Конечно, нельзя согласиться с тем, что былинный лад должен и может "вытеснить" классические формы стиха. Но для меня несомненно, что наряду с классическим стихом в русском словесном творчестве может и должен существовать и развиваться тот былинный лад, которым в наши дни наиболее умело владеет Василий Адрианович Старостин.
В. Кожинов
Перевелись ли богатыри на светлой Руси
/Каменное побоище/
Из-под озера да моря Ильменя,
Из ключа-родника из поддонного
Источилась-истекала там живая вода,
Под землёй Старо-Русовой просачивалась.
Да и вышла-повышла-повыбежала‚
Выбегала-вылетала матка Волга-река:
Широка-глубока под Казань прошла,
А пошире и того ещё - под Астрахань.Я вставал-приходил к Волге-матери,
Я выспрашивал, я выпытывал:
"Отчего перевелись богатыри на Руси?"Видно, спрос мой был не ко времени,
Видно, не было в нём правды-истины -
Волга-матушка осержалася,
Волновою непогодой разражалася,
Охлестнула-обдала меня холодной волной:
Не хотела Волга-мать речевать со мной.
Без ответа-привета я стою одинок,
Я под бурею, я под хмурою.В пенном вздыме шумят воды струйные,
А мне в уши свистят ветры буйные -
В буревейном-то шуме-гомоне
Я прослышал-познал многозвонный спев:
Он и слыхан, и стар, и не слыхан, и нов!
Позапал мне в память из таких вот слов:Там не бель на полях забелелася:
Забелелася ставка богатырская;
Там не синь да на чистых засинелася:
Засинелися мечи булатные;
Там не крась на широких закраснелася:
Закраснелася кровь со печенью.
Было тут кроволитье, боротьба-битва зла.У бела шатра почиваньюшко:
Вечным сном почивает млад Добрынюшко -
Пал Никитьевич‚ во неравном бою,
Очи ясные закатилися,
Руки сильные опустилися,
Груди белые испорубаны,
Плечи мочные испосечены.А над витязем стоит-насмехается
Басурманченко-богатырченко:
Тать-вор во шатёр забирается,
Там чужим добром забавляется.
За усладой воровской забывается.А на ту порý по ковыльной степи
Не туман клубит, и не дым дымит,
Серым облаком пыль поднимается,
По-над травами расстилается.
Удалец-молодец на богатырском коне
В край незнамый на дозор отдаляется.А тут добрый конь на скаку да и встань:
Не летит, стоит, не поскакивает,
На дыбы встаёт да все похрапывает,
Тянет конь богатыря в другую сторону.
Богатырь на коня рассержается -
У него спор с конём разжигается:
"Ах ты, волчья сыть, травяной мешок,
Разве яйца да учат курицу?
Разве конь выбирает путь всаднику?
Ты с чего, волчья сыть, меня не слушаешь?
Ты куда меня воротишь не вперед, а назад?"Отвечал добрый конь славну витязю:
"Чую дело я там недоброе:
Во Добрынином шатре пирует чуж-чуженин -
Он пьёт, он ест, выхваляется:
"Нынче я убил Добрыню Никитьевича,
Завтра я убью Алёшу Поповича!"А и бьёт боец коня до мяса чёрного.
Добрый конь под Алёшей возвивается.
Перед бел-шатром опускается.
Над Добрыней Алёша приклоняется -
Вечным сном перед ним спит названый брат:
Очи ясные закатилися,
Руки сильные опустилися,
Ноги скорые отходилися,
Груди белые испорубаны,
Плечи мочные испосечены.Грусть-тоска во слезах источается,
Грудь Алёшенькина воздымается,
Буйна сила в ней возгорается,
В бел-шатёр богатырь прорывается.Басурманченко-богатырченко
Хочет взором сразить, хочет словом съязвить:
"Роды ваши-де в боях неустойчивы,
Племена ваши недосильчивы,
А и ты, русин, трусоват-слабоват,
Не тебе меня поборать-побивать!"Были ль речи те, стали ль не былью?
А и были - их Алёша не выслушивал:
Он и брал-хватал, через стол метал
Басурманченку в поле чистое,
Не замедливал, на врага наседал.Он, Алёшенька, силён смелостью,
Буйной удалью, скорым напуском,
Не успел ещё враг весь повыхвастаться -
Лепетал ещё да болтал язык,
А уже у него на грудях сидел
Удалой-молодой смел Алёшенька.
Нож кривой вынимал, на врага поднимал
Грудь пороть, вырезать сердце с печенью.Возмолился-взвыл басурманченко
К Чернобогу своему богатырченко:
"Ты спаси-сохрани, Чернобоже, меня
От напасти злой, смертной участи!"Вмиг прислал Чернобог Черноворона,
Прилетал тот, вещал по-человечески:
"Гой еси ты, Алёша, ты Попович млад,
Не воспарывай грудей у басурманина.
Я помчусь-полечу за море синее,
Раздобуду целющей и живой воды -
От неё и оживёт добрый молодец,
Твой братарь, твой Добрыня, сын Никитьевич!"Отлетал Черноворон за леса, за моря,
Добывал-приносил из-за синь морей
Он целющей да он и живой воды.
И воспрыскивал Алёша целющей водой
Раны тяжкие на Добрынюшке -
Зарасталися раны, исцелялися.
И окрапливал Добрыню он живою водой -
Пробуждался добрый молодец от смертного сна.
И возрадовались друг другу витязи.
Басурманченку с великой радости
Отпускали на волюшку на вольную.Лихорадостил басурман-лихован,
Утекал-ликовал да подскакивал,
Да притоптывал, да прихвастывал:
"Убивал я Добрыню и Илью убью!
Дай мне силы, великий мой бог Чернобог,
Принесу за то тебе, Чернобоже, я
Человеческую жертву кровавую:
Зажряхую тебе всех русских витязей, -
Вместе с ними самого Илью Муромца!"И давал Чернобог упрошеннику
Колдовацкую силу ведьмацкую:
Побежал Побегайко-богатырченко,
Басурманченко на Сапат-реку.
Ударялся головой о сер-горюч камень -
Порассыпался песком по крутым берегам,
А из каждой-то да из песчиночки
Нарождался могутай: на коне богатырь!Было то на восходе красна солнышка:
Восстал Илья Муромец - он раньше всех,
Оглядел бел свет, увидал напасть,
Воскричал стар казак зычным голосом:"Гой вы, братья, могучие витязи,
Окружает нас да несметная рать,
А вы дремлете-спите, прохлаждаетесь,
Ни беды над собою не ведаете:
Хочет ворог нас да взятьём всех взять,
Под коней подмять, по полям разметать!"Восставала тут сила - и на силу пошла;
Сила вражеская, волшебная,
Против - русская сила, сокрушебная.Затрубили громом-трублей трубы медные,
Заретивились кони борзые,
Запосвистывали стрелочки калёные,
Заповизгивали смертоносные,
Засверкали шеломы золочёные,
Зажигалися сердца богатырские,
Завысвечивались брони харалужные,
Загремели щиты цельнокованые,
Затрещали копья длинномерные,
Застучали мечи о кольчуги-щиты,
Зачиналася битва неуступная, -
Завязался великий кровавый бой.Тридцать витязей славно ратятся,
Тридцать первым сам Илья Муромец.
Потерялося время в боротьбе-борьбе,
Посмешалося утро с вечером,
Посливалася темна ночь со днём,
Миг от вечности и различить нельзя.Славно витязи витязенствовали,
И над пришлою ратью и волшебною
Одержала победу сила русская,
Богатырская сила сокрушебная.Воскричал тут Алёша Поповичев,
Порасхвастался-поразбахвалился
На беду себе и всем витязям:"Битва кончилась, а в нас боевцах
Силы-удали не поубавилось:
Наши руки ещё не умахалися,
Наши кони ещё не ускакалися,
Наши силы ещё не уходилися, -
Подавай нам силу нездешнюю,
Мы и с тою силой, витязи, посправимся!"Услыхал похвальбу-похва́стину
Во подземном во царстве царь Чернобог -
Взликовала душа в нем чернущая:
"Выхваляйся ты, Алёшка, поповский сын -
Похвальба богатыря обессиливает,
А во мне от неё растёт могущество,
Выхваляйтесь-хвалитеся, витязи, -
Ваша сила вся перейдёт в меня!"И восстал Чернобог перед витязями
Невеликим и негрозным воителем:
"А просили вы, русские витязи,
Посразиться да с силою нездешнею...
Я - один, а вас тридцать, с вами ваш атаман -
В тридцать первых богатырь Илья Муромец!"Распалялся Алёшенька на вызов таков,
Поднимал-напускал коня борзого,
Налетал да сшибал, да под копытами
Истоптал воевита под конскими.Он затаптывал, приговаривал:
"Эй, хвастун-хлобыстун, не тебе одному
Пересилить нас, тридцать витязей,
С нами тридцать первый - Илья Муромец!
Вот и смят ты, вояка, да и мной одним,
Да одною ино поступью конёвьею -
Ты не сила, а слабость нездешняя!"Не успел ещё Алёша слов домолвить всех -
Глянь: стоит воевит, он не смят, не измят,
Он над смелым Алёшей изгаляется,
Он в глаза богатырю насмехается:"Трусоват ты, Алёха, и совсем не смел:
Лих меча - и того ты поднять не сумел.
И не меч у тебя: иззазубрен и ржав,
Косарем щепать лучину бабам только и гож!"Таковая речуха смех-насмешливая
Богатырское сердце раззадорила.
Изымал богатырь свой булатный меч,
С буйной удалью Алёша поднимал его,
И воителя-ненавистника
Рассекал-разрубал пополам сплеча.
Пали на землю две половинины.Взликовал от буйной удали Алёшенька,
Начинал влагать в ножны богатырский меч -
Глянь: с земли да восстают половины те,
И становятся двумя воевитами,
Оба сильные, неотступные,
Оба с боем они на дружину идут.Налетел на них Добрыня Никитьевич,
Разрубал он мечом да и тех двоих,
Пали на землю четыре половины от них -
Восставало с земли четыре воина,
И все живы они, и все в бой идут!