Наталья Лайдинен - Солнечные стрелы стр 2.

Станет память облачной и мглистой,
Сохранив нетленным древний дар.
Лунный свет, печально-серебристый,
Вдруг тебя коснется, Александр!

От страданий дух освобождая,
С хрипом сдашь последний бастион.
И увидишь, как взойдет, сияя,
Лунный лик любви…
– Гефестион!

* * *

Сквозь снов расплывчатую призму
Или магический опал
Я вижу: ты еще не призван,
Но ты меня уже избрал.

Прохладною волною лунной
Струится влажность естества,
В глубинах потайной лагуны
Ждут будущие острова.

Не изречен, пробелом в списках
Блуждаешь, невесом, как пух,
Оказываясь вдруг так близко,
Что перехватывает дух.

Кто знает, из какой вселенной,
Куда тебя ветра несут,
Но в час любви благословенной
Вдруг искра упадет в сосуд,

И, разлетаясь языками
В библейской первозданной тьме,
Отыщет оболочку пламя,
Тобою воплотясь во мне.

* * *

Венерой, выжженной дотла,
К тому же – в муке ретроградной -
Из телескопного стекла
Сверкнуть – и в тень уйти обратно.

Ей нужно на своем пути
Паденья пережить, отсрочки,
Чтоб на глазах у всех пройти
По солнечному диску – точкой!

Мистерии любви предел,
Который не поймет наука:
Движенье – для слиянья тел
Небесных – и опять разлука!

* * *

Не верю в свиданья,
Не верю в разлуки,
Дай мне на прощанье
Раскрытые руки,
Цыганские руки -
Лекарство от муки.
Тебе улыбаюсь,
Тобой наполняюсь,
Чтоб мне было легче
До следующей встречи,
Решающей встречи…
Как там? Время лечит,
О, нет! – Очищает,
Тебя предвещает
До следующей встречи…

Кастальский ключ

* * *

М не сутки одиночества -
Кастальских вод глоток!
Необходим для творчества
Укромный уголок.

Чтоб мысли все растаяли
И стала даль – звонка,
Слетятся строфы стаями
Неспешно свысока.

Легко коснутся крыльями
Доверчивых страниц…
Расслышу без усилия
Легенды вещих птиц!

Из вечного молчания
Седых первооснов
Является звучание
Простых и ясных слов.

В них кто-то жить останется,
Бесплотный – до стиха…
Душе открыто таинство,
Когда она тиха.

* * *

Писать стихи на билетах,
Салфетках, рваных клочках,
В автобусе, за обедом -
До искр темных в зрачках.

Нестись за судьбой стрелою,
Всегда боясь – не успеть,
Терять сознанье порою,
Душой предчувствовать смерть.

Стремиться снова расслышать
В ушах знакомый звонок…
– Вся жизнь тому, кто запишет
Всего лишь несколько строк!

* * *

Строчки нижутся, как бисер.
Сумерки. Смотрю в окно.
Кто-то дальний бросил в выси
Бархатное полотно.

Ветер потревожил струнки,
Звуков расплелась канва,
В небе звездные рисунки
Засверкали, как слова,

Подчиняясь вечной власти
Во вселенском вечеру,
Точно одинокий Мастер
Начал с бисером игру,

Заплетая в тихом трансе
Смысл слов и звездный свет…
Так и дышат в резонансе
И Создатель, и Поэт.

* * *

Магистр на маскараде
Меня к служенью призвал:
Начало новой тетради -
Торжественный ритуал!

Что дальше грядет – не знаю,
Глаза прикрыла ладонь,
Как будто я зажигаю
В субботу дивный огонь.

* * *

В кровь брызнутый адреналин
Кипит, раскрепощая разум,
И ты опять бредешь один
По чьим-то мыслям и рассказам.

– Как больно обжигает свет!
Все на пути – немного боги,
И каждый оставляет след
На ослепительной дороге.

* * *

Я сто жизней чужих сочинила,
В путь отправила легкой рукой,
Выцветают в тетрадях чернила,
Значит, песням пора на покой.

На часах время тусклое тает,
Исчезает, как сизый дымок,
Собираются месяцы в стаи
И, курлыча, летят на восток.

Все спешат к своему назначенью,
Так и я, спрятав пламя в сосуд,
Незаметно плыву по теченью
На изменчивой вечности суд.

* * *

Привычная траектория:
Диван, тротуар, траттория
И там за бокалом кьянти
Рассказ о большом таланте.
Непризнанные кумиры
Азартно тасуют лиры:
Один бы снимал картины,
Покруче, чем Тарантино,
Другой превзошел бы Данте,
А третий стал музыкантом…
Но критики сплошь – кретины,
А члены семьи – вампиры,
И бисер метать не нужно.
А те, кто сейчас заслужен,
Все бездари и мутанты.
До ночи трещат у столика
Три сморщенных алкоголика.
Диван, тротуар, траттория -
Банальнейшая история.

* * *

Поверь, я многое знаю
И даже в чем-то права,
Но только я заклинаю:
Не надо к нему ревновать!

Любовники? Нет, это пошло,
Любовь не имеет границ:
Мы связаны памятным прошлым
И тысячей общих страниц.

Он только мое Alter ego,
Души отраженье в стекле,
Он космос, куда я с разбега
Могу улететь на земле.

Так много придуманных истин,
Закон соблюдаемый строг…
Гляди, я рассыплюсь, как листья,
Причудливым золотом строк.

* * *

Как будто свет, вглядишься – тьма,
Свершеньям не дано отсрочки!
Меня еще сведут с ума
Мои же собственные строчки.

Уходят в бездны корабли,
На ликах проступают пятна,
А время на часах Дали
Течет туда… Течет обратно…

* * *

Дурманны поздние прогулки,
Исканья счастья до утра!
Как жизни, вьются переулки,
Ночные носятся ветра.

Ни старый друг, ни дома пристань,
Где обеспеченный уют,
Душе, изломанной и мглистой,
Успокоенья не дают.

Давно тревожит вдохновенье -
Неизлечимая болезнь,
Сознанье неусыпным бденьем,
Раскрывшимся объятьям бездн.

С ним игры, как с огнем, опасны:
Всегда на грани, на краю…
– Но как восторженно и страстно
Я сердце слову отдаю!

* * *

Быть лебедью, лететь без следа,
Пленять бесстрастностью сердца
Людей, богов… Рожать, как Леда,
От Зевса, но из яйца,

Не вить гнезда, не знать привычек,
Свободной красотою – зля!..
Но женщине с душою птичьей
Чужою кажется земля.

Ей печься о насущном хлебе -
Лишиться легкого пера:
Певучая тоска о небе
Звучит в нем звонче серебра.

Сурова дань, чтоб жить крылатой,
Не знать соблазнов и оков:
Век биться, раненой, распятой
В прорехе между двух миров.

* * *

На земле не удержишь взгляда:
– Бездны неба к себе зовут!
А рассеянные Плеяды,
Точно птицы, в ночи плывут.

Голубиная стая! Мимо!
Год от года привычный путь!
Мне б звездою, для глаз незримой,
По безмолвной волне скользнуть

И тихонечко влиться в стаю,
Просиять, где туман и мгла…
Я страницы сейчас листаю -
Точно слушаю взмах крыла.

* * *

Пустышка иллюзорной славы,
И снова бездорожье, дым…
Как будто полевые травы -
Противоядье от беды.

Сбежать от всех и вспомнить радость,
Раскрыться солнцу – как цветы!
И большей не просить награды,
Чем оградить от суеты.

Софье Парнок

В сонном мареве плавится дом,
Словно страсть все вокруг истомила:
– Я сегодня тебе со стихом
Роковым, как она! – изменила.

Древней выдержки: сладок, певуч,
Знойно выплетен, тайно-застенчив!
Сердце трепетно трогает луч
Бывших рядом – и брошенных женщин.

Как вакханки, огни в зеркалах
Пляшут ярко, дразня и волнуя…
Стройных строф восхитительный лад
Обжигает – и ждет поцелуя.

Смех двойняшки Сафо – молодой,
Безмятежной, ревнивой голубки!
И томление розы седой,
Слишком мудрой, печальной и хрупкой.

Марине Цветаевой

Выводит хор: благословенна в женах!
А я тебя тихонько помяну:
Мерцающий насквозь и в глубину
Далекий свет, стократно отраженный.

За ним иду я, как по волоску,
Извилистым путем меня уводит
Знакомая тропинка в небосводе
В твою мечту и давнюю тоску.

Горит звезда волшебным фонарем,
И льются звуки, все они из детства!
Им суждено в мгновенье разлететься,
Но просиять еще над алтарем…

Все вобрала, ко всем ты прикоснулась,
Растаяла, как праздничный псалом,
Поворожив о дальнем и былом,
Так никогда от грез и не очнулась

И до сих пор блуждаешь по земле -
Осеннее, рассеянное пламя!
Стихами и тенями, голосами
И бликами случайными в стекле…

Ирине Одоевцевой

Платье синее со стразами,
Смех – муранского стекла!
Девочка зеленоглазая
Слишком многих увлекла.

По стихам порхнула бабочкой,
Муза – и сама поэт,
Трепетанью крыльев бантичных
Вечно – восемнадцать лет!

От восторга вздрогнув, ахнула:
– Он! Живое божество!
В веерах ресниц распахнутых -
Острый ум и озорство.

Всюду – море вдохновения,
Праздник легкого пера!
Встречи с мэтром, откровения
И баллады до утра.

В танцах искра электричества!
– Быть в аду! – Сто раз права.
Прилежанью ученичества
Близок демон мастерства!

Память воплотится книгами,
Смерть – лишь старый шифоньер…
Ты, в воспоминаньях прыгая,
Радостно картавишь "р".