- Вот как! Уж и национальную черту подметили; у них, что ли, научились: они тут каждого сквозь рентген просвечивают: кто да из какого клана… А я, Митя, интернационалист, меня пионерия и комсомол воспитали, да и дед мой, как тебе известно, писателем детским был, нового человека хотел сформировать.
- Книг его не читал, а вот по радио слышал, как он русских крестьян расстреливал. Надо же! Какую напраслину возводят! И на кого! На детского писателя, человека самой гуманной профессии. Дедушку-то вашего палачом представили.
Герард с юмором не в ладах, иронию в упор не слышит, а Дмитрий сел на своего конька и знай погоняет. Лепит в глаза все, что о нем знает. Никого и ничего не боится. Парень он русский, простой - что и взять с него?
Герард продолжал мирно, вкрадчивым голосом:
- Я, Митя, по делу к тебе приехал, а к Хасану так зашел, ради этикета. У нас к тебе важный разговор есть.
- Разговор - пожалуйста; вы, верно, о деньгах речь поведете: как бы их вернуть тем, у кого их со счетов сдуло? Сейчас ко мне многие обращаются - из ваших.
- Кто это - наши?
- Ну, те, которые вдруг богатенькими стали. Не было ни гроша - и вдруг алтын. Вот и у вас тоже…
Дмитрий миролюбиво, и вроде бы сочувственно, стал называть банки за границей, и суммы вкладов, и проценты с этих сумм…
- Вы-то, может, и не знаете о них, а они лежат там, и процентики набегают, и все на вашу фамилию. А ну, как завтра суд начнется!
- Какой суд?
- Народный! Какой же еще! Митяй-то, он парень строгий, никому в рот не смотрит. Он у нас неподкупный.
- Какой Митяй?
Герард плохо понимал Дмитрия; смотрел в зеркальце, прикрепленное над рулем, и думал: "В здравом ли он уме?.."
Вдруг вспомнил:
- Ах, Митяй! Тот, что с острова Кергелен? А скажите, Митя, что это за зверь такой - Митяй с Кергелена?.. Его новые русские как огня боятся: говорят, он деньги со счетов снимает, а куда отправляет - неизвестно.
Ответить Дмитрий не успел. Машина остановилась, и к ней подскочили генерал Гусь и Гальюновский. Наперебой здоровались с Дмитрием. Герарда словно бы и не замечали. Было видно, что Дмитрий им очень нужен, с ним они связывали какие-то важные свои планы.
- Дмитрий широким жестом показал на дверь:
- Проходите, господа! Мы рады гостям из России.
Хитрые, коварные это люди, российские политики и политиканы, много тайных мыслей держат они в голове и не торопятся их выкладывать, тем более если перед ними человек другой веры, других убеждений.
Много разных толков ходило по Москве о Дмитрии, но они его не знали. И человек, которого к нему приставили кремлевские ребята, то есть Мария, никаких серьезных сведений о нем не давала. Много за нее натерпелся их верный дружок Аркаша, - из-под его крылышка выпорхнул так называемый представитель президента, его она женушка, а на кого работает - неведомо. Одно твердит в секретных донесениях: парень он надежный, служит России и президенту, охрана обеспечена. И всё! Понимай как хочешь: "служит России и президенту". Будто бы это одно и то же. Дура набитая! Баба с куриными мозгами!.. И как же это наш Аркаша не вразумил идиотку? Служить можно и нужно небольшому кружку избранных, а не какому-то абстрактному слову "Россия". В России-то сколько живет людей и каждый в свою сторону тянет.
Сильно всполошил их слух о снятых со счетов вкладов. Вдруг в один момент из банков полетели миллиарды. Среди пострадавших были и русские. И это-то сбило всех с толку, Что это за фрукт такой - Митяй. Не щадит ни наших, ни ваших. Вроде разбойника с большой дороги.
Сидели за круглым столом, пили кофе из золотых чашечек, и печенье, и пирожное брали с золотых подносов. Посуду Дмитрию подарил король. И сказал при этом: "Я, Митя, и твой бюст из золота прикажу изваять. И поставлю его в своем кабинете". А шейх Мансур прислал круглый малахитовый столик. За ним сейчас и сидели гости из России.
Прерванную в машине беседу возобновил Герард Кибальчиш:
- Так что же он за зверь такой - Митяй?
- Митяй-то? Ученик мой. Компьютерный оператор. Подсобрал деньжонок, компьютер мой под мышку - и был таков. Объявился на Кергелене. Я грешным делом и не знаю, где остров такой - Кергелен.
Из своих комнат вышла Мария, подняла обе руки - дескать, приветствую всех. А гости вскочили, точно ужаленные, выстроились к ней в очередь - руку целовать. Гальюновскому сказала:
- С вами не имела чести быть знакомой, зато уж и люблю телепередачи с вашим участием. Ну, кто еще кроме вас может плеснуть водичкой в физиономию Немцову?.. Герард Тимурович отважится?.. А, может, наш грозный генерал с птичьей фамилией?..
Она повернулась к генералу:
- Голос у вас, генерал, - да, трубный; и фразу хлесткую кто-то вам придумал… "За державу обидно…" Но чтобы вот так - плеснуть из стакана!.. Нет, вам до этого далеко.
- Фраза сильная, - подтвердил Дмитрий, - и еще вот… как это у вас?.. - "Умею останавливать войны!.." - тоже звучит.
- Особенно для школьников, - сказала Мария. - От вас, наверное, девочки без ума. Ну-ка, человек: останавливает войны! Есть от чего потерять голову. А тут еще голос ваш - Шаляпин такого не имел. Я как-то была в гостях у нашего знаменитого баса Бориса Штоколова, так и он вам завидует. А кстати, вы не пробовали петь?..
Всем трем политикам не нравилась фамильярность тона и явно издевательский подтекст, но, может быть, в такой веселой шутливости заключался каприз хорошенькой женщины? Она знала, что нравится, что представляет здесь высшую власть, и не могла справиться с фонтаном чувств, вырывавшихся по случаю встречи с еще не старыми и на весь мир известными мужчинами. Ей они прощали игривый и, конечно, не безобидный тон, но вот Дмитрий?.. Он-то по какому праву скоморошничает? А, впрочем, может, он прост и глуп безнадежно? Так или иначе, но оба они позарез нужны каждому из трех залетевших сюда молодцов - хочешь-не хочешь, а слушай болтовню хозяев.
Герарду не давал покоя шалопай с Кергелена - боялся за свои вклады в шести заграничных банках, пытал Дмитрия:
- А этот… ну, ваш приятель, сбежавший на остров, он по неразумению…
- Митяй-то! Да вы его не бойтесь. Ваши денежки честным трудом заработаны. Их-то он не тронет, а если и заденет, то по ошибке, нечаянно.
Кибальчиш как-то кисло и жалобно скривился; видимо, подумал: какая мне разница, по какой причине он "заденет" мои миллионы, умышленно или по ошибке, денег-то он лишится. Герард начинал нервничать, его состояние усиливало и тревогу друзей, они крепились, но очень бы хотели знать: нельзя ли как-нибудь умерить пыл этого разбойника? Нужно было выяснить, каких взглядов придерживается этот Митяй. Кого из политиков он уважает, а кого считает своим врагом? По фамилиям уже лишенных капиталов нельзя ничего понять: потрошил он без разбора, кто попал под горячую руку: русских, кавказцев, евреев. Вот что страшно - без всякого выбора крушит, кого ни попадя - наотмашь бьет.
- Как же это вы, - загудел Гусь, - такое открытие и выпустили из рук.
- Но руки-то мои остались. Вот они!
Дмитрий показал ладони.
- Захочу и будет компьютер. Да еще и посильнее. Такой, что хлопну по башке и самого Митяя, он и скукожится.
Политики инстинктивно съежились. Слышал Герард и о лептонной пушке Дмитрия; за ней к нему и пожаловал; то есть не то, чтобы хотел заполучить ее, но подчинить своей воле самого пушкаря, Дмитрия. А для этого ему надо выяснить, кому он из них симпатизирует. Вот Мария с восторгом говорила о Гальюновском, а потом и о генерале кое-что лестное сказали, ну а он, Герард Кибальчиш, о нем-то они что думают?
Каждый из троих сейчас рассуждал примерно так: вот выясню, кого он любит, тогда уж и спланирую, как действовать дальше. Деньгами его, похоже, не заманишь, денег ему и король даст - вот подарили же ему дворец, и посуда вон какая, и охрана, машины… К нему только на симпатиях можно подъехать.
А Гальюновский, как самый скорый на разные коварства и догадки, допускал еще и такую мысль: дурачит он их с этим Митяем. Придумал себе такой псевдоним и потешается над ними, да и над теми, у кого карманы уже вывернул, и над теми, кому еще предстоит расстаться со своими миллионами.
Дмитрий, обращаясь к Герарду, продолжал:
- Злые языки мне говорят: Герард сам себе зарплату определял. Разве можно так, чтобы зарплата одного человека составляла миллион минимальных зарплат? А в самом деле: есть в какой-нибудь другой стране у одного человека такое жалование? А наш царь-батюшка - он сколько получал в месяц?
- Ну, что ты удивляешься! - вскинула на него свои прекрасные глаза Мария. - Мой Аркаша - какой-то министр паршивенький, у Герарда в приемной на карачках ползал, а и то тысячу минимальных зарплат отхватывает. Это у них демократией называется. Чего хочу, то и ворочу.
- Мария Владимировна, душечка, не будь ты такой язвой. Речь идет о законности. Назначил себе такую зарплату - получай. Все законно. Таких смельчаков уважать надо. И ты позвони Митяю, пусть не трогает вкладов господина Герарда. А если и тронет, то лишь в двух банках: в "Нью-Йорк-сити" - там на счету Кибальчиша семьсот сорок миллионов двести тысяч долларов лежит - эти пусть пошлет в Якутию и Ханты-Мансийск, там люди уже замерзать начали, ну, еще со швейцарского счета - в Женеве у него…
Дмитрий окинул взглядом сжавшегося от страха Герарда…
- …пятьсот двадцать четыре миллиона положено - пусть эти пошлет - в Северодвинск, например. Там господин Кибальчиш по заданию американцев завод подводных лодок остановил.
Наклонился к Герарду:
- Вы не возражаете?.. Ну, вот, с вами все порешили. А теперь господин генерал… С ним будет посложнее. У него жена в Одессе русско-израильский банк держит, всю валюту генерал через него пропускает…