Во-вторых, Женетт выделяет фигуры, формирующие модальность повествования. Это способы организации повествования относительно того субъекта, с чьей точки зрения строится повествование, сквозь призму видения которого подано само событие. Напомним, что в рамках англо-американской новой критики это категория именовалась "точкой зрения". Женетт же использует понятие "фокализация" (образованное от слова "фокус"), выделяя три типа организации повествествования относительно того субъекта, которому принадлежит видение события (нулевая фокализация, внешняя фокализация, внутренняя фокализация).
В-третьих, Женетт выделяет фигуры, которые формируют залог повествования (его "голос"): это способы организации повествования относительно того субъекта, которому принадлежит высказывание, от лица которого выстраивается повествование. Это может быть голос рассказчика, который является участником истории; голос рассказчика, который не участвует в событии, а является сторонним наблюдателем его и т. д.
Рассмотренные образцы структурных разборов свидетельствуют, что структурализм как наука о литературе был нацелен на выявление объективных законов построения литературного произведения, оставляя при этом в стороне его уникальную семантику. Р. Барт в связи с этим писал: "Нужно распрощаться с мыслью о том, что наука о литературе сможет указать, какой именно смысл следует придавать произведению: она не станет наделять, ни даже обнаруживать в нем никакого смысла; она станет описывать логику порождения любых смыслов" [Барт, цит. по: Косиков 2000, 25]. Логика порождения смыслов описывается посредством выявления глубинной структуры, но не посредством учета того, что произведение есть объект чтения, объект "исполнения" его читателем. Произведение рассматривается, повторим, как носитель универсальной структуры, которую автор воплощает бессознательно, "складывая" текст из готовых элементов литературного языка в соответствии с универсальными правилами их комбинирования, но не как выражение уникальной воли автора, не как уникальное событие встречи автора и читателя, не как носитель уникального смысла.
Литература
Леви-Стросс К. Структура и форма // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. М., 2000. Или: Семиотика. М., 1983.
Леви-Стросс К. Структура мифа //Вопросы философии. 1970. № 7.
Леви-Стросс К., Якобсон Р. "Кошки" Ш. Бодлера // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. М., 2000. Или: Структурализм: за и против. М., 1975.
Греймас А.-Ж. Структурная семантика: в поисках метода. М., 2004.
Греймас А.-Ж. Размышления об актантных моделях // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. М., 2000. Или: Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1996. № 1.
Греймас А.-Ж. В поисках трансформационных моделей // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. М., 2000. Или: Зарубежные исследования по семиотике фольклора. М., 1985.
Барт Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. М., 2000. Или: Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX веков. Трактаты, статьи, эссе. М., 1987.
Барт Р. Основы семиологии // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. М., 2000. Или: Структурализм: за и против. М., 1975.
Бремон К. Структурное изучение повествовательных текстов после В. Проппа // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. М., 2000. Или: Семиотика. М., 1983.
Бремон К. Логика повествовательных возможностей // Семиотика и искусствометрия. М., 1972.
Тодоров Ц. Поэтика // Структурализм: за и против. М., 1975.
Тодоров Ц. Понятие литературы // Семиотика. М., 1983.
Женетт Ж. Структурализм и литературная критика. Границы повествователь-ности // Женетт Ж. Фигуры. Работы по поэтике: в 2 т. Т. I. M., 1998.
Женетт Ж. Повествовательный дискурс. Критика и поэтика. Поэтика и история. Введение в архитекст // Там же. Т. П.
Косиков Г.К. Структура и/или текст // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. М., 2000.
Косиков Г.К. Структурная поэтика сюжетосложения во Франции //Зарубежное литературоведение 70-х годов. Направления, тенденции, проблемы. М., 1984.
Косиков Г.К. От Проппа к Греймасу // Вестник Московского университета. Сер. Филология. 1996. № 1.
Косиков Г.К. От структурализма к постструктурализму: Проблемы методологии. М., 1998.
Ржевская Н.Ф. Литературоведение и критика в современной Франции. М., 1985.
Грецкий М.Н. Французский структурализм. М., 1971.
Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М., 1977.
Риффатер М. Формальный анализ и история литературы // Новое литературное обозрение. 1992. № 1.
Эко У. Отсутствующая структура. СПб., 1998.
Тема 8. Постструктурализм: новый облик герменевтики
Постструктурализм представляет собой совершенно новую форму герменевтического подхода. Преодолев безразличие структурализма к уникальной семантике произведения и субъектам ее производства (автору и читателю), постструктурализм обращается к вопросу о субъективных основаниях письма и чтения. Недаром принято говорить, что лингвистический поворот в литературоведении, предпринятый структурализмом, сменился в постструктурализме антропологическим поворотом.
В общем, постструктуралисты продолжают рефлексию структурализма о "логике порождения смыслов" (Р. Барт), но уже имея в виду не универсальные безличные объективные законы, которым подчиняется литература, а смыслотворческую деятельность ее субъектов – автора и читателя. В то же время постструктуралистские размышления складываются в полемике со всеми предшествовавшими критическими школами, касавшимися этой проблематики. Не случайно И. Ильин определил постструктурализм как "парадигму критик". В рамках каждого параграфа данной темы мы сосредоточимся на тех аспектах постструктуралистской полемики с более ранними формами критического знания, на почве которых сложилась оригинальная постструктуралистская теория и методология исследования литературных феноменов, получившая общее название деконструкции.
§ 1. В полемике с идеей художественной коммуникации: текстовый анализ Р. Барта
Один из первых анализов деконструктивистского типа, текстовый анализ Ролана Барта, вырастает на почве полемики постструктурализма с феноменологической концепцией литературы как коммуникативного события – события диалога сознаний (авторского и читательского) или события диалога читателя с текстом. В рамках постструктуралистской теории идея коммуникативности литературы отвергается: с точки зрения теоретиков литературоведческого постструктурализма, в акте чтения никакого диалога между автором и читателем, равно как и между читателем и текстом, не происходит, поскольку произведение "принудительно", "репрессивно" как по отношению к автору, так и по отношению к читателю.
Свое теоретическое обоснование эта идея получила в рамках постструктуралистской критики языка. Ее главное содержание составляет тезис о том, что язык есть система навязывания смыслов и форма господства идеологии, он осуществляет тиранию в отношении индивидуального сознания, принуждая человека к определенному мировидению. Такого рода критика языка была предпринята, в частности, в учении Р. Барта о коннотативном уровне языкового знака, в учении М. Фуко об историческом бессознательном, в учении Ж. Лакана о языковой личности. Кратко проясним содержание этих учений.
По Барту, власть языка над сознанием обеспечивает коннотативный уровень знака. Учение о коннотативном уровне знака Барт разрабатывает, отталкиваясь от лингвистической идеи о том, что в знаке сосуществуют два вида значений: денотативные (первичные, буквальные, эксплицированные) и коннотативные (скрытые, дополнительные, подразумеваемые, вызывающие вторичный смысловой эффект). Благодаря коннотациям и осуществляется навязывание сознанию тех смыслов, в которых заинтересована господствующая идеология. Для прояснения механизма воздействия коннотативного уровня знака на сознание реципиента обратимся к оригинальному примеру Р. Барта. В статье "Риторика образа" он, в частности, анализирует название французской фирмы, производящей макароны, – "Пандзани". В денотативном плане этот словесный знак обозначает название фирмы, производящей макароны. В то же время этот знак благодаря особому сочетанию звуков в его акустическом образе обладает коннотациями, призванными вызвать у потребителя ассоциации с Италией – страной, которая является родиной макарон, – и таким образом предопределить его выбор. Посредством коннотаций, пишет Барт, язык навязывает человеку образ мышления: в нем "от начала времен гнездится власть".
Человек, по Барту, является "пленником языка" не только потому, что его сознание находится во власти коннотаций, навязывающих ему мировидение, но и потому, что, обращаясь к языку как средству самовыражения, человек вынужден пользоваться словами, уже "населенными чужим смыслом". Поэтому, заключает Барт, "язык несамостоятелен, стаден, в каждом знаке дремлет одно и то же чудовище, имя которому стереотип", и, следовательно, ни о какой языковой коммуникации не может быть и речи: в языке действуют только механизмы подавления и навязывания смыслов. "Говорить, – пишет Барт, – это акт подчинения".