- Врешь, мерзавец! - воскликнул тот, вскочив на ноги, так что ножны шпаги хлопнули по сапогам. - Я обращался с тобой с добрым сердцем, а ты отвечаешь двуличием и враньем. Я не знаю, кто ты, но ты точно мне солгал, - с этими словами он схватил меня за подбородок и притянул мое лицо ближе к себе. - Где волосы на твоем лице, парень? Кроме как на висках и между бровями у тебя их нет. Тебе не кажется это странным? Волосы у тебя черные и прямые, как у индейцев, кожа смуглая, и это точно указывает, что ты метис, койот или квартерон . Не в твою пользу говорит и то, что будучи юношей, ты сбежал с каравеллы во время нападения пиратов, вместо того чтобы драться с ними, как бы ты ни был мал, потому что лишь женщины свободны от этих обязательств. Это правда, что в конце 1598 года на Твердую Землю прибыли галеоны под командованием генерала Санчо Пардо, но это не означает, что ты плыл с ними. Также верно, что как раз в то время в этих водах у Наветренных островов на паташе "Джон Лондонский" плавал корсар Чарльз Ли, который нападал на отставшие от флота суда. Он быстро наклонился, чтобы подобрать с земли мою рапиру и кинжал, и тщательно их осмотрел. - Верно также и то, - продолжил он, - что это прекрасное оружие имеет клеймо с буквами О и Т, и это означает, что оно происходит из Толедо, а на самих клинках выбито имя... - он отодвинул сталь от глаз на всю длину рук, но не разобрал и с этого расстояния, вытащил из кармана очки и водрузил их на нос, - имя оружейника Педро Солиса.
Он снял очки и снова внимательно посмотрел на меня. Я заметила по его лицу, как он борется с подозрениями и размышляет, расхаживая вокруг меня.
- Антон, Мигель, - вскоре приказал он. - Займитесь кораблем.
- И оставить вас наедине с ним, сеньор? - удивился один из них.
- Успокойтесь. Мне ничто не угрожает. Ступайте.
Моряки удалились по пляжу в направлении своих товарищей, который по-прежнему обжигали борт шебеки.
- Что ж, сеньора, - внезапно произнес капитан серьезным тоном, опустившись передо мной на одно колено. - Может, теперь вы поведаете мне правду?
Я онемела. Как этот старик прознал, что я женщина?
- У вас есть документы? - осведомился он.
- Наверху... На вершине горы, - пробормотала я. - В моем жилище. В жестяном футляре.
Капитан поднялся, приложил руки ко рту рупором и прокричал:
- Хуанито! Пойди-ка сюда!
Мальчишка лет семи или восьми, черный как ночь, помчался в нашу сторону, бросив свой факел и перепрыгивая через приготовленные для костра дрова.
- Чего изволит ваша милость? - спросил он, затормозив рядом со мной и разбросав песок.
- Поднимись на вершину горы и найди жилище нашего гостя. Войди туда и поищи жестяной футляр, как те, в которых хранят документы. Принеси мне его побыстрее.
Негритенок снова пустился бежать, пытаясь найти среди деревьев тропку, которую я проделала в зарослях за эти полтора года во время многочисленных хождений туда-сюда. Без сомнений, этот проход и привел ко мне двух похитителей-мулатов, а теперь сообразительный, как дьявол, старый идальго раскрыл, что я женщина. Я погибла. Вскоре моряки возьмут меня силой, чтобы удовлетворить свои желания.
- Говорите! - велел мне капитан, снова усаживаясь и набивая тонкую глиняную трубку, лежащую рядом. Его поведение и манера разговаривать выдавали хорошее воспитание и образование. Казалось неподобающим, что человек его положения занимается торговлей.
- Знайте, ваша милость, сеньор Эстебан, что я не солгала, - произнесла я, - я рассказала правду, за исключением одной детали: мое имя не Мартин, а Каталина. Мартин был моим младшим братом, он погиб во время нападения пиратов. Мои родители - именно те, кого я назвала, как и город моего рождения. Няня одела меня в платье брата, чтобы спасти мою честь от пиратов.
- Хорошая мысль, - пробормотал он, спокойно набивая листьями табака трубку. - А скажите-ка, какова причина вашего путешествия в новые земли? Какой-нибудь родственник предложил вам кров после смерти родителей?
- Так и есть, сеньор, - кивнула я. - У меня есть дядя, брат матери, он живет на острове Маргарита. Больше никто не пожелал протянуть нам руку помощи, когда мой отец умер в темнице толедской инквизиции.
Капитан подскочил.
- Что вы такое говорите? - удивился он с тревожным видом.
- Это печальная история, - посетовала я. - Кто-то, мы так и не узнали кто, донес на моего отца в инквизицию, будто он не уважает священные узы брака. Вы знаете, что в последнее время церковь стала так же пристально следить за моральным обликом народа, как и за чужеземными ересями. Отец был не единственным добрым христианином, которого заперли в темнице за нарушение брачных клятв. В списках осужденных было много имен.
- Да, вы правы. К счастью, здесь дела обстоят гораздо лучше, - сказал он, поднимаясь с кресла и приближаясь к костру, чтобы разжечь трубку. Потом он вернулся, время от времени выпуская изо рта и носа дым. - Инквизиция в этих землях пока не приобрела такого же могущества, хотя не из-за недостатка желания, это уж точно.
- Оно и лучше для вас, потому что у нее нет сострадания. Когда мой отец заявил перед судом, что в обычном прелюбодеянии нет ничего незаконного, инквизиторы удвоили интерес и выяснили, что он не знает ни Символ веры, ни другие основные молитвы, и потому приказали обыскать наш дом и среди двадцати больших и малых книг обнаружили несколько запрещенных, согласно списку Кироги от 1584 года .
- Вы хорошо знакомы с этим вопросом, - сказал капитан, снова сев в кресло.
- Только в том, что касается меня, как в случае с отцом. Я не умею ни читать, ни писать, но хорошо запоминаю то, что мне интересно.
- И какие же они нашли книги? Вы знаете названия?
- Я помню лишь одну, поскольку, как я уже сказала, сеньор, я не умею читать. Если мне не изменяет память, она называется "Жизнь Ласарильо из Тормеса" или как-то в этом роде .
- Отличная книга, как по мне! - не смог сдержаться капитан. Я удивленно уставилась на него.
- Неужели вы ее читали? Кара за это, сеньор, - отлучение от церкви.
- А что случилось с вашим отцом потом? - спросил он, уклонившись от ответа.
- Он подхватил лихорадку и умер. Наша жизнь была разрушена. Наше имущество забрали, отобрали даже дом, кузницу закрыли, а оружие распродали по хорошей цене. Матушка просила помощи у должников и друзей, а также у своих родственников в Сеговии, но никто не хотел приютить семью, которую пометила инквизиция. Вы знаете, как это бывает.
- Наслышан, - отозвался он, сменив позу. - А что случилось с вашей матушкой?
- Точно мы этого так и не узнали, сеньор, - я столько времени не разговаривала, что у меня уже начало болеть горло, не только от избытка слов, но и из-за того, какую тоску навевали на меня воспоминания. - После смерти отца она изменилась. Мы поселились в убогой квартире, которую арендовали у гильдии оружейников Толедо, неподалеку от площади Сокодовер. С нами никто не разговаривал, даже не здоровались на улице, а медяки в кошельке кончались. Мне кажется, что она просто не выдержала, повредилась рассудком от горя и вины, и потому бросилась в реку. Мы погрязли в долгах, потому что тетушка Доротея приносила нам каждый день еду, хотя и брала ее в кредит.
Капитан всё в большем беспокойстве ерзал в кресле, перекладывая тонкую глиняную трубку из одной руки в другую, словно она его обжигала. Если ему не нравится это слышать, то тогда зачем спрашивает? Хватит уже копаться в моей жизни.
- И вот в этих печальных обстоятельствах, - сказал он, - появился дядя и спас вас.
- Не совсем так.
- Вы сказали, что вашу матушку звали Херонима Паскуаль?
- Именно так.
- И что у нее есть брат на острове Маргарита?
- Мой дядя Эрнандо, именно так.
- Эрнандо Паскуаль из Сеговии! - весело воскликнул он. Мое сердце ухнуло в груди. Он знаком с дядей? Отвезет меня к нему? - Уже многие годы я веду торговлю с Паскуалем и его компаньоном Педро Родригесом. Оба они - милейшие люди! Они владеют мастерской по производству латунных изделий на острове Маргарита и продают превосходную продукцию.
Тут на пляже появился негритенок Хуанито, отправленный в мое жилище за документами, и возбужденно подбежал к капитану, держа в руке жестяной футляр.
- Надеюсь, что вы меня не обманули, - пробормотал капитан, поднимаясь и направляясь к Хуанито, который даже не запыхался.
- Вы это хотели, капитан? - отрывисто спросил он.