Неплохо, несколько тысяч среднегодовых зарплат на каждого участника экспедиции. Толпы убивали своих капитанов, а капитаны — своих командоров за кусок и поменьше…»
— Я догадываюсь о ваших мыслях, господа, — прервал затянувшуюся паузу командор. — Если мы захватим золото, хранящееся в порту Ниигата, каждый из нас вернется на Либерти Ротшильдом. Но не слишком ли много ротшильдов для одного государства?
Он увидел, как алчно загорелись глаза Уюку. Хавкен с досадой отвернулся и вновь задумался.
Триста восемьдесят шесть сенаторов, сто десять конгрессменов Объединенных Миров Американо. Самая могущественная группа людей на Либерти финансировала эту рискованную экспедицию. Вильям Конрой Лаббэк, личный советник президента, поддержал их. За десять последних лет президент наконец осознал, что необходимо внести изменения в Декрет Центральной Власти, принятый семьдесят пять лет назад, — декрет, позволявший Ямато безнаказанно грабить всю Нейтральную Зону. Но кроме дипломатических шагов нужен имперский капитал, чтобы положить конец японской монополии. Нужны люди, готовые рисковать собой и попытать счастья в Нейтральной Зоне. Таких людей трудно сбить с пути, который они когда-то сами для себя выбрали.
Раздумья командора прервала обычно хладнокровная Женева, — на этот раз она разволновалась и отважилась взять слово:
— Мы уже рисковали и выигрывали. Почему бы и сейчас не рискнуть? Неужели нам сидеть сложа руки, когда за дверью находится приз в пятьсот миллионов на каждого? Половина золота, которое корабли Ямато собираются отсюда вывезти, по праву принадлежит нам! Если японцы провозгласили свое право на добычу в Нейтральной Зоне, почему мы молчим, трусливо поджав хвост?! Половина принадлежит Американо, а значит, и нам. Бог дал нам свободу воли — мы вправе выбирать!
— Не забудьте, что Бог дал нам еще и совесть, — невозмутимо возразил Хавкен.
Уюку горячо поддержал Женеву:
— Я же говорю, давно пора разнести Ниигату к чертовой матери!
Командор выпрямился и гневно посмотрел в сторону Уюку. Ситуация выходила из-под его контроля.
— Если мы возьмем хоть один императорский слиток, наш же собственный суд назовет нас пиратами и ворами и будет абсолютно прав, — парировал командор выпад Уюку. — Напоминаю вам всем, что «Томас Дж». и «Ричард М.» еще числятся кораблями американского военного флота. Может быть, вы и их готовы украсть? А вам придется украсть их, если вы, как предлагает Уюку, разнесете Ниигату к чертовой матери, — заключил Хавкен.
— Командор, но японцы задолжали нам слишком много. Вспомните о судьбе Айртона, — мрачно проговорил Хэмптон.
— Да, командор! Подумайте о несчастной семье, которая осталась на Либерти. Несколько слитков могли бы значительно облегчить ее участь, — поддержала Хэмптона Женева.
— Правильно! Нам следует получить компенсацию за ущерб, причиненный нашей торговле, — добавила ди Баррио.
Хавкен пригубил красное вино. Рука его непроизвольно коснулась серебряного кортика.
— О Господи! Элен, опомнитесь! Кто вы? Честная американка или воровка? — попытался успокоить ее Хавкен.
— А нельзя быть и тем, и другим? — прошипел Уюку.
Хавкен схватился за кортик и впервые за все одиннадцать месяцев экспедиции прокричал:
— Нет, нельзя! Вы не должны воровать! Это мой приказ. Всем ясно?!
Наступила зловещая тишина. Астронавты не смели смотреть друг другу в глаза. Обстановку попытался разрядить Эллис Стрейкер.
— Если мы разграбим Ниигату, то обречем Американо на кровопролитную войну, — раздался его спокойный голос.
— Засунь свою рассудительность в одно место! — не унимался Уюку. — Мы и так вынуждены воевать.
— Однако мы не на войне, — столь же спокойно возразил Хавкен.