Итак, Сеннуччо, лишь наполовину
Твой друг с тобой (поверь, и я грущу).
Беглец ненастья, здесь забыть ищу
И ветер, и кипящую пучину.Итак, я здесь - и я тебе причину
С великою охотой сообщу
Того, что молний здесь не трепещу, -
Ведь сердцем не остыл (и не остыну!).Увидел я любезный уголок -
И ожил: в этих родилась местах
Весна моя - смертельный враг ненастья.Амур в душе огонь благой зажег
И погасил язвивший душу страх.
Лишь не хватает глаз ее для счастья.
CXIV
Безбожный Вавилон, откуда скрылось
Все: совесть, стыд, дел добрых благодать, -
Столицу горя, прегрешений мать
Покинул я, чтоб жизнь моя продлилась.Один я, как Амуру полюбилось,
Хожу то песни, то цветы сбирать,
И с ним беседовать, и помышлять
О лучших днях: тут помощь мне и милость.Мне до толпы, мне до судьбы нет дела,
Ни для себя, ни до потребы низкой;
И внутренний и внешний жар упал.Зов - лишь к двоим: одна бы пожалела,
Ко мне пришла бы умиренной, близкой;
Другой бы, как защитник, твердо стал.
CXV
Чиста, как лучезарное светило,
Меж двух влюбленных Донна шла, и с ней
Был царь богов небесных и людей,
И справа я, а слева солнце было.Но взор она веселый отвратила
Ко мне от ослепляющих лучей.
Тут не молчать - молить бы горячей,
Чтобы ко мне она благоволила!Я ревновал, что рядом - Аполлон,
Но ревность мигом радостью сменилась,
Когда соперник мой был посрамлен.Внезапно туча с неба опустилась,
И, побежденный, скрыл за тучей он
Лицо в слезах - и солнце закатилось.
CXVI
Неизъяснимой негою томим
С минуты той, когда бы лучше было,
Чтоб смерть глаза мои навек смежила
И меньшей красоты не видеть им,Расстался я с сокровищем моим,
Но лишь оно воображенью мило
И в памяти моей весь мир затмило,
Что было близко - сделало чужим.В закрытую со всех сторон долину -
Предел, где я не так несчастлив буду,
Вдвоем с Амуром возвратился я.Среди пустынных этих скал - повсюду,
Куда я взор задумчивый ни кину,
Передо мною ты, любовь моя.
CXVII
Когда б скала, замкнувшая долину,
Откуда та прозванье получила,
По прихоти природы обратила
На Рим лицо, а к Вавилону спину, -Все вздохи бы надежду и причину
Свою настигли там, где жить ей мило,
Быстрей по склону. Врозь летят. Но сила
В любом верна - и милой я не мину.А там к ним благосклонны, - так сужу я:
Ведь ни один назад не прилетает, -
Им с нею пребыванье - наслажденье.Вся боль от глаз: чуть только рассветает,
Так, по красе мест отнятых горюя,
Мне слезы шлют, ногам - изнеможенье.
CXVIII
Вот и шестнадцатый свершился год,
Как я вздыхаю. Жить осталось мало,
Но кажется - и дня не миновало
С тех пор, как сердце мне печаль гнетет.Мне вред на пользу, горечь - майский мед,
И я молю, чтоб жизнь возобладала
Над злой судьбою; но ужель сначала
Смежить Мадонне очи смерть придет!Я нынче здесь, но прочь стремлюсь отсюда,
И рад, и не хочу сильней стремиться,
И снова я в плену былой тоски,И слезы новые мои - не чудо,
Но знак, что я бессилен измениться,
Несметным переменам вопреки.
CXX
Узнав из ваших полных скорби строк
О том, как чтили вы меня, беднягу,
Я положил перед собой бумагу,
Спеша заверить вас, что, если б мог,Давно бы умер я, но дайте срок -
И я безропотно в могилу лягу,
Притом что к смерти отношусь как к благу
И видел в двух шагах ее чертог,Но повернул обратно, озадачен
Тем, что при входе не сумел прочесть,
Какой же день, какой мне час назначен.Премного вам признателен за честь,
Но выбор ваш, поверьте, неудачен:
Достойнее гораздо люди есть.
CXXII
Семнадцать лет, вращаясь, небосвод
Следит, как я безумствую напрасно.
Но вот гляжу в себя - и сердцу ясно,
Что в пламени уже заметен лед.Сменить привычку - говорит народ -
Трудней, чем шерсть! И пусть я сердцем гасну,
Привязанность в нем крепнет ежечасно,
И мрачной тенью плоть меня гнетет.Когда же, видя, как бегут года,
Измученный, я разорву кольцо
Огня и муки - вырвусь ли из ада?Придет ли день, желанный мне всегда,
И нежным станет строгое лицо,
И дивный взор ответит мне как надо.
CXXIII
Внезапную ту бледность, что за миг
Цветущие ланиты в снег одела,
Я уловил, и грудь похолодела,
И встречная покрыла бледность лик.Иных любовь не требует улик.
Так жителям блаженного предела
Не нужно слов. Мир слеп; но без раздела
Я в духе с ней - и в мысль ее проник.Вид ангела в очарованье томном -
Знак женственный любовного огня -
Напомню ли сравнением нескромным?Молчанием сказала, взор склоня
(Иль то мечта?), - намеком сердца темным:
"Мой верный друг покинет ли меня?"
CXXIV
Амур, судьба, ум, что презрел сурово
Все пред собой и смотрит в жизнь былую,
Столь тяжки мне, что зависть зачастую
Шлю всем, достигшим берега другого.Амур мне сердце жжет; судьба готова
Предать его, - что мысль мою тупую
До слез гневит; вот так, живя, воюю,
Мученьям обречен опять и снова.Мечта возврата нежных дней поблекла,
Худое к худшему прийти грозится;
А путь, мной проходимый, - в половине.Надежд (увы мне!) не алмазы - стекла
Роняет, вижу, слабая десница,
И нить мечтаний рвется посредине.
CXXX
Нет к милости путей. Глуха преграда.
И я унес отчаянье с собою
Прочь с глаз, где скрыта странною судьбою
Моей любви и верности награда.Питаю сердце вздохами, и радо
Оно слезам, катящимся рекою.
И в этом облегчение такое,
Как будто ничего ему не надо.И все же я прикован всем вниманьем
К лицу, что создал ни Зевксис, ни Фидий,
Но мастер с высочайшим дарованьем.Где в Скифии, в которой из Нумидий
Укроюсь, коль, не сыт моим изгнаньем,
Рок отыскал меня, предав обиде!
CXXXI
О, если бы так сладостно и ново
Воспеть любовь, чтоб, дивных чувств полна,
Вздыхала и печалилась она
В раскаянии сердца ледяного.Чтоб влажный взор она не так сурово
Ко мне склоняла, горестно бледна,
Поняв, какая тяжкая вина
Быть равнодушной к жалобам другого.Чтоб ветерок, касаясь на бегу
Пунцовых роз, пылающих в снегу,
Слоновой кости обнажал сверканье,Чтобы на всем покоился мой взгляд,
Чем краткий век мой счастлив и богат,
Чем старости мне скрашено дыханье.
CXXXII
Коль не любовь сей жар, какой недуг
Меня знобит? Коль он - любовь, то что же
Любовь? Добро ль?.. Но эти муки, Боже!..
Так злой огонь?.. А сладость этих мук!..На что ропщу, коль сам вступил в сей круг?
Коль им пленен, напрасны стоны. То же,
Что в жизни смерть, - любовь. На боль похоже
Блаженство. "Страсть", "страданье" - тот же звук.Призвал ли я иль принял поневоле
Чужую власть?.. Блуждает разум мой.
Я - утлый челн в стихийном произволе.И кормщика над праздной нет кормой.
Чего хочу - с самим собой в расколе, -
Не знаю. В зной - дрожу; горю - зимой.
CXXXIII
Я выставлен Амуром для обстрела,
Как солнцу - снег, как ветру - мгла тумана,
Как воск - огню. Взывая постоянно
К вам, Донна, я охрип. А вам нет дела.Из ваших глаз внезапно излетела
Смертельная стрела, и непрестанно
От вас исходят - это вам лишь странно -
Вихрь, солнце и огонь, терзая тело.От мыслей-стрел не спрятаться. Вы сами
Как солнце, Донна, а огонь - желанье.
Все это колет, ослепляет, глушит.И ангельское пенье со словами
Столь сладкими, что в них одно страданье,
Как дуновенье, жизнь во мне потушит.
CXXXIV
Мне мира нет, - и брани не подъемлю,
Восторг и страх в груди, пожар и лед.
Заоблачный стремлю в мечтах полет -
И падаю, низверженный, на землю.Сжимая мир в объятьях, - сон объемлю.
Мне бог любви коварный плен кует:
Ни узник я, ни вольный. Жду - убьет;
Но медлит он, - и вновь надежде внемлю.Я зряч - без глаз; без языка - кричу.
Зову конец - и вновь молю: "Пощада!"
Кляну себя - и все же дни влачу.Мой плач - мой смех. Ни жизни мне не надо,
Ни гибели. Я мук своих - хочу…
И вот за пыл сердечный мой награда!
CXXXVI
Что ж, в том же духе продолжай, покуда
Небесного огня не навлекла!
Ты бедностью былой пренебрегла,
Ты богатеешь - а другому худо.Вся мерзость на земле идет отсюда,
Весь мир опутан щупальцами зла,
Ты ставишь роскошь во главу угла,
Презренная раба вина и блуда.Здесь старики и девы Сатане
Обязаны, резвясь, игривым ладом,
Огнем и зеркалами на стене.А ведь тебя секло дождем и градом,
Раздетую, босую на стерне.
Теперь ты Бога оскорбляешь смрадом.
CXXXVII