А Сулейман к бумаге не привык,
В сердцах людей свою черпал он силу.
Ему пером был собственный язык,
И кровь ему чернилами служила.Неграмотен он был, старик седой
(Что делать, бедняки учились мало!),
Неграмотность была его бедой,
Но и она его бессмертьем стала.
О друге Сулеймане
Хоть и познал он почести и славу,
До солнца нашей властью вознесен, -
Не изменил крестьянскому он нраву,
На туфли не сменил чарыков он.
Ответ молодому поэту
Я размышлял о жизни вечно новой,
Текли, как волны, думы в тишине,
Когда от стихотворца молодого
Письмо со штемпелем вручили мне.Я стал читать. Походный – не парадный
Передо мною строй стихов возник.
И запах одаренности отрадной
Мой старый нюх почуял в тот же миг.И в сердце мне вошли без проволочки,
На доступ пропусков не предъявив,
Чеканные отточенные строчки,
В себе печать и радость воплотив.О юноша, сумевший вызвать смело
К стихам своим живейший интерес,
Мое перо состарилось, как тело,
Его ты зря возносишь до небес.Не воздавай почета мне, не надо,
Я о былом, о прошлом вел рассказ.
И нынче дар мой гаснет, как лампада,
В которой масла кончился запас.Хозяин оскудевшего амбара,
Я на хромом уже плетусь коне,
А твой – горяч, он моему – не пара,
Скачи вперед и не завидуй мне.94Дерзай, покуда над порогом сакли
Гнездиться голубь получил права,
Спеши, покуда силы не иссякли
И не сидит на темени сова.Не относись ко времени беспечно
И не ленись работать до утра.
Знай, мыслей острота недолговечна,
Как острота и самого пера.Я проложил в горах свою дорожку
И дорогую кладь по ней готов
Еще тянуть, хоть ставят мне подножку
Все шесть десятков прожитых годов.Водой студеной горного колодца
Лечил свои недуги я досель.
Чем жизнь вперед стремительней несется,
Тем мне страшней становится постель.
Письмо из Талгов
Нам бесплатные путевки
Дали нынешней весною.
Я в Талги на отдых прибыл
С Хандулай – моей женою.Принимаю ванны, грязи -
Нет свободной ни минутки.
И притом обильно кормят
Нас четыре раза в сутки.Отдаленное имел я
Представление о спорте, -
А теперь волейболистом
Стал заядлым на курорте.Москвичи сюда частенько
Приезжают на леченье,
Наш курорт Талги имеет
Всесоюзное значенье.Привезет больных автобус,
И, поверь, свершится чудо -
Он увозит через месяц
Их здоровыми отсюда.Вот возьми Али, к примеру:
Он приехал с костылями,
А теперь обгонит ветер,
Что проскачет над полями.Привезли Бику, я помню,
В санмашине, дышит еле, -
Ревматизм водой талгинской
Смыли ей за три недели.Здесь врачей немало; каждый
Ходит с трубочкою черной,
Вежлив, ласков он с больными,
Как с гостями житель горный.Нас обслуживает стая
Медсестер простых и милых,
Что всегда напоминают
Мне голубок белокрылых.А товарищей здесь сколько!
Юны те, другие – седы,
И пускай в Талгах на разных
Языках звучат беседы, -Мы одной семьею дружной
Каждый день проводим вместе,
И поем одни и те же
О стране любимой песни.
Волчье ущелье
Когда Гамзату пришлось
провести ночь под открытом небом
в ожидании машины
Часы идут. Я жду рассвета молча.
Часы ползут, не сделав ночь короче.
Так приняло меня ущелье Волчье,
Такой служил я бесконечной ночи!..Был чабаном при звездах, как при стаде,
Стерег миры, за ними в оба глядя.
Письмо семье из Москвы
Хоть я, как вы знаете, здесь не впервые, -
Такой изобильной не видел Москвы я:
Какие хлеба, сколько мяса и жира,
И рыбы, и масла, и меду, и сыра!И красным товаром полны все прилавки, -
Смотри, выбирай – без толкучки, без
давки:
Хоть ситца, хоть шерсти, хоть шелка, хоть
плюша -
Отмерят, отрежут за милую душу.Мужского и женского платья как много!
Сапог и ботинок на всякую ногу,
Калоши и валенки, бурки и кеньги…
Чего тут не купишь – лишь были бы
деньги!..В роскошной гостинице номер мне дали, -
Картины, фигуры, ковры и так дале.
Не знаю порой – на земле я, на небе ль:
Какие удобства, какая тут мебель!Есть письменный столик с чернильницей,
с ручкой,
И стопка бумаги, и разные штучки.
Кровать – вы поверите ль? – целая
площадь:
С трудом сам себя нахожу в ней на ощупь.А рядом есть кнопка: нажми только
пальцем -
И чай подадут и обед постояльцам.
Холодной водой и горячей – не шутки! -
Могу я тут мыться хоть круглые сутки.Из бронзы, на каменной плитке богатой, -
Олень на столе предо мною рогатый.
От нечего делать с большим оживленьем
Часами беседую с этим оленем…Стихи мои очень тут ценятся. Кстати,
Выходит мой сборник на днях из печати,
А двадцать седьмого мой творческий вечер.
Как видите, быть недовольным мне нечем.Но все же, мои дорогие, не скрою,
По вас я скучаю вечерней порою:
Все чаще мне снятся ручьи, перевалы,
Все чаще мне снятся цадинские скалы.У той бы мне печки погреться немножко,
В духовке которой печется картошка!
Подняться б на крышу, любимые дети,
Родной наш аул наблюдать на рассвете!Но что же влечет меня прочь из столицы,
В которую каждый сердечно стремится?
Мне ярче ль в Цаде, чем из окон
московских,
Сиять будут звезды на башнях
кремлевских?О мать нашей родины! Ты дорога мне
От звезд на Кремле до последнего камня!
Словами любовь не измеришь такую, -
Влюбленный в Москву, о Цаде я тоскую.
Водопровод в ауле Цада
Горную воду наука в аул привела!
Радуйтесь, женщины – жены, и сестры,
и дочки!
Прочь уберите веревки с кувшинов своих.
Можете выбросить даже запасные бочки!Новый тебе открывается мир, Жавгарат!
Кран поверни – наливай себе сколько
потребно!
Шумный источник поет под окном из
трубы, -
Спишь – и во сне этот шум тебе снится
волшебный.Видите, что может сделать простая кирка,
Если и воля и руки народа – едины.
Всем уж ясно теперь: перед силой такой
Скалы развалятся, горные рухнут вершины.Вот: шесть десятков хозяйств – мы прорыли
канал,
И ведь на пять километров его протянули!
Дикий родник, растекавшийся зря по камням,
Взятый за шиворот, служит нам верно
в ауле.Сколько невзгод приходилось терпеть без
воды:
Снег собирай да вытапливай воду в морозы;
Тучка надвинулась – бочку под желоб
скорей!
То вся надежда на снег, то на краткие грозы.Девушек сколько калеками стало у нас:
Воду за два километра таскали в кувшинах.
Женщины наши, пожалуй, полжизни своей
Жили, согнувшись под грузом кувшинов на
спинах.В старое время кто думал о нашей нужде?
Мало ль о чем там овечка худая заблеет!
Чести и долга начальство не знало тогда:
Волк – это волк и овец никогда не жалеет.Но когда Ленина имя прошло по земле,
Новая жизнь распахнула ворота народу.
Много чудес мы творить научились – и вот:
В горы по трубам в аул притянули мы воду.
Из выступления на вечере, посвященном пятидесятилетию творчества Гамзата
В гор. Махачкале в 1944 г.
Конь ударом копыта матерого волка убил,
Но крестьянин быку
благодарность за это принес:
"Это – подвиг овса,
что коня богатырски вскормил.
Ну, а кто, как не бык,
наше поле вспахал под овес?"Если б мудрость народная
не накормила певца,
То Гамзат в этом кресле не встретил бы
свой юбилей.
Мало слов у меня, чтобы
выразить всю до конца
Благодарность сердечную
власти советской моей!
Очки
Н о с
Они и тяжелы и велики.
От них совсем я обессилю скоро.
Большим мостом мне кажутся очки,
А я под ними – слабая опора.
У ш и
Нет, дорогой, напрасно ропщешь ты,
Помучился бы ты, как мы, бедняжки.
Смотри: нас обхватили хомуты,
Сдавили нас, как лошадей в упряжке.
Н о с
Зачем же вам терпеть подобный гнет?
Вас двое, и очки не сладят с вами.
Чтоб волка напугать, осел – и тот
Копытом бьет и хлопает ушами.
У ш и
Брат, на тебе сидят верхом они,
Тебе и надо с ними рассчитаться.
Ты с силой соберись да как чихни -
Они слетят и в брызги разлетятся.
Н о с
Хитрите вы, друзья, чтоб не пришлось
Участвовать самим вам в этой драке.
А я торчу, как ломкая та кость,
В которую вцепились две собаки.
У ш и
Тогда давайте вместе, все втроем,
Как только наш старик закроет веки,
Возьмем очки и в порошок сотрем,
От них – врагов – избавимся навеки.
Слово овцы к двуногому волку
Я с тобой, Али, поговорить хотела, -
Ты овцу-старуху выслушай, Али.
Я от горьких дум – ну просто очумела.
Сядь сюда… минутки две мне удели.Чей в твоей папахе смушек серебрится?
Кто твою жену обрадовал платком?
На руках своих чьи носишь рукавицы?
Салом чьим поставил ты усы торчком?