Сверчок
Если правду сказать,
я по крови - домашний сверчок,
Заповедную песню
пою над печною золой,
И один для меня
приготовит крутой кипяток,
А другой для меня
приготовит шесток золотой.
Путешественник вспомнит
мой голос в далеком краю,
Даже если меня
променяет на знойных цикад.
Сам не знаю, кто выстругал
бедную скрипку мою,
Знаю только, что песнями
я, как цикада, богат.
Сколько русских согласных
в полночном моем языке,
Сколько я поговорок
сложил в коробок лубяной,
Чтобы шарили дети
в моем лубяном коробке,
В старой скрипке запечной
с единственной медной струной.
Ты не слышишь меня,
голос мой - как часы за стеной,
А прислушайся только -
и я поведу за собой,
Я весь дом подыму:
просыпайтесь, я сторож ночной!
И заречье твое
отзовется сигнальной трубой.
Перед снегом
1941–1962
I
Только грядущее
Рассчитанный на одного, как номер
Гостиницы - с одним окном, с одной
Кроватью и одним столом, я жил
На белом свете, и моя душа
Привыкла к телу моему. Бывало,
В окно посмотрит, полежит в постели,
К столу присядет - и скрипит пером,
Творя свою нехитрую работу.
А за окном ходили горожане,
Грузовики трубили, дождь шумел,
Посвистывали милиционеры,
Всходило солнце - наступало утро,
Всходили звезды - наступала ночь,
И небо то светлело, то темнело.
И город полюбил я, как приезжий,
И полон был счастливых впечатлений,
Я новое любил за новизну,
А повседневное - за повседневность,
И так как этот мир четырехмерен,
Мне будущее приходилось впору.
Но кончилось мое уединенье,
В пятнадцатирублевый номер мой
Еще один вселился постоялец,
И новая душа плодиться стала,
Как хромосома на стекле предметном.
Я собственной томился теснотой,
Хотя и раздвигался, будто город,
И слободами громоздился.
Я
Мост перекинул через речку.
Мне
Рабочих не хватало. Мы пылили
Цементом, грохотали кирпичом
И кожу бугорчатую земли
Бульдозерами до костей сдирали.
Хвала тому, кто потерял себя!
Хвала тебе, мой быт, лишенный быта!
Хвала тебе, благословенный тензор,
Хвала тебе, иных времен язык!
Сто лет пройдет - нам не понять его,
Я перед ним из "Слова о полку",
Лежу себе, побитый татарвой:
Нас тысяча на берегу Каялы,
Копье торчит в траве,
а на копье
Степной орел седые перья чистит.
Руки
Взглянул я на руки свои
Внимательно, как на чужие:
Какие они корневые -
Из крепкой рабочей семьи.Надежная старая стать
Для дружеских твердых пожатий;
Им плуга бы две рукояти,
Буханку бы хлебную дать,Держать бы им сердце земли,
Да все мы, видать, звездолюбцы, -
И в небо мои пятизубцы
Двумя якорями вросли.Так вот чем наш подвиг велик:
Один и другой пятерик
Свой труд принимают за благо,
И древней атлантовой тягой
К ступням прикипел материк.
К стихам
Стихи мои, птенцы, наследники,
Душеприказчики, истцы,
Молчальники и собеседники,
Смиренники и гордецы!Я сам без роду и без племени
И чудом вырос из-под рук,
Едва меня лопата времени
Швырнула на гончарный круг.Мне вытянули горло длинное,
И выкруглили душу мне,
И обозначили былинные
Цветы и листья на спине,И я раздвинул жар березовый,
Как заповедал Даниил,
Благословил закал свой розовый,
И как пророк заговорил.Скупой, охряной, неприкаянной
Я долго был землей, а вы
Упали мне на грудь нечаянно
Из клювов птиц, из глаз травы.
"Я учился траве, раскрывая тетрадь…"
Я учился траве, раскрывая тетрадь,
И трава начинала как флейта звучать.
Я ловил соответствия звука и цвета,
И когда запевала свой гимн стрекоза,
Меж зеленых ладов проходя, как комета,
Я-то знал, что любая росинка - слеза.
Знал, что в каждой фасетке огромного ока,
В каждой радуге яркострекочущих крыл
Обитает горящее слово пророка,
И Адамову тайну я чудом открыл.Я любил свой мучительный труд, эту кладку,
Слов, скрепленных их собственным светом, загадку
Смутных чувств и простую разгадку ума,
В слове правда мне виделась правда сама,
Был язык мой правдив, как спектральный анализ,
А слова у меня под ногами валялись.И еще я скажу: собеседник мой прав,
В четверть шума я слышал, в полсвета я видел,
Но зато не унизил ни близких, ни трав,
Равнодушием отчей земли не обидел,
И пока на земле я работал, приняв
Дар студеной воды и пахучего хлеба,
Надо мною стояло бездонное небо,
Звезды падали мне на рукав.
Степь
Земля сама себя глотает
И, тычась в небо головой,
Провалы памяти латает
То человеком, то травой.Трава - под конскою подковой,
Душа - в коробке костяной,
И только слово, только слово
В степи маячит под луной.Почиет степь, как неживая,
И на курганах валуны
Лежат - цари сторожевые,
Опившись оловом луны.Последним умирает слово.
Но небо движется, пока
Сверло воды проходит снова
Сквозь жесткий щит материка.Дохнет репейника десница,
Сверкнет кузнечика седло,
Как радугу, степная птица
Расчешет сонное крыло.И в сизом молоке по плечи
Из рая выйдет в степь Адам
И дар прямой разумной речи
Вернет и птицам и камням,Любовный бред самосознанья
Вдохнет, как душу, в корни трав,
Трепещущие их названья
Еще во сне пересоздав.
Стань самим собой
Werde der du bist…
Гёте
Когда тебе придется туго,
Найдешь и сто рублей и друга.
Себя найти куда трудней,
Чем друга или сто рублей.Ты вывернешься наизнанку,
Себя обшаришь спозаранку,
В одно смешаешь явь и сны,
Увидишь мир со стороныИ все и всех найдешь в порядке.
А ты - как ряженый на святки -
Играешь в прятки сам с собой,
С твоим искусством и судьбой.В чужом костюме ходит Гамлет
И кое-что про что-то мямлит, -
Он хочет Моиси играть,
А не врагов отца карать.Из миллиона вероятий
Тебе одно придется кстати,
Но не дается, как назло,
Твое заветное число.Загородил полнеба гений,
Не по тебе его ступени,
Но даже под его стопой
Ты должен стать самим собой.Найдешь и у пророка слово,
Но слово лучше у немого,
И ярче краска у слепца,
Когда отыскан угол зренья
И ты при вспышке озаренья
Собой угадан до конца.
Слово
Слово только оболочка,
Пленка, звук пустой, но в нем
Бьется розовая точка,
Странным светится огнем,Бьется жилка, вьется живчик,
А тебе и дела нет,
Что в сорочке твой счастливчик
Появляется на свет.Власть от века есть у слова,
И уж если ты поэт,
И когда пути другого
У тебя на свете нет,Не описывай заране
Ни сражений, ни любви,
Опасайся предсказаний,
Смерти лучше не зови!Слово только оболочка,
Пленка жребиев людских,
На тебя любая строчка
Точит нож в стихах твоих.
"Я прощаюсь со всем, чем когда-то я был…"
Я прощаюсь со всем, чем когда-то я был
И что я презирал, ненавидел, любил.Начинается новая жизнь для меня,
И прощаюсь я с кожей вчерашнего дня.Больше я от себя не желаю вестей
И прощаюсь с собою до мозга костей,И уже, наконец, над собою стою,
Отделяю постылую душу мою,В пустоте оставляю себя самого,
Равнодушно смотрю на себя - на него.Здравствуй, здравствуй, моя ледяная броня,
Здравствуй, хлеб без меня и вино без меня,Сновидения ночи и бабочки дня,
Здравствуй, всё без меня и вы все без меня!Я читаю страницы неписаных книг,
Слышу круглого яблока круглый язык,Слышу белого облака белую речь,
Но ни слова для вас не умею сберечь,Потому что сосудом скудельным я был
И не знаю, зачем сам себя я разбил.Больше сферы подвижной в руке не держу
И ни слова без слова я вам не скажу.А когда-то во мне находили слова
Люди, рыбы и камни, листва и трава.
"Я долго добивался…"
Я долго добивался,
Чтоб из стихов своих
Я сам не порывался
Уйти, как лишний стих.Где свистуны свистели
И щелкал щелкопер,
Я сам свое веселье
Отправил под топор.Быть может, идиотство
Сполна платить судьбой
За паспортное сходство
Строки с самим собой.А все-таки уставлю
Свои глаза на вас,
Себя в живых оставлю
Навек или на час,Оставлю в каждом звуке
И в каждой запятой
Натруженные руки
И трезвый опыт свой.Вот почему без страха
Смотрю себе вперед,
Хоть рифма, точно плаха,
Меня сама берет.
Кактус
Далеко, далеко, за полсвета
От родимых долгот и широт,
Допотопное чудище это
У меня на окошке живет.Что ему до воклюзского лавра
И персидских мучительниц-роз,
Если он под пятой бронтозавра
Ластовидной листвою оброс?