Нагая незнакомка, словно выточенная из розового мрамора, медленно шла к воде, изящно покачивая в меру полными бедрами и, видимо, не опасаясь нескромных взглядов. Девушка поглаживала себя по груди и животу и то и дело откидывала со лба длинные золотистые волосы, которые утренний ветерок снова и снова бросал ей в глаза. Рыцарь готов был поклясться, что если бы не ветер, то длины и густоты этих прекрасных волос вполне достало бы на то, чтобы заменить девушке одежду. Она неспешно прошла по песку и остановилась у кромки воды. Затем грациозно опустила в реку кончики пальцев и чуть-чуть плеснула на себя. Поежившись, ступила в воду по щиколотки и, наклонившись, залюбовалась своим отражением в воде. Наконец, решительно взмахнув руками, девушка бросилась в воду и, с минуту поплескавшись, поплыла к противоположному берегу. Течение было небольшое, и девушка, уверенно загребая руками, довольно быстро добралась до середины реки. Затем повернула обратно.
"Жаль! - подумал рыцарь. - Если бы она доплыла до этого берега, течение вынесло бы ее как раз к роднику".
Между тем девушка уже успела выбраться на свой пляжик и, поблескивая на солнце влажной, еще более порозовевшей кожей, скрылась в кустах.
"Опять в объятия к милому!" - усмехнулся рыцарь. В последний раз бросив взгляд на реку, рыцарь взвалил бурдюк на плечо, направился к своему биваку.
Кони уже были расседланы и стреножены. Франческо вбил в землю опорный кол и готовился растянуть углы шатра. Марко тоже не терял времени даром: он натаскал кучу сушняка и принялся разводить костер.
- Вот вам вода, бездельники! - весело крикнул рыцарь. - Сейчас надо добыть какой-нибудь свежатины. Да простит меня хозяин здешних мест, но я не намерен умирать голодной смертью…
- А вот он, должно быть, хозяин, ваша милость, - сказал Марко, указывая в сторону моста. - Гляньте-ка сами…
Через мост переезжала пара, которую рыцарь видел за рекой. На мосту к ним присоединились конвойные латники.
- Ты прав, это здешний хозяин… - кивнул рыцарь. - Что ж, познакомимся!
Франческо и Марко, понимавшие своего хозяина с полуслова, подтянули к себе поближе луки, а сам рыцарь опустил руку на рукоять меча.
- В случае чего, - распорядился рыцарь, - бейте в них стрелами - и бегом в лес, там они нас не достанут…
Всадники свернули с дороги и направились к лагерю пришельцев. Они ехали неторопливо, не выказывая каких-либо враждебных намерений.
- С кем имею честь встретиться? - без излишней учтивости осведомился ехавший во главе отряда рыцарь, приподнимая забрало шлема. Его молодое безусое лицо и ломкий мальчишеский басок свидетельствовали о весьма юном возрасте; однако уверенная посадка в седле и непринужденность в обхождении говорили о его знатности, воинской сноровке и привычке повелевать.
- Граф Ульрих де Шато-д’Ор, сын Генриха де Шато-д’Ора, к вашим услугам. С кем имею честь беседовать?
- Граф Альберт де Шато-д’Ор, сын Гаспара де Шато-д’Ора, мессир Ульрих. Судя по всему, вы мой дядюшка?
- Вы совершенно правы, дорогой племянник.
- В таком случае позвольте представить вам мою сестру Альбертину. Мы много наслышаны о вас, любезный дядюшка.
- Хорошего или дурного, сударь?
- Увы, сударь, всего понемногу. Но надеюсь, что все хорошее несколько преуменьшено, а все плохое значительно преувеличено…
- Люди вообще склонны к преувеличениям, мессир Альберт…
- Уж не преувеличено ли и то, что вы один сразились с четырьмя десятками сарацин и поразили их всех?
- Разумеется, преувеличено. На самом деле их было не более двух дюжин.
- Воистину славный подвиг! Я рад, сударь, что вы посетили наше захолустье. Признаюсь, я завидую вам, мессир Ульрих. Не раз и не два я хотел покинуть отечество и отправиться в Палестину, но моя матушка…
- Надеюсь, она пребывает в добром здравии?
- Милостью Божьей да, сударь. Но она имела видение Святой Маргариты, которая предостерегла ее. Святая Маргарита сказала моей матушке, что в Палестине я непременно паду от рук нечестивцев.
- Принять смерть во имя истинной веры - это счастье для христианина… Тем не менее я вполне понимаю вашу матушку, а долг сына - чтить своих родителей и повиноваться их воле.
- Я поступил именно так. Позвольте, любезный дядюшка, узнать, что заставило вас разбить лагерь, не доехав всего трех миль до замка?
- Не стану скрывать: я не был уверен в том, что мое появление в Шато-д’Оре будет своевременным. Вероятно, я ошибся?
- Не берусь осуждать вас за это, мессир Ульрих. Моя мать действительно немного предубеждена на ваш счет. Но я привык встречать гостей с открытой душой. - Юноша сделал ударение на слове "гостей", как бы давая понять, что хозяин тут он и никто другой.
- Вы правы, мой друг. Хотя я и родился в этих местах, сейчас я всего лишь гость. - Ульрих де Шато-д’Ор в свою очередь не преминул выделить слово "сейчас".
- В таком случае позвольте пригласить вас в замок, - сказал Альберт. - Если вам угодно ехать в нашем обществе, мы с удовольствием подождем, пока вы снимете свой шатер. Если же вы желаете прибыть позднее, то мы ждем вас к обеду.
- Я думаю, что честь, которую вы нам оказали, пригласив к обеду, заставляет нас принять второе предложение… - поклонился Ульрих.
- Итак, я жду вас к обеду. До скорой встречи, любезный дядюшка!
Ульрих провожал взглядом удаляющихся всадников, пока последний из них не скрылся за поворотом дороги на противоположном берегу реки.
- Как тебе кажется, Франческо, нет ли здесь подвоха?
- Мне кажется, мессир, что у них было достаточно времени, чтобы выказать свои дурные намерения, если таковые имелись. Если бы они желали предать нас смерти, то это проще было сделать в открытом поле, нежели в стенах вашего родового замка, где у вас наверняка немало сторонников.
- Я того же мнения. Кстати… Ты, должно быть, заметил, как они похожи?
- Племянник и племянница? О да, мессир, разумеется! Бьюсь об заклад, мессир, что если одеть девицу в латы, а на парня напялить платье, то мы не различим, кто есть кто.
- Браво, Франческо! Должен заметить, ты стал наблюдательным. И к тому же неплохо разбираешься в людях…
- Ваша школа, мессир! Но боюсь, что в людях я разбираюсь даже слишком хорошо…
- Что ты имеешь в виду, проказник?
- Боюсь, что вам пришлась по душе сестра мессира Альберта!
- Зря я тебя похвалил. Оказывается, ты все такой же болван и лоботряс. Она ведь мне в дочери годится… Все дело в том, что она слишком похожа на свою мать. Так же, как и ее братец.
- А-а-а… Это та, что против вас немного предубеждена, как выразился мессир Альберт. А то я уж подумал, что вас, мессир, тяготит обет, данный три года назад в Палестине.
- Молчи, негодник! Этот обет свят и поныне. Я не нарушу его до тех пор, пока вновь не стану владельцем своего домена.
- Неужели вы так жестоко отплатите племяннику за его гостеприимство?
Этого оруженосцу говорить не следовало. Ульрих резко изменился в лице, шрамы от сабельных ран на его лбу и щеках налились кровью.
- Как ты смел сказать такое, мальчишка?! Ты забыл свое место!
- Мессир, я имел в виду…
- Ты усомнился в моей честности, негодяй! Любого другого за такое оскорбление я зарубил бы на месте, но ты как-никак мой сын, хотя и незаконный, а посему я накажу тебя по-отцовски. Эй, Марко!
- Слушаю, ваша милость! - Мужик изобразил подобие поклона.
- Срежь-ка хорошую розгу! Да такую, чтобы ее хватило на двадцать пять добрых ударов!
- Мессир, - сказал Франческо, не теряя достоинства, - если вы желаете таким образом наказать меня, то знайте, что я почитаю за честь быть вами высеченным. И так бывает всегда…
- Тем не менее ты и сейчас удостоишься этой чести! - отрезал Ульрих. - Спускай штаны!
Явился Марко с длинным ивовым прутом. Франческо оголил зад и покорно улегся на траву. Ульрих взял прут и несколько раз взмахнул им в воздухе, как бы примеряясь.
- Мне не доставляет особого удовольствия лицезреть твою задницу, - проговорил он, - ибо это низводит меня до положения палача. Однако я не могу поручить это Марко, поскольку он ниже тебя по происхождению… Холопу не пристало пороть юношу, в чьих жилах течет благородная кровь…
- Извольте начинать, мессир, - сказал Франческо, глянув через плечо. - Вы слишком редко наказываете меня и поэтому, должно быть, забыли, что то же самое говорите перед каждой поркой.