некто стучал в калитку забора ночи
"всё это кончится как высыхает
лицо от слёз в материнских коленях
в подземной раковине где сердце"
ветер тачает тебе сапоги и паяет рот
стала земля покорной но не точи́т
медовой струи из улья что прóклят
все камни заснули погасли лампы
в дворцах и трущобах угольщиков
в цвели предутренней небо и воды
и потерянное слово открывает путь
III. Короны и молнии
(куплеты Вольных Земель)
1
Собрались котомка, сыр и сухарь
в Вольные Земли.
Там беженцы под сенью теней,
туда бегут каторжники с галер,
ни одна тварь не посмеет туда пронести ублюдочный Закон.
2
Вольные Земли – вечное странствие,
земля – море,
вольная земля пиратов.
Там пропадают без вести
(по-немецки они – Land Verschwinden).
3
Там не живут долго и счастливо:
в Вольных Землях
никогда не кончается
грай воронов над станицами,
Гражданская война.
"от собственной божественности отрекался снова и снова…"
от собственной божественности отрекался снова и снова,
огородные пугала, до пят укрытые волосами,
уходили на волю полей,каменные кувшинки опускались на дно озёр,
разбивались сосуды, пока шёл он тропами своих желаний среди эонов
в вечный позор.сверху вниз сквозь него текло азотнокислое семя
в нечистый голод земли на костяницу хлебов,
сожжённых пожаром,и завлекало киборгов и мутантов фальшивым спасеньем,
и он отдавался рыцарям тени в сортирах /
в кошмарах.он желал быть вещью, принадлежащей какому-нибудь садисту,
наручники времени, случайный секс и безвестность,
и голод малых сих -превыше горней славы аметиста,
сапфира высоты надежд небесных
и гиацинта кротости святых.даже звёзды в небе умирают,
что он может сказать на прощание
огородным пугалам, каменным кувшинкам, разбитым сосудам?вы были ошибками и свободны,
никому не нужны и прекрасны,
бесцельны и безусловны.и сосуды себя не склеят, каменные кувшинки
не всплывут со дна, и огородные пугала, до пят укрытые волосами,
будут вечно бродить в полях.
Музыка системы "Периметр"
Ты слышишь беспредметную
непритязательную музыку.
Прогноз погоды по радио,
воображаемая камера
над Ледовитым океаном,
Таймыром, плато Путорана.
Ты слышишь её в тумане
над изрезанными холмами,
ты видишь посёлки и города.
Ты летишь над картой,
за камерой вслед, туда,
где Енисей впадает в Карское море,
в державу камня и льда,
где избушки полярных станций,
и над Эвенкией всходит весеннее солнце.
Дружелюбные народы
на бесчисленных землях
приглашают тебя к себе,
и музыка плывёт в облаках
до самых гор Бырранга.
Это поёт во сне Мёртвая Рука
– Dead Hand, Мёртвая Рука -
стерегущая девочек и мальчиков,
мониторящая сеть датчиков,
уровень радиации, сигналы телеметрии.
Моя любимая музыка -
лёгкая бесчеловечная
музыка системы "Периметр".
"Голубиная лапка…"
Голубиная лапка
стирает заповеди, высеченные в камне.
Утро наступает, чтобы вернуть
блеск, шелест, звон, капли, запах, ветер.
Мириады образов:
светлых, как капустницы,
с синими очами на крыльях, как павлиний глаз,
узорных, как махаоны,
мрачных, как траурницы, -
выпущенные в мир, разбросанные, как манна в пустыне,
отрясающие сладость в чаши отчаяния, -
лето кончается. Созвучия
возвращаются в колыбель глухоты. Цвета сливаются в белой радуге.
Мы откладывали гроши
на чёрный день, держали зубы на полке.
И был чёрный день. Он длился семь тысяч лет.
Но белый день хуже чёрного дня.
Жалую вас вечной волей. Её одну
возьмёте вы, такими уйдёте, жившие ради жизни,
пока я следовал путями своих инстинктов в сладостных оковах времени.
"в центре циклонападает давление, замедляется пульс, отпускает нервы…"
(циклон)
в центре циклонападает давление, замедляется пульс, отпускает нервы,
морская звезда в глазу бури, длинные рваные воронки ветров,
улыбающийся лик туземного бога на коре хлебного дерева,
капельки латекса проступают на кожуре плодов.
буря сжимает кулак – ветра собираются к центру циклона:
один видел царевича в шлеме с пером в алмазной траве,
другой видел, как князь седьмого чина, раздоров и войн Аббадона
снял в баре девушку с татуировкой "Fuck you" и ирокезом на голове,
третий видел девушку с бритым лобком, дрочащую на куче
костей мертвецов, а четвёртый видел прямоходящих волков,
кричащих "Хайль Гитлер", и они спорят кто круче, среди дождевых облаков.
"чёрная магия белый шум…"
чёрная магия белый шум,
мощность сигнала равна бесконечности:
странные сэмплы и ритмы в потоках помех,
поиграем на нервах, на клеммах
большого сопротивления,
пусть генерируются случайные числа,
пусть сыплются из подола белоснежки ложные яблоки айвы.
лежит кореянка в траве в провинции Пхёнан-Намдо,
губы её как гибискус: расцвели на рассвете, опадают с заходом солнца.
она шепчет: "пророки питаются акридами и диким мёдом,
слова их пророчеств в белом шуме едва различимы, вот: "бойся…", "сгорит…",
в электромагнитную радугу вливаются волны,
фантомные тела, шумовые реки и государства; чёрный король говорит мне:
"в подземном царстве
есть Мулен Руж, бульвар Клиши, как в Париже, и чайна-таун;
каждый мужчина ищет свою сокрытую под землёй невесту".
если вывернуть звук наизнанку, останется шум:
насилие -
под лязг самурайских мечей расцветает анальное барокко,
рёв реактивных двигателей, дисторшн.
хрипит женщина, совершившая сеппуку:
"он полюбил девушку из города Хиросима,
костянистую, как ягода кизила, и не отходил от неё, как Дьявол
не отходит от кизилового дерева", и шепчет: "прежде
кизилы были самыми большими деревьями в Иерусалиме",
а другая орёт: "мне заменили тело
на совокупляющихся, хлопающих крыльями птиц и животных,
на оси позвоночника установили
песочные часы".
произвольные голоса
имеют одинаковую мощность сигнала на всех частотах,
красным барбарисом расцветают взрывы -
бесконечная мощность сигнала,
чёрная магия белый шум.
"Били молнии в море, били по лицам возлюбленных…"
Били молнии в море, били по лицам возлюбленных,
повреждали трансформаторы, создавали помехи,
а ныне, гляди -
море, где мать заблудилась, поднимается к солнцу.
Падает свет с солнечных гор в безвременье матерей.
Горы на солнце, чтобы любить и разрушать
возлюбленному возлюбленную.
Высветлена земля насквозь лучами рентгена:
в желудке её кости динозавра, в кишках кости мамонта.
Остов её – бригантина акульих зубов.
Там и ты на самой высокой из солнечных гор
возьмёшь меня за волосы,
там и я под одеялом бессмертным и лёгким
желаю быть разрушенной
в тёмную пору любви.
"Там ходили мы и плавали…"
Там ходили мы и плавали
в море холода, море дождей, море зноя.
Сколько шёпотов у ночлега -
столько историй издалека в дом наш в Гемских горах
принесли бродяжки, вручая свои дары:
окаменелости, карбоновые кислоты
помнят полёт и потерю себя в полёте.
В месте пустом для падших небесных тел
у базальтовых озёр Радости и Зимы
там сидели мы и плакали.
"Только с теми, кто выжжен, как я…"
"Только с теми, кто выжжен, как я,
я могу говорить", -
ходят по волчью ягоду волки,
выжженные дотла,
просят детишек у матушки бузины,
волчата с неба посыплются -
метеоритный дождь.
А в доме висельника только и разговоров,
что о колдуне,
поднимающем мёртвых.
Так что ж -
ни греха, ни спаса.
"над тюремной башней – огни святого Эльма…"
над тюремной башней – огни святого Эльма.
на ветровом стекле боинга "City of Edinburgh"
в пепле вулкана Галунггунг с острова Ява.электрометеоры: короны и молнии.
коронованный эпилептическими волнáми,
заброшенный в космос на электрическом стуле,
ты, украденный эльфами с галактики Андромеды, -нелегал, визионер, проститутка и гастарбайтер.
беженцы и джинны и нарядные трансвеститы
окружают тебя на Елисейских полях Магеллановых облаков.ты забыл свой гендер,
ты только помнишь своё предложение -
своё "уникальное-предложение-этому-мирозданию":Anal, Role play, Fisting, Rimjob, Toys, Bondage,
Shibari, Spanking, Deepthroat, Squirt, Electrosex, Psy humiliation.ты спишь в самолёте, садящемся без двигателей в Джакарте,
ты идёшь по сломанному мосту из Бруклина в Санкт-Петербургсквозь проточный туман.
"спит король под горой…"
спит король под горой,
спит Суворов в дремучем лесу
среди мхов и болот, где в пещере горит лампада.любимых народом героев скрывают горы,
холмы, пещеры замков;
мечи их в скале, их кони жуют пшеницу.пещеры Ирландии, замки Уэльса,
горы Тюрингии, горы Зальцбурга.но герои вернутся
в день, когда засохшая груша принесёт плоды,
птицы на это укажут.они проиграли свои последние битвы,
они погибли, но мы никогда
не поверим в это.