Шагая к своему кабинету, Лиланд пытался подавить в себе гнев. Этот минутант уверен, что oн упустил в рапорте большую часть своего разговора с Нилом. Откуда он знает?
"Нас подслушивали! Меня поставили на прослушку здесь, в Ватикане".
Ярость вспыхнула в нем с новой силой. Слишком много страданий они причинили ему. Они сломали его жизнь.
Войдя в крошечный кабинет Лиланда, отец Нил извинился за опоздание:
- Прости, я бродил до площади…
Он сел, прислонив сумку к ножке стула, и улыбнулся:
- Я туда упрятал свои самые ценные записи. Я хочу показать тебе, к чему я пришел. Это заключения предварительные, но ты начнешь понимать..
Прервав его жестом, Лиланд написал на клочке бумаги несколько слов и, прижав палец к губам протянул отцу Нилу листок. Недоумевая, француз взял бумажку и прочел: "Нас подслушивают. Ничего не говори. Я все объясню. Не здесь".
Он поднял на Лиланда изумленный взгляд. А тот заговорил беспечным тоном:
- Ну так как, хорошо устроился в Сан – Джироламо? Вчера тут у нас сирокко поднялся, ты был в порядке?
- Гм… да нет, голова весь вечер болела. Да что такое…
- Нам с тобой сегодня нет смысла снова идти: книгохранилище - хочу сперва показать тебе то, что хранится у меня в компьютере - там есть уж готовая работа. Это у меня дома. Хочешь, сходим туда прямо сейчас? Это на виа Аурелиа, в десяти минутах ходьбы отсюда.
Он кивнул на дверь ошарашенному отцу Нилу и встал, не дожидаясь ответа.
В тот момент, когда они выходили из коридора на лестницу, Лиланд, пропустив отца Нила вперед, оглянулся. И увидел, как из соседнего кабинета вышел незнакомый минутант, невозмутимо запер за собой дверь и направился за ними. На нем была обычная пасторская куртка, но весьма элегантная, и Лиланд в полумраке коридора заметил его черный взгляд, меланхоличный, но пугающий.
Быстро догнав отца Нила, который с недоумевающим видом ждал его на первых ступенях лестницы, он коротко бросил:
- Вниз. Живо.
46
Когда они прошли колоннаду Бернини, Лиланд огляделся и без церемоний взял отца Нила под руку.
- Друг мой, сегодня утром я узнал, что наш вчерашний разговор был подслушан.
- Ну прямо как в посольстве Советского Союза в былые времена!
- Советской империи больше нет, но здесь ты находишься в мозговом центре другой империи. Я знаю, что говорю, но ты меня об этом больше не расспрашивай. Бедняга (он так и сказал, перейдя на английский, "my poor friend"), что за осиное гнездо ты разворошил?
Дальше они шли молча. На виа Аурелиа было многолюдно - не поговоришь. На перекрестке Лиланд остановился перед современным зданием.
- Вот, у меня здесь квартира на четвертом этаже. Ее оплачивает Ватикан, моего жалованья минутанта на это не хватило бы.
Переступив порог квартиры Лиланда, отец Нил даже присвистнул:
- Монсеньор, да это же здорово!
Большая гостиная была разделена надвое. В первой ее части царил кабинетный рояль, вокруг которого была в беспорядке разбросана всевозможная акустическая аппаратура. Решетчатый шкаф с книгами служил одновременно перегородкой, по другую сторону которой отец Нил увидел два компьютера с подключенными к ним принтерами, сканерами, еще какими – то устройствами в футлярах и коробках, назначение которых он даже не смог определить. Лиланд попросил друга чувствовать себя как дома и смущенно пояснил:
- Все это добро - дар моей американской общины. Они были в ярости от того, каким манером меня в интересах политики церковных властей отстранили от должности настоятеля наперекор их воле, они – то меня переизбирали регулярно. Ватикан требует, чтобы я каждое утро и каждый вечер обязательно появлялся в кабинете минутанта. В промежутках я работаю в книгохранилище, потом возвращаюсь сюда. Отец Бречинский позволяет мне переснимать кое – какие манускрипты, я их потом сканирую.
- Почему ты сказал, что я должен остерегаться его?
Лиланд, казалось, заколебался, прежде чем ответить:
- В ту пору, когда мы учились в Риме, ты смотрел на Ватикан с Авентинского холма. Он в километре отсюда - это далеко, Нил, это очень далеко. Ты был очарован балетными танцами прелатов вокруг папы, тебе, как зрителю, все это было по душе, ты гордился своей принадлежностью к этой империи. Но теперь ты уже не зритель, ты насекомое, попавшее в сачок или застрявшее в паутине, влипшее в нее, как беспомощная муха.
Отец Нил слушал его молча. Он и раньше чувствовал, что после смерти отца Андрея рухнула и его жизнь, потому что он вступил в мир, о котором ничего не знает. А Лиланд продолжал:
- Юзеф Бречинский поляк, один из тех, кого зовут "папскими людьми". В силу своей абсолютной личной преданности Святейшему Отцу он разрывается на части между разными течениями, треплющими Ватикан. Вот уже четыре года я работаю по соседству с его кабинетом, а все еще ничего о нем не знаю, кроме того, что он несет бремя бесконечных страданий, - это видно по его лицу. Кажется, ты пришелся ему по сердцу. Но будь очень осторожен, говоря с ним, взвешивай каждое слово.
Отец Нил едва удержался, чтобы не схватить Лиланда за руку:
- А ты, Ремби? Ты и сам тоже… насекомое, влипшее в паутину?
Глаза американца увлажнились:
- Я… моя жизнь кончена, Нил. Они сломали меня за то, что я верил в любовь. Они и тебя могут сломать - за то, что ты веришь в истину.
"Не стоит больше спрашивать!- понял отец Нил. - Не сегодня. Он и так в отчаянии!"
Американец справился с волнением:
- Я не способен участвовать в твоих ученых трудах, но сделаю все, чтобы тебе помочь. Католикам всегда хотелось забыть, что Иисус был евреем! Работай над своим исследованием, если надо, григорианские манускрипты подождут, пользуйся тем, что ты в Риме, - это твой шанс.
- Чтобы не вызвать подозрений, мы будем каждый день ходить в книгохранилище и там работать. Но я хочу продолжить работу отца Андрея. Его записка дает четыре ориентира, их надо использовать. Один из них связан с плитой, недавно обнаруженной в храме в Жерминьи, там есть надпись эпохи Карла Великого. Она очень поразила отца Андрея, мы ее сфотографировали. Негатив у меня с собой. Как думаешь, с твоим электронным оборудованием из него можно что-нибудь выжать?
Лиланд с радостью ухватился за новую тему, разговор о технике поможет прогнать призраки прошлого.
- Ты и представить себе не можешь, на что способен компьютер! Если надпись на языке, который есть в его памяти, он сможет восстановить стертые временем буквы и слова, исходя из общего смысла текста. Покажи – ка мне свой негатив.
Отец Нил взял сумку, протянул другу рулон пленки. Они подошли к компьютерам, Лиланд что – то включил, и на корпусах приборов замигали огоньки. Он открыл один из футляров:
- Лазерный сканер, последнее поколение.
Через пятнадцать секунд на экране показалась плита. Лиланд подвигал мышью, пальцы его пробежали по клавишам, и кисточка на экране заскользила по изображению, проявляя четкие строки.
- На это уйдет минут двадцать. Пока он работает, пойдем к роялю, я тебе сыграю "Детский уголок".
И пока из – под пальцев Лиланда лилась изысканная мелодия Дебюсси, компьютер неутомимо трудился над изображением загадочной надписи эпохи Каролингов.
Надписи, сфотографированной на закате XX столетия монахом, и это стоило ему жизни.
А монсеньор Кальфо в это время разговаривал по мобильному телефону:
- Вы говорите, они покинули кабинет Конгрегации и сразу отправились к americano, в его квартиру? Ладно, незаметно следите за всеми их передвижениями, а сегодня вечером представите мне доклад.
И он машинально потрогал удлиненный ромбовидный камень своего перстня - зеленый гелиотроп.
47
Надпись на плите в Жерминьи теперь вырисовывалась на экране компьютера безукоризненно четко.
- Смотри, Нил, уже все готово. Это латинские буквы, компьютер их восстановил. Более того, в начале и в конце текста есть две греческие буквы, альфа и омега, они тоже идентифицированы, ошибки быть не может.
- Можешь это распечатать?
Отец Нил долго разглядывал надпись на бумаге. Лиланд молча ждал, что он скажет.
- Это и впрямь текст Никейского Символа. Текст "Кредо". Но он расположен здесь очень странно…
Они придвинулись друг к другу. "Как когда – то, когда я забегал к нему, чтобы позаниматься вместе, бок о бок, под одной лампой".
- Зачем здесь альфа перед первым словом текста и омега после заключительного? К чему помещать канонический текст, написанный на латыни, между греческими буквами? И почему слова расположены на камне так странно? Я вижу здесь только одно возможное объяснение: здесь дело не в смысле текста, а в способе его расположения. Отец Андрей мне говорил, что никогда такого не видел, он наверняка сразу понял, что эта надпись имеет какое – то особое значение. И именно в Риме он выяснил, что такое модифицированное "Кредо" как-то связано с тремя другими ориентирами, указанными в его записке. Я пока могу расшифровать разве что одну связку - с коптским манускриптом.
- О нем ты мне еще не говорил…
- Потому что я выяснил только значение отдельных слов, но не общий смысл. А ключ к пониманию, может быть, заключен именно в том, как в VIII веке был выгравирован этот текст.
Отец Нил примолк, задумавшись, потом сказал:
- А знаешь, для греков альфа и омега символизировали начало и конец времен…
- Как в Апокалипсисе святого Иоанна?
- Точно. Когда автор Апокалипсиса говорит: "И увидел я новое небо и новую землю", он приписывает Христу, явившемуся ему во славе, такую речь:
"Аз есмь Альфа и Омега,
начало и конец,
тот, который есть и был и грядет".