Моя мама
Мама, как всегда мне светло с тобой.
Мама, всюду вижу я образ твой.
В горе – молчаливая.
В праздник – хлопотливая.
Мама! Милая мама!
Из песни К. Шульженко
Моя мама родилась 20.02.1904 (7.02), умерла 2 июля 1985 года.
Для каждого человека мама – единственная и неповторимая. Она самая красивая. Самая лучшая на свете. И сколько бы ни было нам лет, воспоминания о маме греют, и ты видишь себя маленьким, беззащитным созданием, которое бережно охраняют её тепло, ласка, забота.
Уже давно нет моей мамы, но всегда хочется с ней поделиться самым сокровенным, хочется спросить совета у неё и подумать, как бы она поступила, что бы она сказала…
В памяти нашей остались её мысли, взгляды, суждения. В трудные минуты жизни я до сих пор мысленно обращаюсь к ней, моей милой и дорогой маме. Она была очень уравновешенным человеком, несмотря на все невзгоды судьбы. Никогда не повышала голоса, голос был тихий, спокойный. Если она недовольна чем-то, то могла это выразить в спокойном тоне, могла объяснить, почему это плохо. От детей своих никогда ничего не требовала силой. Умела себя держать с нами так, что заслуживала наше уважение и доверие. Мы все (нас осталось в живых трое, а было у неё шестеро детей) доверяли ей свои тайны, она была в курсе всех наших дел. Мы не боялись сказать ей правду, так как знали, что она нас всегда поймёт. К нашей учёбе относилась спокойно, видела, кто из детей на что способен, и не требовала невозможного.
Нам с ней было хорошо. Она себя так поставила в семье, что мы даже и не думали ей когда-нибудь нагрубить. Наверное, потому, что она нас понимала и принимала такими, какими мы были. Но друзей и подруг отсеивала очень тактично. Она была очень хорошим психологом. И стоило ей поговорить, уже понимала, кто есть кто. И давала нам советы быть осмотрительными. Мой брат, который погиб на фронте, очень восхищался её проницательности и всегда спрашивал, что она думает о его друзьях. В его подростковом возрасте ей пришлось нелегко, но она своего добилась.
Мама очень любила своих внуков. Всех вырастила. У неё трое внуков, и все прошли через её ласковые чуткие руки. С мужем, нашим отцом, была полная гармония. Они так прожили жизнь дружно и преданно, что были друг другу не только супругами, а более близкими, родными людьми. Их забота друг о друге, ненавязчивая, не показная, а искренняя и душевная.
Мама очень любила читать, читала запоем. Ею была перечитана вся русская и зарубежная классика. Потом уже читала современную литературу. Ей не вся современная нравилась. И периодику читала всю. Мне приходилось выписывать очень много журналов (и литературных – тоже: "Москва", "Знамя", "Роман-газета", "Иностранная литература", "Современник", "Юность", "Огонёк", "Смена"…) Да разве всё перечислишь! Читала, пока видели глаза.
Любимый её писатель – А.П. Чехов. Его могла читать и перечитывать без конца. А после того, как все мы прочитаем какое-нибудь произведение, обязательно обсуждали, делились впечатлением.
Я с мамой прожила сорок пять лет. Она знала все мои тайны и всё-всё обо мне. Все говорили, что я её кислород. Но и она тоже была для меня всем. Я и сейчас, в очень солидном возрасте, ощущаю её отсутствие. В семье мама создала атмосферу любви, доверия и тепла. Нам всегда хотелось домой. Кроме всего этого, мама отличалась женственностью и красотой. Прожила 81 год. Последние четыре года была парализована. Часто приходилось вызывать скорую помощь. И нам везло на хороших внимательных врачей. Они никогда не называли её бабушкой. Спрашивали её имя и отчество и обязательно говорили комплимент: "Мария Ивановна, какая Вы красивая!" А ей было уже 81 год.
Все, у кого есть мама, берегите её, наслаждайтесь этим временем, пока она с вами.
Между боями
В медсанчасть доставили старшего лейтенанта с осколочными ранениями в нескольких местах. На голове – каска. Она-то и спасла бойца от неминуемой гибели. Он был в сознании и всё время говорил, что всё в порядке, чувствует себя нормально. Пришлось удалять осколки, наложить повязки. Он терпел боль, молча, но смотрел на врача с интересом. И она обратила на него внимание.
Глаза у него голубые, а волосы русые, волнистые. Высокий, плечистый, мускулистый, волевой подбородок. Бравый воин.
– Как Вас зовут, лейтенант?
– Фёдор. Всё нормально. Не волнуйтесь, ранение у меня не тяжёлое. А Вас как величать, доктор? – спросил он, улыбаясь, и сверкнул белыми зубами.
– Евгения, можно Женя, – улыбнулась в ответ врач и подумала: "Надо же, какие зубы! И все до одного!"
– Никуда меня не отправляйте, ни в какой госпиталь. Я быстро поправлюсь под Вашим надзором.
– Посмотрим, как себя вести будете, – опять с улыбкой ответила Женя.
Понравился ей молодой офицер. Заполняла карточку и поглядывала на Фёдора. "Какой симпатичный!" – восхищённо подумала Женя, а сама сделала строгое лицо и сказала:
– Пока в бой Вас не пустим, лечитесь. Да, раны быстро заживут, не глубокие. Вам в землянке выделят место, пока полежите, отдохните.
– Отдыхать будем, когда фашистов прогоним. Не до отдыха. Вот правая рука немного заживёт и в бой.
– Ух, какой отважный! Фёдор, а у Вас есть семья?
– Да, конечно, жена и четверо детей.
– И когда же вы успели всё это?
– Успел, торопился, – смеётся Фёдор, – а у Вас?
– А у меня только родители. В глубоком тылу. Конечно, голодно там, но зато пули не летают. За меня волнуются. А у Вас есть фотографии детей, жены?
– Есть одна фотография дочери. Уходил на войну не из дома. Меня призвали на курсы, а тут объявили войну. Так что ушёл не попрощавшись.
– А покажете как-нибудь?
– Покажу обязательно, Женечка.
Женя стройная, красивая, кареглазая, молодая и, наверное, нежная. Фёдор поправился быстро. За это время успели они с Женей подружиться. И эта медсанчасть сопровождала их всю войну, до самой победы. После каждого боя Женя ждала его возвращения, боялась за него. Он был не очень разговорчив, но умел делать комплименты так, что дух захватывало. Но Женя понимала, что у него семья, он вернётся домой, в свою семью. Она уже знала, что он такой, не бросит своих.
А она его полюбила. И не хотела, чтобы он предал своих, остался с ней. Она понимала, как ждут его родные, надеются на его возвращение. И пусть вернётся к своим, а она будет любить его всё равно, всю жизнь. Ведь он такой, каких просто нет, он единственный.
Часто видит, как он пишет письма домой, как радуется каждому письму из дома. Она знает, что он тоже любит её. Часто бывают вместе, особенно после тяжёлых боёв, когда погибают близкие друзья и не только. Гибнут молодые парни, только начавшие жить. И так больно ото всего этого! И тогда Фёдор с Женей переживают вместе, у них одна печаль.
Но как быть? Она уже не представляет своей жизни без него. А он и с ней, и ждёт письмо из дома, от жены. Любит жену, любит Женю. Обе дороги одинаково. Иногда напевает: "Голубые глаза хороши, полюбилися мне только карие…"
Женя рядом почти пять лет, а жена далеко, там дети. И все так дороги! Им тоже нелегко в тылу. Голод, холод, тоска, переживания, ожидание, неизвестность.
Закончилась война. ПОБЕДА!!! Когда объявили, что наши войска одержали победу над гитлеровской Германией, было раннее утро. Фёдор выскочил в одних носках из землянки и выпустил в воздух всю обойму:
– Победа! – кричал он, и слёзы застилали глаза.
* * *
Домой пока уехать не мог, войска стояли под Кёнигсбергом. Многие вызвали туда свои семьи. У Фёдора тоже приехала семья. Четверо детей, жена. Женя пошла вместе со всеми познакомиться с приехавшими семьями. Ревниво смотрела на его жену. Красивая у него жена – как артистка: блондинка, голубоглазая, но очень грустная, видимо, и в тылу война людям досталась. Дети – как ангелочки.
Что делать ей? Как всё это принять… Фёдору ничего не говорила, и он молчал. Они поняли друг друга… молча. Но Фёдор – человек достойный. Рассказал жене про свои отношения с Женей. Он был уверен, что жена всё поймёт.
– Я тебя понимаю. Я рада, что живой и здоровый вернулся. А что было, то было. Значит так надо было. Вы с Женей эти годы были как единое целое. Всё вместе: и беда, и горе, и радости. Ваша жизнь висела на волоске каждую минуту. И вы подарили друг другу минуты счастья, которое я не могла тебе тогда дать, я была далеко, но душой рядом и не осуждаю тебя, вы с Женей молодцы. Сумели поддержать друг друга в те трудные огневые дни и ночи. Фёдор, спасибо тебе, что остался жив и к нам вернулся.
Фёдор любил обеих женщин, но не мог поступить иначе, как вернуться в свою семью, выбор сделал в пользу детей. Ему было хорошо и с той, и с другой женщиной, а родные дети почему должны страдать? Они нужны только ему!
И женщина – боевая подруга – тоже сумела всё понять. Бороться за любовь? А дети? И жена перед ним ни в чём не виновата и смогла их понять и не осудить. Война же! Каждый миг мог быть последним.