– Конечно, может! – воодушевился Покровитель. – Он обязательно поинтересуется… Вот послушайте, наша главная неудача – потеря влияния на семью Императора и последующее бегство Распутина – в какой-то мере оказалась на руку… Нет-нет, пожалуйста, дослушайте до конца! Бэби начал капризничать и потребовал вернуть любимого старца Григория. А поскольку тот как в воду канул, отец решил иным способом задобрить мальчика, и пообещал ему поездку в Симферополь, где на днях состоятся автомобильные гонки. Бэби очень хочет посмотреть на сумасшедшего авантюриста Уточкина, который будет принимать там участие и потому смирился с отсутствием Распутина. Ну, так вот, царский поезд в Симферополь отправляется завтра в шесть утра… Простите, уже сегодня!
– Так-так, шанс хороший, – заинтересованно сказал Рыцарь. – И как же вы собираетесь им воспользоваться?
Покровителя проявленный интерес явно подкрепил, и он продолжил:
– Четверть века назад поезд Александра III, отца нынешнего Императора, уже терпел крушение. Среди придворных случилось много жертв, но из членов царской семьи никто не пострадал. Это посчитали чудесным спасением, в честь чего на месте крушения, в селении Борки, воздвигли храм. А причиной случившегося назвали слишком большую скорость поезда: мол, рельсы не выдержали… Наш Николай, тогда ещё цесаревич, тоже находился в том поезде, но за давностью лет, видимо, подзабыл урок, и нынче гоняет свой состав ещё быстрее, чем его отец. Путь в Симферополь пролегает как раз через станцию Борки... Только представьте, что напишут вскоре газеты: царская семья погибает в результате крушения поезда и, не где-нибудь, а в том самом месте, и не когда-нибудь, а накануне трёхсотлетнего юбилея дома Романовых! Думаю, общество достаточно пронизано мистическим духом, чтобы связать воедино все факты и увидеть в произошедшем событии сакральный смысл: судьба Российской монархии предрешена свыше! А дальше останется лишь созвать Учредительное собрание…
– Да, место и время выбраны хорошо, – задумчиво сказал Рыцарь Востока. – Но сама реализация… Вы уверенно заявляете, что убьёте Императора, и представляете всё так, будто это – уже дело решённое. А сами, между тем, не сумели устранить простого чиновника, как там его…, а ещё этого предателя-инженера. Знаете, не удивлюсь, если царскую семью снова спасёт чудо...
– Простите великодушно, достопочтенный Рыцарь Востока, – возразил Тайный Покровитель. – Насчёт того чиновника, Крыжановского, тут исполнитель подкачал – никчемный попался. Но мы уже исправили оплошность: со дня на день в интересующий нас дом должны взять новую горничную. Она – преданный человек и, смею заметить, из лучших. Кстати, у Крыжановского скрывается и виновник всех бед – инженер Циммер. Так что одним выстрелом двух зайцев возьмём. Кроме того, на случай неудачи горничной, у нас предусмотрен запасной Modus operandi. Что касается остального, то здесь вообще не о чём беспокоиться – ваш покорный слуга добился, чтобы охрану царской семьи во время поездки в Крым возложили ни на кого иного, как на него лично. Со мной поедут ещё трое, все очень расторопные. Так что – чуда не будет!
– Да, чуда не будет! – ещё раз с очевидным удовольствием повторил Тайный Покровитель.
– Не знаю-не знаю, – с сомнением произнёс Рыцарь. – Хочется верить… На прошлой неделе громкое убийство Назим-паши и государственный переворот в Турции, если за тем последует русский Император, выйдет вполне элегантно! Но, не будем загадывать, а просто посмотрим… Докажите свою способность творить Историю, и тогда смело можете претендовать на место во Внутреннем круге…
Голоса отдалились. Женщины сидели – ни живы, ни мертвы, боясь пошевелиться. Какое там подземелье с кладбищем?! Вот он, настоящий ужас!
Первой опомнилась Оленька, произошло это не ранее, чем через десять минут после ухода двух ужасных собеседников.
– Вот так невинный спектакль! – хныкнула девушка. – Что же теперь будет?
– А вот что: сообщим всё Серёженьке, пускай поднимает на ноги полицию! – зло сказала Вера Ивановна. – Всё в точности, как мне было явлено… Эх, знать бы, кто такой на самом деле этот Тайный Покровитель, его ведь непременно нужно схватить до отправления поезда… Хотя сие ведь просто выяснить – кто главный охранник, тот и нужен… А теперь пошли, хватит рассиживаться.
Они осторожно покинули своё убежище и вернулись на верхний этаж театра. Оленька зажгла фонарик – луч света заметался по стенам. Вдруг девушка жалобно пискнула и, выключив свет, вскричала:
– Обезьяна! Обезьяна! Я видела! О, какие ужасные глаза! Она там, на лестнице, туда нельзя идти, скорее назад!
Вера Ивановна выхватила свой крошечный пистолетик и взвела курок.
– Вот уж поистине: у страха глаза велики! Вперёд, только вперёд! А страх оставим в удел врагам!
– Опомнись, Верочка! – одёрнула писательницу Мари. – Мы единственные, кому известно о готовящемся злодеянии. Кто о нём сообщит, если с нами что-то случится?
– Пожалуй, ты права, – согласилась прорицательница. – Обезьяна, как ранее уже было замечено, не сторожевая собака, следовательно, хозяина лаем звать не станет. Да, так и есть, всё тихо… Хорошо, давайте выберем другой путь – вернёмся назад и по мосткам переберёмся на другую сторону сцены, а дальше останется выйти через фойе. Надеюсь, проклятых Мартинистов там уже нет…
– А вдруг всё-таки кто-то остался? – засомневалась Мари.
– Путей всего два, – твёрдо ответила Вера Ивановна. – Выбор за вами, мои дорогие.
– Ой, только не лестница, – попросила Оленька. – У этого злобного животного, кроме глаз, по-моему, ещё борода имеется.
– Тогда мостки, – вздохнула Мария Ипполитовна.
Вопреки ожиданиям, путь над сценой не принёс осложнений – темнота, в которую по окончании собрания погрузился зрительный зал, скрадывала высоту и последняя не вызывала боязни. Дамы благополучно очутились на другой стороне и спустились в фойе. Увы, там и закончилось то везение, которое до сих пор сопутствовало их предприятию.
Откуда ни возьмись, на Оленьку бросилась огромная рыжая обезьяна. Девушка вскрикнула и лишилась чувств. Вера Ивановна выстрелила, но пуля её пистолетика оказалась слишком слаба, чтобы остановить разъярённое животное. Мари тоже стреляла. К несчастью, она так и не научилась при этом держать глаза открытыми, и вскоре чьи-то сильные руки отняли оружие. Последними чувствами госпожи советницы стали радость и сожаление. Радость оттого, что всё-таки не взяла в дом вторую горничную, а сожаление оттого, что так и не спросила мужа, что означают слова Modus operandi, хотя слышала их от него весьма часто…