– Что же делать? Переводиться на вечернее отделение и идти работать? А куда? На Кировский, бывший Путиловский, завод подсобным рабочим? Но мне недавно рассказывали, что там зарплата у подсобника два рубля три копейки в час. Что я могу сделать с этими деньгами? Ничего! Но самое главное, что я никогда не смогу осуществить моей мечты! Что делать? Да, можно, конечно, продать все вещи, подаренные мне Софьей Павловной! Некоторые из них, несомненно, очень ценны. Но если я их все продам, то дотяну, может быть, до окончания института. Но, а что останется тогда мне? Что я повешу на стены и поставлю на пол в своей большой квартире, когда стану хорошо оплачиваемым научным работником? – думал днём и ночью Александр.
Очень часто он себя ругал:
– Вот я болван! Вот дурак! Предлагала же Софья Павловна всё забрать! Если бы я послушался её совета, то сейчас бы и горя не знал! Продал бы только часть вещей, которые неизвестно кому достались после её ареста, и жил бы, как король! Правильно говорит русская пословица: "Дают – бери, а бьют – беги!"
У Мальцева порвались две рубашки. В прежние времена он бы отдал их маме на ремонт или полную переделку, а сейчас?
– Нет, должен быть какой‑то выход, кроме продажи тех вещей, к которым я привык и которые мне нравятся! – думал Саша.
И вдруг одной ночью он проснулся от блестящей идеи, пришедшей ему в голову во время сна.
– Это будет гениальным выходом из моей ситуации! Только надо сделать всё правильно, – подумал Мальцев.
На следующий день, не первой же перемене, он подошёл к Ивушкину.
– Егор, что‑то у тебя лицо сонное. Занимался, наверное, всю ночь? – спросил Александр.
– Саня, что, правда, сонное? – удивился Ивушкин. – Даже не знаю. Спал вроде бы нормально. А заниматься усиленно начну уже с той недели. Сессия ведь на носу.
– Егор, а в вашей общаге тебе дадут хорошо подготовиться к экзаменам? Ведь шумят, наверное? – осторожно осведомился Саша.
– Да, бывает шумновато! – вздохнув, признался Ивушкин.
– Егор, у меня к тебе предложение: переезжай тогда жить ко мне. Квартира у меня большая. Консультации я тебе могу давать днём и ночью. Тебе хорошо, да и мне веселее, – предложил Мальцев.
– Что, правда? Можно?! Вот здорово! – искренне обрадовался Ивушкин. – Давай прямо сегодня вечером, сразу после занятий?
– Давай! – согласился Мальцев.
Этой ночью Егор уже спал в квартире Мальцева. Расчет Мальцева оказался верным. У Ивушкина был солидный запас еды. Но самое главное, что теперь два раза в месяц приезжали посланники от Ивушкина‑старшего и привозили для них мешки с продовольствием. Вскоре все свободные полки квартиры Мальцева стал ломиться от банок консервов, варенья, мёда, масла и мешочков с крупами. Егор также избавил Сашу от приготовления еды. Оказалось, что Ивушкину очень нравится готовить, особенно старинные русские блюда. Теперь Мальцев делал все задания Ивушкина, а тот "колдовал" над примусом на общей кухне, прекрасно ладя со всеми женщинами коммуналки.
Накануне сессии в комнату Мальцева одним воскресным утром нагрянул управдом.
– Так, юноша, готовься к уплотнению! – заявил он с порога, даже не поздоровавшись.
– К какому уплотнению? – спросил сонный Александр.
– Глафиру Фёдоровну забирают в дом достойной старости, а ты переедешь в её комнату!
– Как в её комнату? Она же очень маленькая! Туда же даже часть моих вещей не войдёт! Да и окно там маленькое! Я студент, мне заниматься надо! – нервничая, громко спросил Саша.
– А ты, Мальцев, не нервничай! И не ори на меня, пацан! Здесь я руководящее и ответственное лицо! Сделаешь так, как я скажу! – угрожающе ответил управдом, понижая голос до шепота. – Да, я вижу, что в квартире у тебя живут посторонние люди. Кто это? Прописка есть?
– Ленинградская есть, – ответил подошедший к двери Егор. – Я друг Александра Мальцева. Мы учимся вместе.
– Ну‑ка, покажи паспорт! – приказал управдом.
Ивушкин протянул тому паспорт. Пока управдом нарочито медленно его листал, Александр с ненавистью смотрел на этого толстого лысого мужчину, ходившего зимой и летом в засаленном пиджаке и грязных яловых сапогах и кожаной фуражке.
– Не положено, гражданин Ивушкин! Нарушение Закона о прописке! – официально, почти торжественно объявил управдом. Затем, указательным пальцем поковырявшись в носу, после паузы предупредил:
– Ивушкин, в течение двадцати четырёх часов Вы должны покинуть эту квартиру и переехать жить по месту своей прописки. В противном случае я заявлю куда надо.
Не прощаясь, управдом вышел.
– Что же теперь будет? – с отчаянием спросил вслух Александр.
– Всё, Саня, будет хорошо! Я сейчас иду на Главпочтамт звонить моему отцу, – сказал Ивушкин.
– А ты, Егор, думаешь, что он сможет чем‑то помочь?
– Уверен, что да! – ответил Ивушкин.
Через неделю управдом был освобождён от работы. Новый только любезно здоровался с Егором и Александром и никогда их не беспокоил.
Новый учебный год начался с ошеломляющей новости: органами НКВД арестован декан исторического факультета Шубин! Его обвиняли в организации антисоветского подполья и покушении на товарища Сталина! Все: и студенты, и преподаватели пединститута – с ужасом в глазах говорили об этом аресте, но, как всегда было принято в этих случаях, без комментариев.
В Испании шла кровопролитная гражданская война. Все советские газеты на первых своих полосах помещали материалы о борьбе республиканских вооружённых сил против франкистских мятежников, которых открыто поддерживали Германия и Италия.
– Они не пройдут! – страстно заявляла по советскому радио руководитель испанских коммунистов Долорес Ибаррури.
– Они не пройдут! – вторили ей на многочисленных митингах в поддержку законного правительства Испанской республики советские рабочие, колхозники и студенты.
Мальцев обязательно посвящал часть стенгазеты событиям в Испании. Каждый день занятия в институте начинались с политинформации о ходе боёв республиканцев с мятежниками Франко. Егор Ивушкин вообще стал интересоваться этой темой очень глубоко. Каждый день он делал вырезки из газет и аккуратно складывал их в картонную папку. Над своей кроватью он повесил, неизвестно где добытую, карту Испании и каждый день чёрными и красными флажкам отмечал позиции воюющих сторон. Егор наизусть знал фамилии и имена всех военачальников республиканской армии и деятелей испанской коммунистической партии.
А Александр… влюбился! Произошло это очень обычно. Однажды, после лекций, к нему подошла девушка невысокого роста лет восемнадцати. Очень стесняясь, она сказала:
– Здравствуйте! Это Вы Александр Мальцев? – спросила она, смотря на него своими большущими голубыми глазами.
– Да, это я, – просто ответил Александр. – Но почему на Вы?
Девушка, поджав свои пухленькие и сочные губки, произнесла:
– Хорошо, давай на ты! Александр, говорят, ты – гений? – задала она очередной вопрос и поправила чёлку своих русых волос.
– В каком смысле гений? – удивился Мальцев.
– В смысле испанского языка, – пояснила девушка и добавила:
– Меня зовут Марина Калинова. Я учусь на первом курсе. О тебе ходят легенды, что ты владеешь испанским языком лучше некоторых наших преподавателей.
– Ну, это только слухи, а не легенды, Марина, – покраснев, ответил Саша.
– Александр, а ты бы смог мне объяснить, что я не поняла, – напрямую спросила девушка.
– Конечно, с удовольствием! Хоть сейчас.
Так они познакомились. Потом Мальцев пригласил Марину в кинотеатр "Художественный" на премьеру картины режиссёра Герасимова "Семеро смелых". Саше пришлось проявить чудеса изобретательности, чтобы достать билеты. Теперь почти каждый день после занятий они с Мариной гуляли по набережной или вместе сидели в библиотеке. Калинова была очень скромной и воспитанной девушкой. Её отец работал в порту, а мать – учительницей в школе. Марина наизусть знала почти все произведения Сергея Есенина, а Саша поражал девушку выразительным чтением длинных поэм на испанском языке.
– Сашенька, ты и правда настоящий гений! – не уставала удивляться Марина.
Был декабрь 1936 года. Дома Егор встретил Мальцева с загадочным видом.
– Саня, что я сейчас тебе расскажу! – сказал он загадочно.
– У нас что‑нибудь поесть имеется? – не слушая своего друга, спросил Александр.
– Картошки нажарил на сале. Горячая ещё. Это потом. Ты, Санёк, меня слушай, но это только между нами. Ты знаешь двух преподавателей кафедры испанского языка. Самые молодые – Дёмичев и Хасабьян?
– Ну, знаю, конечно! Что за вопрос? – ответил Мальцев.
– На прошлой неделе они уехали. В Испанию! Добровольцами! Воевать! У меня данные, что в Испанию отправляют наших военных инструкторов: лётчиков, танкистов, артиллеристов. Добровольцами! Воевать за Республику. А нашим инструкторам необходимы переводчики. Вот и уехали Дёмичев и Хасабьян. Я тоже хочу. Завтра пойду к декану писать заявление, – залпом выпалил Ивушкин.
У Мальцева засосало в желудке.
– Нет, на войну? Никогда? Меня ждёт кафедра. Спокойная научная работа. Дача в пригороде, кабинет. Чтение лекций, – подумал он. Ну, а вслух сказал:
– Да, это, конечно, очень почётно. Но я с детства помню рассказы моего отца о войне. Это ужасно.
– Санёк, может быть, это и страшно. Но мы же должны помочь испанскому народу? – с энтузиазмом сказал Ивушкин.
– Да, конечно, – вслух согласился Мальцев.
До Нового года оставалось десять дней. На второй перемене его срочно вызвали к декану.