Республиканцы неотступно преследовали беглецов, истребляя и рассеивая отстающих; раненые, женщины и старики задерживали продвижение этого траурного шествия; младенцы, только что появившиеся на свет, оказались совершенно беззащитными перед жестокой непогодой - матерям нечем было укрыть их, а голод и холод лишь усиливали их мучения; животные, бредущие вместе с людьми, перекрывали своим мычанием завывания бури и временами, объятые непреодолимым страхом, врезались рогами в толпу, оставляя позади себя кровавые коридоры.
Здесь, в этой толчее, смешалось все - и классы и сословия; множество молодых женщин из самых знатных семей Вандеи, Анжу, Пуату и Бретани, последовавшие за своим братом, отцом или мужем, делили страдания с простыми крестьянками. Некоторые из этих смелых женщин, выказывая чудеса храбрости, прикрывали фланги процессии. Время от времени кто-нибудь из них кричал:
- В атаку, вандейки!
И, пробираясь среди придорожных зарослей, они по примеру мужчин перестреливались с солдатами республиканской армии.
Тем временем близилась ночь. Граф де Шантелен, забыв о себе, старался ободрить этих несчастных, спешил на помощь тем, кто увяз в грязи, и тем, у кого не осталось больше сил. Он спрашивал себя, прикроет ли темнота отступающих или позволит противнику скорее разделаться с ними. Сердце его обливалось кровью при виде стольких страданий, а на глаза наворачивались слезы; он никак не мог привыкнуть к этому ужасному зрелищу.
За десять месяцев войны перед его глазами прошло немало подобных картин. Услышав о восстании в Сен-Флорене, он покинул свой фамильный замок, жену, дочь - все, что любил, поспешив на защиту святой веры. Храбрый, преданный, несгибаемый, неизменно в первых рядах всех сражений королевской армии, один из тех, про кого генерал Бопюи сказал: "Войска, которые победили таких французов, могут считать, что одержали победу над всеми народами Европы, объединившимися против них".
Однако даже разгром в битве при Савене не означал для него окончания борьбы. Он замыкал арьергард огромной колонны, подбадривал, торопил отстающих, отстреливаясь последними патронами и отгоняя ударами сабли слишком рьяных республиканцев. Но, несмотря ни на что, ряды его товарищей редели, и он слышал их предсмертные крики в ночи.
Всеми силами он стремился ускорить продвижение колонны.
- Ну, шевелитесь же, - кричал он мешкающим.
- Офицер, я больше не могу, - отвечали ему одни.
- Я умираю, - стонали другие.
- На помощь, на помощь, - кричала женщина, сраженная пулей в бок.
- Дочка! Дочь моя! - вскрикивала мать, потерявшая своего ребенка.
Граф де Шантелен пытался утешить, поддержать, ободрить этих людей, чувствуя, что все его усилия - лишь капля в море.
Около четырех часов утра его нагнал одинокий крестьянин. Граф сразу узнал этого человека, несмотря на темноту и туман.
- Кернан!
- Да, мой господин!
- Живой!
- Да. Но вперед, вперед! - отвечал крестьянин, увлекая графа за собой.
- А что же с этими несчастными? - воскликнул тот, указывая на виднеющиеся то тут, то там отдельные группки людей. - Мы не можем оставить их!
- Ваша отвага не спасет их, мой господин! За мной! За мной!
- Кернан, чего ты хочешь от меня?
- Я хочу сообщить, что вас ожидают большие несчастья!
- Меня?
- Да, мой господин! Госпожа графиня, моя племянница Мари…
- О, моя жена, моя девочка! - воскликнул граф, схватив Кернана за руку.
- Да, я видел Карваля!
- Карваля? - вскричал граф и, не выпуская руки своего собеседника, бросился сквозь толпу.
Тот, кого граф называл Кернаном, носил широкополую шляпу, из-под которой виднелась коричневая шерстяная шапочка. Волосы, ниспадавшие до самых плеч, обрамляли его суровое и энергичное лицо. Штаны из грубого полотна едва прикрывали покрасневшие от холода колени, разноцветные подвязки перетягивали сбившиеся гетры, а ступни утопали в наполовину расколотых огромных сабо, с подкладкой из соломы, пропитавшейся кровью. Плечи бретонца прикрывал козий полушубок, а из-за пояса с широкой пряжкой виднелась рукоять кухонного ножа; в правой руке крестьянин держал ружье.
Могучая фигура Кернана наводила на мысль об огромной физической силе этого человека. И в самом деле, у себя на родине он прослыл необыкновенным силачом. О нем рассказывали удивительные истории; и ни разу на праздничных поединках, так любимых бретонцами, этот неустрашимый боец не повстречал достойного соперника.
Его лохмотья, пропитанные грязью и кровью, достаточно красноречиво свидетельствовали о том участии, которое он принял в последних сражениях повстанческой армии.
Он следовал за графом размашистым шагом; последний, в свою очередь, стремясь сократить путь, пробирался по рву, наполовину заполненному водой и грязью. Слова, произнесенные Кернаном, ужаснули его. Достигнув передних рядов колонны, граф заметил в стороне от дороги небольшую рощицу. Туда-то он и увлек своего спутника.
- Так ты видел Карваля? - спросил граф изменившимся голосом.
- Да, мой господин!
- Где?
- В сегодняшней драке, среди республиканцев.
- Он узнал тебя?
- Да.
- И он говорил с тобой?
- Да, после того, как разрядил в меня свои пистолеты.
- Ты не ранен? - живо воскликнул граф.
- Нет пока что, - ответил бретонец с печальной усмешкой.
- И что сказал этот негодяй?
- "Тебя ждут в замке Шантелен", - вот что он крикнул перед тем, как скрыться в дыму сражения. Я бросился за ним вдогонку, но - куда там!
- "Тебя ждут в замке Шантелен", - повторил граф. - Что он хотел этим сказать?
- Да уж ничего хорошего!
- А что он делал в республиканской армии?
- Командовал шайкой таких же бандитов, как и он сам.
- А! Доблестный офицер армии Конвента, которого я выгнал за воровство из моего дома!
- Да, бандитами становятся не сразу. Но от этого его слова внушают мне не меньше беспокойства. "В замке Шантелен", - так он сказал. И туда стоит поспешить!
- Да, да, конечно! - подхватил граф, томимый горестными предчувствиями. - Но эти несчастные, наше движение…
- Мой господин, - Кернан постарался придать своему голосу возможно большую убедительность, - сначала семья, а потом родина. Что станется без нас с госпожой графиней и с моей племянницей Мари? Вы исполнили свой долг дворянина, сражаясь за Господа Бога и короля. Вернемся в замок и, как только наши близкие будут в безопасности, снова возьмемся за оружие. Католическая армия разгромлена, но война еще не закончена. Поверьте! Снова зашевелились в Морбиане; я сам знаю некоего Жано Котро, который способен доставить немало хлопот республиканцам, а мы уж похлопочем вместе с ним.
- Тогда в дорогу, - сказал граф. - Ты прав, в словах этого Карваля содержится угроза. Я увезу своих жену и дочь за пределы Франции и вернусь сложить голову на родной земле.
- Мы вернемся вместе, мой господин, - откликнулся Кернан.
- Да. Но как добраться до замка?
- Я думаю, нам надо идти до Геранда, а оттуда пробираться вдоль берега либо на Пирьяк, либо на Круазик, чтобы затем выйти в море.
- А на чем? - воскликнул граф.
- У вас есть золото?
- Да, около полутора тысяч ливров.
- Ну так на это можно купить лодку у какого-нибудь рыбака, а если потребуется, и самого рыбака в придачу.
- И как же мы поступим?
- У нас нет выбора, мой господин. На суше мы скоро столкнемся с одним из отрядов республиканцев или же, прячась в зарослях и избегая проезжих дорог, рискуем добраться до цели слишком поздно. Если вообще сможем добраться…
- Тогда в путь, - сказал граф.
- В путь, - ответил ему крестьянин.