Поли. Да. А ты что готовишь? Ты хитрый, Тот. Консуэлла сказала, что ты готовишь к ее бенефису. Она скоро уходит, ты знаешь?
Тот. Разве?
Тили. Зинида сказала. А то они дали бы бенефис. Но она славная девушка.
Поли(беря дудочку). Ну? И не иди так, как будто ты слон. Ты - муравей. Ну?
Играя, уходят.
Господин(улыбаясь). Это ваши новые товарищи? Какие они странные!..
Тот. Здесь все странно.
Господин. Этот ваш костюм… к вам так шло черное. От него рябит в глазах.
Тот(оглядывая себя). Нет, красиво. - Началась репетиция, тебе надо уходить. Ты мешаешь.
Господин. Но вы не ответили на мой вопрос!
На арене тихие звуки танго, маленький оркестр.
Тот(слушая музыку, рассеянно). На какой?
Господин(не слыша музыки). Я умоляю вас сказать мне: вы вернетесь когда-нибудь туда или нет?
Тот(слушая музыку). Никогда… никогда, никогда.
Господин(вставая). Благодарю вас. Я ухожу.
Тот. Никогда, никогда, никогда… Да, уходи - и не возвращайся. Там ты был еще выносим и на что-то нужен, а здесь ты лишний.
Господин. Но если с вами что-нибудь случится?.. вы человек здоровый, но здесь такая обстановка, такие люди… как я узнаю тогда? Ваше имя здесь неизвестно?
Тот. Мое имя здесь неизвестно, но ты узнаешь. Ну, что еще?
Господин. Я могу быть спокоен? Вы даете мне честное слово? Конечно - сравнительно спокоен.
Тот. Да, ты можешь быть сравнительно спокоен. Никогда!
Идут к двери. Господин останавливается.
Господин. А я могу бывать в цирке… вы позволите?
Тот. Конечно: ведь ты же публика! (Смеется.) Но контрамарки я тебе не дам. А зачем тебе надо здесь бывать? Ты так любишь цирк? С каких пор?
Господин. Мне хочется еще посмотреть вас и, может быть, понять… Такая метаморфоза! Зная вас, я не могу допустить, чтобы и здесь вы не преследовали какой-нибудь идеи. Но какой? (Близоруко всматривается в Тота)
Тот строит рожу и шутовски делает нос.
Что это?
Тот. Моя идея! Честь имею кланяться, князь! Мой привет вашей высокоуважаемой супруге и преле-е-стному сыну вашего сиятельства!
Входит Манчини.
Манчини. Ты положительно живешь в цирке, Тот. Когда я ни приду, ты уже здесь… это фанатик своего дела, сударь…
Тот(знакомя). Князь Понятовский! Граф Манчини!
Манчини(охорашиваясь). Очень, очень приятно. А вы также, князь, знаете моего чудака? Не правда ли, какая славная рожа! (Покровительственно касается палкой плеча Тота)
Господин(неловко). Да, я имел удовольствие, как же… Честь имею, граф…
Манчини. Честь имею, князь.
Тот(провожая). Осторожнее, ваше сиятельство, в темных переходах: здесь встречаются такие ступеньки. К сожалению, я лишен возможности сам вывести вас на улицу…
Господин (останавливаясь, тихо). Вы не протянете мне руку на прощанье? Мы расстаемся навсегда.
Тот. Лишнее, князь. Я еще имею надежду встретиться с вами в царстве небесном. Вы ведь там также будете?
Господин(брезгливо). Когда вы успели? В вас так много клоунского.
Тот. Я Тот, который получает пощечины. До свиданья, князь!
Делают еще шаг.
Господин(засматривая в глаза Тоту, совсем тихо). А вы - не сошли с ума?
Тот(также тихо, делая большие глаза). Боюсь… боюсь, что вы правы, князь. (Еще тише) Осел! еще никогда ты не выражался так точно: я сошел с ума! (Играя, показывает как бы ступеньки - от головы к полу. Смеется.) Сошел! Князь - до свиданья!
Господин выходит. Тот, возвращаясь, делает па и становится в позу.
Манчини, давай танцевать танго Манчини - тебя обожаю.
Манчини(сидит, развалившись и играя тростью). Ну, ну - не забывайся, Тот. Но ты что-то скрываешь, чурбан; я всегда говорил, что ты из общества. С тобою так легко! А кто этот твой князь - настоящий?
Тот. В высокой степени настоящий. Как и ты!
Манчини. Симпатичное лицо, хотя я сразу почему-то принял его за могильщика, пришедшего получать заказ. Ах, Тот! когда я, наконец, расстанусь с этими грязными стенами, с папа Брике, глупыми афишами, грубыми жокеями!
Тот. Теперь скоро, Манчини.
Манчини. Да, теперь скоро. Ах, Тот, я просто изнемог в этой среде, я начинаю чувствовать себя лошадью. Ты из общества, но ты еще не знаешь, что такое высший свет! Одеться, наконец, прилично, бывать на приемах, блистать остроумием, изредка перекинуться в баккара (смеется), не прибегая к фокусам и жонглерству…
Тот. А вечерком пробраться в предместье, где тебя считают честным папашей, любящим детишек, и…
Манчини. И кое-что подцепить, да! (Смеется.) Я буду носить шелковую маску, а за мною будут идти два лакея, чтобы эта подлая чернь не оскорбила меня… Ах, Тот, во мне бурлит кровь моих предков! Посмотри на этот стилет: как ты думаешь, он был когда-нибудь в крови?
Тот. Ты меня пугаешь, граф!
Манчини(смеясь и вкладывая стилет). Чурбан!
Тот. А как с девочкой?
Манчини. Тсс! Мещане вполне удовлетворены и благословляют мое имя. (Смеется.) Вообще блеск моего имени разгорается с небыва-а-лой силой! Кстати: ты не знаешь, какая автомобильная фирма считается наилучшей? Деньги не важны. (Смеется.) А, папа Брике!
Входит Брике; одет, в пальто и цилиндре. Здороваются.
Брике. Ну, вот ты и добился бенефиса для твоей Консуэллы, Манчини! Скажу, впрочем, что если бы не Зинида…
Манчини. Но, послушай, Брике, ты положительно осел: чего ты жалуешься? На бенефис Консуэллы барон берет весь партер, тебе этого мало, скупец?
Брике. Я люблю твою дочку, Манчини, и мне жаль ее отпускать. Чего ей не хватает здесь? Честный труд, прекрасные товарищи - а воздух?
Манчини. Не ей, а мне не хватает - понял? (Смеется.) Я просил тебя, Гарпагон: прибавь, а теперь - не разменяешь ли ты мне тысячу франков, директор?
Брике(со вздохом). Давай.
Манчини(небрежно). Завтра. Я их оставил дома.
Все трое смеются.
Смейтесь, смейтесь! А сегодня мы едем с бароном на его загородную виллу; говорят, недурненькая вилла…
Тот. Зачем?
Манчини. Ну, ты знаешь капризы этих миллиардеров, Тот. Хочет показать Консуэлле какие-то зимние розы, а мне свой погреб. Он заедет за нами сюда… Что с тобою, Консуэллочка?
Входит Консуэлла, почти плачет.
Консуэлла. Я не могу, папа, скажи ему! Какое право он имеет кричать на меня? Он чуть не ударил меня хлыстом.
Манчини(выпрямляясь). Брике! Прошу вас как директора… что это за конюшня? Мою дочь - хлыстом? Да я этого мальчишку! Какой-то жокей - нет, это черт знает что! Черт знает что, клянусь!
Консуэлла. Папа…
Брике. Да, я скажу…
Консуэлла. Ах, нет же! Альфред вовсе не ударил меня, я так глупо сказала. Что вы придумали? Ему самому так жаль…
Брике. Все-таки я скажу, что…
Консуэлла. Не смей! Не надо говорить. Он ничего не делал!
Манчини(еще горячась). Он должен извиниться, мальчишка.
Консуэлла. Ах, да он извинился же - как вы глупы все! Просто мне сегодня не удается, я и расстроилась, такие пустяки. Он так извинялся, глупый, а я не хотела его прощать. Тот, милый, здравствуй, я не заметила тебя… Как к тебе идет этот галстук. Ты куда, Брике? К Альфреду?
Брике. Нет, я так. Я иду домой. Зинида просила кланяться тебе, девочка. Она еще и сегодня не будет. (Выходит.)
Консуэлла. Какая милая эта Зинида, такая хорошая… Папа, отчего здесь все теперь кажутся мне такими милыми? Должно быть, оттого, что я скоро уйду отсюда. Тот, ты не слыхал, какой марш будут играть Тили и Поли? (Смеется.) Такой веселый.
Тот. Да, слыхал. Твой бенефис будет замечателен.
Консуэлла. Я сама думаю. Папа, я хочу есть. Закажи мне бутерброд.
Тот. Я сбегаю, царица!
Консуэлла. Сбегай, Тот. (Кричит.) Только с сыром не надо.
Манчини и Консуэлла одни. Манчини, развалившись в кресле, критически рассматривает дочь.
Манчини. В тебе сегодня есть что-то особенное, дитя… не знаю, лучше или хуже. Ты плакала?
Консуэлла. Да, немножко. Ах, как я хочу есть!
Манчини. Ты же завтракала…