали мое имя. Как видите, я был прав: оно ровно ничего не говорит вам…