* * *
Этот южный город сильно отличался от тех, что когда-либо видела Карма за все время своего путешествия. Здесь было столько достопримечательностей, начиная хотя бы с узких улочек, которые пролегали между обмазанных желтой глиной высоких стен, делавших дворы изолированными друг от друга. На глаза попадались обшарпанные деревянные двери с отполированными (от постоянных касаний) до блеска металлическими набалдашниками для стука. Кое-где с каменных заборов на улицу свисали еще не ожившие после зимы голые и корявые виноградные лозы.
Навстречу Ширин и ее спутнице попадались женщины, закутанные как и они в платки и накидки, босоногие распоясанные ребятишки с деревянными мечами, усатые мужчины в цветастых халатах, белоснежных тюрбанах и туфлях с загнутыми к верху носами. По сравнению с другими людьми, которых встречала Карма по дороге на базар, они с Ширин были одеты весьма и весьма бедно.
На подступах к месту массовой торговли ей повстречался мальчик, ехавший на осле. С боков животного свисали огромные тюки, чуть ли не больше его самого. Они топорщились в разные стороны и тем самым перекрывали всю ширину улицы. Такое причудливое животное с длинными ушами и коротким смешным хвостиком пыталось бойко бежать с массой всяческого груза. Со стороны весело было наблюдать за этим зрелищем.
Они шли спокойно, неторопливо. Никто их не останавливал, никто не смотрел на чужестранку подозрительно. "Удобная вещь - эта накидка, закрывающая не только голову, но и лицо. При случае, за ней можно и спрятаться", - подумала Карма, прижимая к себе округлую, почти плоскую корзину.
Наконец, до нее донесся гул, словно ветер пытался вырваться из-под крыши дома или будто бы пчелы роем кружили над ульем. Через сотню шагов перед ней открылся живописный вид восточного базара, пестрого, шумного, пышущего энергией. Сразу их встретили песнями и бряцаньем на бубне. С одной стороны кричали, размахивая руками, с другой - цеплялись за одежду, предлагая вещицы, применение которых Карма даже не представляла. Этот шумный круговорот страшил своей необузданностью, но и таинственной силой манил к себе. Карма вроде сделала неуверенный шаг назад, но Ширин взяла ее за руку и повела за собой следом.
Люди толкались, бранились, тут же крикливо предлагали украшения. В одной стороне трое о чем-то вдумчиво беседовали, не обращая ни на что внимание, словно они были одни во вселенной, в другой стороне звенели и поблескивали мечи, изукрашенные причудливой чеканкой, витиеватыми узорами и драгоценными каменьями. На углу чайни, сложив под себя ноги, сидел писец и нараспев предлагал свои услуги, а напротив, на широкой площадке юные акробаты в красных штанах взмывали на канате вверх, крутились, прыгали, ходили с шестом и жонглировали всевозможными предметами. Тут же недалеко от них полуобнаженные факиры глотали огонь и заставляли всяческими заклинаниями выползать из корзинок змей и раскачиваться в угрожающей стойке, распахнув капюшон. Дальше на широком, круглом помосте танцевала девушка в голубом костюме, бесстыдно виляя бедрами, а ей подыгрывали на барабане и писклявой флейте старик и мальчик-калека. На другой стороне шарманщик показывал фокусы с дрессированной обезьянкой, которая покрикивала, хлопала в ладоши и кланялась.
Все Карме было в диковинку: и пряные ароматы, и замысловатая речь разноликой толпы, которая глазела на скоморохов, жевала финики и орехи, торговалась, пила чай и даже успевала вытащить пару другую кошельков у зазевавшихся простаков. Здесь же продавали бурого медвежонка, заглядывали в рот вороному красавцу-скакуну и осматривали колени с копытами у верблюдицы. Пестрый попугай громко восклицал и, сидя на плече хозяина, переступал с ноги на ногу, качая головой, словно был чем-то возмущен.
Карма только успевала смотреть по сторонам, разглядывать, удивляться и дальше идти за Ширин, держа ее за руку.
На крытых носилках четверо чернокожих рабов пронесли мимо какого-то важного господина. Таких людей Карма в жизни не видала. Ну, надо же! Она словно в сказку попала. И тут северянка вскинула взгляд наверх. Перед ней открылась воистину сказочная картина. Над бурлящим морем базара возвышался величественный беломраморный дворец правителя. Утреннее солнце играло бликами на его гладких белоснежных стенах, и розовые отблески создавали неописуемую красоту. У его подножия зеленели вечнозеленые деревья и кустарники. Великолепный дворец имел несколько этажей. В окнах виднелись резные решетки, вдоль главного дворца тянулись балконы с арками причудливых изгибов. На куполах высоких башен, высящихся рядом с дворцом, сияла такая же сочная бирюза, как и на белоснежном чуде восточного зодчества…
Ее восторженное любование внезапно прервалось грубым толчком в плечо. Карма оглянулась. Мимо прошествовали грозного вида стражники с кривыми саблями на поясе и деревянными палками в руках. Одеты они были весьма вычурно, но одинаково и также одинаково надменно продефилировали дальше по рынку, пихаясь и расталкивая людей в стороны.
Через мгновенье ее взору предстала другая картинка, весьма далекая от сказочной. Она увидела невольничий рынок. И тоже здесь. И тоже впервые. Полуобнаженные мальчики и девочки, мужчины и женщины разных народностей стояли с понурым видом и ожидали своей участи, а богатые горожане придирчиво осматривали потенциальную покупку, ни мало не стесняясь обнажить как ребенка, так и женщину. От этого гнусного зрелища путешественницу будто в жар кинули. И от внезапно возникшего предположения даже в голове помутилось: "А не туда ли и ее ведут?" Но Ширин потянула ее дальше. Карма поспешила отвернуться от страшного места и дальше уже шла, глядя только на спутницу, либо себе под ноги.
Наконец, они пробрались к продуктовым рядам. Здесь так аппетитно пахло. А уж чего тут только не было! Дурманящий аромат шел от свежих фруктов, овощей и еще какой-то вкусности, которую Карма никогда не видела и, уж тем более, не пробовала.
Ширин остановилась возле пожилого торговца большой лавки. Она выбирала фасоль, рис, орехи и еще что-то похожее на орехи, торговалась, платила, складывала все в корзину Карме и шла по рядам дальше.
- Ты видел, какие белые руки у ее служанки? - удивляясь, спросил бородатый купец у соседа Казима.
- Нет, - отмахнулся тот. - Да тебе привиделось после фасоли, - пошутил сосед.
- Ну уж нет. Они стояли рядом, а глаз у меня наметан. Я их сравнил. Да она и выше своей госпожи.
- Что ты хочешь этим сказать? - насторожился сосед.
- Откуда у такой бедной рыбачки служанка? Да еще из далекого народа, а? Такая стоит дорого. А разве у нее есть деньги на дорогую служанку?
- Аллах Всемогущий, да может она уродлива. Да и вообще… Мало ли чужестранных рабов в наших краях, - отмахивался сосед. - У одного Султана их в гареме поди не один десяток.
- Дурень, ты много видел здесь белых женщин? Ну? Думаешь? Вспоминаешь? А ни одной! Точно?
- Ну и не видал, так что? Но наверняка они есть.
- Если она не служанка, а госпожа? - рассуждал сам с собой купец, прищурив глаза.
- Ну, тут ты совсем лиху хватил. К чему ты клонишь?
- Она может быть шпионка. Ее надо выследить и донести куда следует, - заговорщически прошипел Рашид.
- А куда следует? - переспросил Казим.
- Визирю, достопочтенному Муслим - аге. А он нам за это награду посулит, - бородач хитро улыбнулся и показал пальцами, какую награду он имеет в виду, намекая на деньги.
- Так чего же мы стоим? Скорей за ними. Выследим, тогда дело верное. Не оплошать бы, а то не сносить нам головы, коли на правоверных донесем.
И оба торговца поспешили следом за таинственной парочкой, оставив за прилавком своих сыновей. Но разве в такой толкучке можно отыскать двух женщин, закутанных с ног до головы так, что их и не признать, кто есть кто? И незадачливые сыщики вернулись к своим лоткам ни с чем.
- Ладно, поди не последний раз они на базар пришли. В другой раз проворнее окажемся, Казим, - успокаивал бородач скорее себя, чем соседа Казима.
- Только бы не опростоволоситься, Рашид.
- Эй! Сколько раз просил тебя: не называй меня Рашид. Знаешь ведь, что не люблю, когда меня так зовут. Обращайся ко мне - Али. Понял?
- Понял, Али-Рашид, - ответил Казим и отошел вглубь лавки.
- М, - сморщился Али-Рашид. - Вот бестолочь! Как только такие болваны за прилавком стоят?!
"Как только ему охота свой нос совать во всякие мелкие дела? - подумал Казим. - Вот, не живется человеку спокойно. И меня втягивает невесть во что".
5
- Чего ты тянешь, не пойму? - снова доставала мать сына. - Она ест больше, чем работает. Ты не сможешь так долго кормить ее. Пока она похорошела и приняла товарный вид, этим нужно воспользоваться. Сейчас на невольничьем рынке за нее можно очень хорошие деньги выручить.
Мустафа молча посмотрел на Карму, игравшую с ребенком.
- Завтра я схожу на базар, приценюсь, потолкую со знающими людьми… - не успела мать договорить, как сын оборвал ее на полуслове.
- Я сам этим займусь, а ваше дело за хозяйством глядеть.
- Конечно, сынок. Конечно, - оживилась та и, поднявшись с топчана, побрела после сытного обеда спать в хижину.
А Мустафа задумался, глядя на белолицую северянку. Та, укачивая ребенка, увидела, что в котле закипела вода, положила осторожно мальчика на циновку под деревом и пошла снимать посудину, чтоб не выкипала вода зря, но не рассчитала толщину подхваченной тряпки, когда брала котелок, и с шумом выпустила его из рук. Благо хоть не высоко подняла. Только и успела отскочить, опасаясь кипятка. Села прямо на землю и заплакала, закрывая лицо ладонями.
Мустафа подошел к девушке, склонился и, приподняв ее лицо за подбородок, стер слезы с глаз.