8
СТЕПАН (с маленьким раздражением) . Пить хочу. Куда ты пропала?
КАТЕРИНА (за занавеской. Иронически) . Не хотела тебе мешать.
Он взглянул на нее с улыбкой. КАТЕРИНА снимает салфетку с тарелок. Там хлеб и яйца.
Ужинай. Что с твоей командировкой?
СТЕПАН. Послезавтра получаю заграничный паспорт. (Он разбивает яйцо.) Будь добра соль.
КАТЕРИНА (подавая солонку.) Этот ревизор еще не вызывал тебя?
СТЕПАН. И даже личного дела моего не затребовал.
КАТЕРИНА. Какая-то вьюга поднялась вокруг тебя… и в ней хари, хари какие-то!
СТЕПАН. Ничего, она утихнет.
КАТЕРИНА. Ты слишком спокоен, Степан, Я бы ночей не спала на твоем месте. Кричи, в кровь дерись за свое честное имя!.. Слушай, может быть мне самой сходить к нему? Я объясню ему эту клевету. Я тебя давно знаю. Ты никогда ничего лишнего не подписывал, не шумел, был всегда осторожен…
СТЕПАН. Не советую, Катя. Тебе не поверят. Все-таки, ты была женой и Порфирия.
КАТЕРИНА. Ты прав… Эта Карякина была у него?
СТЕПАН. Неизвестно. В глаза бы ему заглянуть! Эти люди не умеют таиться. Но самому туда отправиться - глупо, к себе приглашать - не поедет. Кстати, знаешь, кто этот приезжий контролер? Андрей Данилович Поташов, марфин приятель.
Телефонный звонок, КАТЕРИНА берет трубку.
КАТЕРИНА. Да, только что вернулся. Сейчас подойдет. (Мужу.) Из обкома.
СТЕПАН (у телефона) . Слушаю. А, Вася! Давай… Ах, вот как… когда? У нее же на квартире? (Оживляясь.) Я же намекал тебе, что не так просто с Карякиной. Имей в виду, когда-то она была переводчицей в торгпредстве. Уж, конечно, нас, мужицких детей, языкам не обучали. Разумеется!.. А что-нибудь интересное нашли?.. Положил трубку. (Возвращается к столу.) У Карякиной сегодня утром арестован сын. (С упреком.) Яйца опять крутые вышли…
КАТЕРИНА. Зиночка варила. Я сама недавно с работы вернулась. (Степан ест. Катерина села на диван. Над головой у нее карта. Где-то ветерок повыл.) Скажи, Аликанте - это в Испании?
СТЕПАН. Да. Между прочим - родина отличного вина. Кроме того, насколько помнится, там были большие бои. А что?
КАТЕРИНА. Нет, просто так. (Молчание.) А Валька очень похорошела, правда?
Вторично уловив знакомую нотку в ее голосе, СТЕПАН идет к ней.
Не трогай Вальку, Степан. Я прошу тебя. Не порть ей жизни.
СТЕПАН. Что это, ревность?.. Имей юмор, Катя. Уже два года ты не жена мне.
КАТЕРИНА. С тех пор, как узнала, что Порфирий жив. Зачем ты солгал мне тогда, что он убит на границе!
СТЕПАН. Я так… хотел тебя.
КАТЕРИНА. Хоте-ел… Меня любили только раз, и этот человек далеко. (Отводя его руку.) Не надо.
СТЕПАН. Ты сегодня такая же, какой я тебя увидел в первый раз. Все равно, Катя… Порфирий не вернется. Это прочнее плиты могильной. (Тихо.) Приходи ко мне сегодня ночью. И похороним его еще раз!
Она отрицательно качает головой. Стук в прихожей. Они прислушиваются. Жена уходит, задернув за собой занавеску. СТЕПАН с улыбкой поднимает с полу шаль Марфы. Слышен голос КАТЕРИНЫ : "Раздевайтесь, Степан будет очень рад". Она возвращается.
КАТЕРИНА. Там к тебе твой клоп пришел. Ну, Лопотухин.
СТЕПАН. Но сегодня только тридцатое!
КАТЕРИНА. Ничего не знаю. Я выйду, Степан. Мне гадко его видеть. (Она уходит.)
СТЕПАН (вдогонку ей) . Настрой Марфу на воспоминанья о Поташове!
Она ушла. СТЕПАН успевает взять с подоконника и поставить на стол початую бутылку водки. Рюмка - Марфы Касьяновны. В складках занавески появляется оплывшее, белесое лицо Лопотухина. У него высокий двуярусный лоб, мало волос, крупное и сырое тело. Без единого слова он обводит комнату взглядом.
9
ЛОПОТУХИН. Чемоданов не видать. Значит наврали.
Он входит, кидает в кресло шубу с огромным, клочковатого меха, воротником. Шапку торчмя ставит на стол. СТЕПАН неподвижен.
Там шубка валькина на вешалке висит. Вальки боюсь… ходить к тебе запретила. (Он садится, потягивает из дивана торчащую пружину, подмигивает.) Умница, ты даже из карандаша выстрелишь. И на эту кривую штуку ты надеешься подцепить Поташова?.. Что это у тебя, водка? Так и знал.
СТЕПАН молчит, скрестив руки на груди.
То, о чем ты молчишь, давно известно мне. Скоро заграницу уплываешь!
СТЕПАН. Паспорт будет готов недели через три.
ЛОПОТУХИН. Х-ха, притворяется, что водку пьет. (Нюхая рюмку.) Фу… рюмка лекарством пахнет. Хо-хо, и бутылка та же, что в прошлый раз.
СТЕПАН. Бутылка другая.
ЛОПОТУХИН. Все врешь! Я на ярлыке в прошлый раз отметку сделал. Для меня держишь, мошенник? Точи его, точи, подрубай Лопотухина!
СТЕПАН (спокойно, убирая бутылку) . Если вас, Никон Васильевич, ежедневно поить серной кислотой, то может быть через полгода…
ЛОПОТУХИН (мешая кашель со смехом) . Х-хо, слову место! (Про бутылку.) Отдай сюда. Я, брат, медный. (Ударив себя в грудь.) Слышишь, гудит, как колокол. У меня мамаша была - калоши на сорок пятый номер носила. Что ты сказал?.. ничего? То-то. (Держа рюмку на весу, он обливает ее водкой, брезгливо нюхает и берет стакан.) И надолго едешь?
СТЕПАН. Месяца на два… если вообще поездки не отменят.
ЛОПОТУХИН. Я бы тебя не пустил. Тихий, цепкий, жадный… одному, скажем, только габардиновых штанов для счастья нехватает, а тебе и мира мало. Тут тебе корешки пустить некуда, а там приволье, в масть попадешь.
СТЕПАН. Смотрите, я раскаюсь в моей доброте к вам, Никон Васильевич.
ЛОПОТУХИН (забавляясь) . Честолюб, Сарданапал… а молодые-то и обскакали Сарданапала. Но Порфишка потверже тебя будет. (Он выпил водку, взял яйцо, содрогнулся почему-то и откатил прочь. Яйцо упало на пол.) А как же… я?
СТЕПАН. Вы получите за два месяца вперед, Никон Васильевич.
ЛОПОТУХИН. Три!
СТЕПАН. Жена доплатит вам, если я запоздаю на неделю.
ЛОПОТУХИН. Не скупись, проповедник!.. И привезешь мне халат турецкий с лиловыми кистями. Запиши!… Во-вторых, бинокль, большой.
СТЕПАН. Бинокль-то вам зачем, Никон Васильевич?
ЛОПОТУХИН. В окна люблю по ночам глядеть. Такие спектакли бывают… х-ха! Ну, и Вальке… чулочки. Мало ценишь меня. (Оглянувшись.) У Карякиной-то сын взят. И знаешь, как это я его ухитрился?..
СТЕПАН молчит.
Письмо ему послал. Такое. Кому надо, те прочтут. А места подо всеми склизкие… Поинтересуйся, идол, смысл-то в этом какой!
СТЕПАН. Мне это совсем не интересно, Никон Васильевич!
ЛОПОТУХИН. Домичек ее наискосок стоит. Зашел давеча - одна сидит, седая, растрепанная. Ну, обрадовалась мне. Я, кричит, отомщу им. Я ничего не скажу им про Сыроварова. Смекаешь теперь? (И, посмеявшись, он наливает себе в стакан.)
СТЕПАН. А подлые вы вещи творите… если только не выдумываете их в пьяном виде, Лопотухин.
Отодвинув стакан, ЛОПОТУХИН смеется и так же внезапно умолкает.
Что будет, если они узнают о ваших проделках?
ЛОПОТУХИН. Ну, все врешь… откуда им узнать?
СТЕПАН. От вас и узнают, Лопотухин, треплетесь не в меру. А каждая дверь - это большое ухо. (Жестко.) А если не вы, так я. Грехи мои невелики. Возможно, я и покаюсь в них еще до отъезда. Слишком противно мне видеть ваше толстое лицо, Никон Васильевич.
ЛОПОТУХИН (отмахиваясь руками) . Ну, ну… А меня куда?
СТЕПАН. С вами будет другой разговор. Вы бывший учитель гимназии. (Все повышая голос.) Вы обучали дворянских недорослей, которые потом шли с винтовкой против нас. Они поступали к вам детьми, а выходили юнкерами… Все. Теперь убирайтесь, Лопотухин!
ЛОПОТУХИН. Извини, Степан Петрович, если… старик я.