П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ну ладно, ладно… Ты вот что скажи: очень в Красный Яр-то поехать хочется?
К л а в д и я А н т о н о в н а. Ни к чему я здесь, братец, и Олинька тоже. Мы ваших дел не касаемся. Вы лучше нас знаете всё… Уж будьте такой добрый… пустите, братец…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Отчего не пустить. Пустить можно. (Кашляет.) И денег, чай, надо на дорогу вам.
К л а в д и я А н т о н о в н а. Много ли нам надо… Мы привычны. Только согласие-то ваше дайте.
С о ф ь я Г р и г о р ь е в н а. А если не дам?
К л а в д и я А н т о н о в н а. Воля ваша, братец, – куда ж нам деваться…
С о ф ь я Г р и г о р ь е в н а. Может, у меня на дорогу денег нет. Теперь все хозяева стали – все тащут.
Сима прислушивается к разговору.
К л а в д и я А н т о н о в н а. Кто же хозяин – вы один хозяин.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Не прикидывайся, сестра. Кабы за хозяина меня почитала – бумагу подписала бы.
К л а в д и я А н т о н о в н а. Я ничего не знаю… боюсь я, братец… Отпустите меня, ради Христа…
С о ф ь я Г р и г о р ь е в н а. А если не отпущу?
К л а в д и я А н т о н о в н а (начинает плакать). Воля ваша, братец…
Сима резко отодвигает стул. Вскакивает из-за стола.
С и м а. Сил моих нет! Маменька, очнитесь! (Прокопию Романовичу.) Я не позволю издеваться над матерью, не позволю!
С о ф ь я Г р и г о р ь е в н а. Симка, опять!
С и м а. Это с ума можно сойти… Видеть я вас не могу… Хуже зверя вы… Я уйду, я уйду… я не могу!..
Убегает из комнаты. Клавдия Антоновна и Прокопий Романович встают.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Слушай, сестра, будет нам людей-то морочить. Слушай и понимай! Не дурочка ты, слава Богу… Вот ты сказала: я хозяин. Я и есть. И никому не уступлю. На нож пойду – а своего не отдам, так и знай. Теперь отвечай мне: сладко тебе живётся?
К л а в д и я А н т о н о в н а (робея). Н-нет…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. При дедушке лучше было?
К л а в д и я А н т о н о в н а. Лучше.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Это потому так, что никто теперь одного хозяина признать не хочет. Все в хозяева лезут. Я тебе сколько раз говорил: "Подпиши бумагу". Подпишешь – тогда все одного хозяина признают. Ты думаешь, я грабить хочу – это Андрюшка тебе напел. Начто мне грабить? Сама подумай. Разве я мотун какой-нибудь? Одного я хочу, чтобы всё в одних руках было. Всё по-прежнему останется, только ссор да воровства не будет, да тебя в Красный Яр пущу… Поняла?..
К л а в д и я А н т о н о в н а. Поняла…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (вынимает бумагу). А коли поняла, так иди и подписывай.
К л а в д и я А н т о н о в н а (испуганно). Братец, отпустите вы меня… Я ничего не знаю… Позовите Андрюшу…
Прокопий Романович идёт к столу, Клавдия Антоновна идёт за ним.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. И знать тут нечего. Я как есть хозяин, так и останусь – ты только в этом и распишись.
К л а в д и я А н т о н о в н а (подходит к столу). Боюсь я, братец… Не вышло бы чего…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (торопит). Подписывай, подписывай. Ничего плохого не будет.
К л а в д и я А н т о н о в н а. Ради Бога, братец, чтобы не вышло чего…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Говорю, хорошо будет… (подаёт ей перо) Ну!..
К л а в д и я А н т о н о в н а (подписывает).
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (быстро свёртывает бумагу). Завтра же с Олинькой можешь ехать в Красный Яр. И деньги получишь, и всё…
К л а в д и я А н т о н о в н а. Да неужто! Ах, братец!.. Ах, спасибо вам!.. Да вы шутите, может?
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Верно говорю. Ступай – скажи всем. А мне Васильевну пришли.
Клавдия Антоновна быстро уходит. Прокопий Романович вынимает бумагу, читает её. Медленно свёртывает и снова кладёт в карман. Из левой двери с шумом входит Паранька.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Паранька!.. (Она с грохотом устанавливает посуду и не слышит.) Слышь, что ли?.. Паранька!..
Подходит к ней и дёргает сзади за платок.
П а р а н ь к а. Ну что тебе?.. (Поправляет платок.)
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Серёжки купить?
П а р а н ь к а (фыркает и хочет идти).
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Говори – дура!
П а р а н ь к а (снова фыркает и хочет идти).
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ишь, какая красавица! (Смеётся.) Купить, что ли, на радостях… Для такой не жалко… Чего молчишь?..
П а р а н ь к а. А чего сказывать?
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ишь, деревенщина. (Смеётся.) Замуж пойдёшь за меня?..
П а р а н ь к а (фыркает).
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. По рукам, что ли?
П а р а н ь к а. Больно страшный ты… да старый…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ты не смотри, что старый… Старик-то лучше: дома сидит.
П а р а н ь к а Нужен ты мне. (Хочет идти.)
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (расставляет руки). Не пущу… вот и попалась! (Смеётся.) Что?.. что?.. (Смеётся.)
П а р а н ь к а. Ан пустишь!
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ну-ка!
П а р а н ь к а (быстро отталкивает его и убегает).
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (смотрит ей вслед). Деревенщина!..
Входит Анна Васильевна.
А н н а В а с и л ь е в н а. Звали, Прокопий Романович?
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ну, Васильевна, – я хозяин теперь.
А н н а В а с и л ь е в н а. Подписали?.. Вот и слава Богу.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Завтра в Красный Яр отправлю их. Насчёт Симочки с тобой поговорить хотел. Надо бы и его ненадолго отправить, пока с Андреем покончу.
А н н а В а с и л ь е в н а (неожиданно начинает плакать).
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ты постой хныкать-то. Не навсегда ведь.
А н н а В а с и л ь е в н а (плача). Не о том я, Прокопий Романович. Несчастная я… Сама хотела об этом просить вас…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Да ты что? Не пойму что-то, сказывай толком.
А н н а В а с и л ь е в н а (быстро перестаёт плакать). А то, Прокопий Романович, что лучше пускай, коли так, в деревне живёт, чем срам такой делать.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Толком сказывай.
А н н а В а с и л ь е в н а. С Сонькой спутался он – вот что!
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (в изумлении). С Андрюшкиной невестой?
А н н а В а с и л ь е в н а. С ней.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ты в уме, Васильевна?
А н н а В а с и л ь е в н а. Видела… сама видела… (Плачет.)
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (разражается хохотом). Сама, говоришь… видела… (Хохочет и кашляет.)
А н н а В а с и л ь е в н а. Не хочу я, чтобы он здесь жил… видеть я их вместе не могу…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Так, так… Завтра же с ними отправлю… А ты бы Андрюшке шепнула. Понимаешь? Пусть их погрызутся… (Смеётся.) Дела!.. (Собирает на столе книги и уходит.)
Длинная пауза. Анна Васильевна сидит в прежнем положении и плачет. Входит Андрей Иванович.
А н д р е й И в а н о в и ч. Васильевна… где Симочка? Ты слышала, Васильевна?.. Господи, что же это теперь…
А н н а В а с и л ь е в н а (оправляясь). Или опять случилось что?
А н д р е й И в а н о в и ч. Маменька подписала… Понимаешь ты, Васильевна… Теперь я с Прокопием один должен… Я же не могу, Васильевна… Ах, Господи… куда ж это Сима ушёл?
А н н а В а с и л ь е в н а. Вы не расстраивайтесь, Андрюшенька. Всё обойдётся. Из чего вам расстраиваться?
А н д р е й И в а н о в и ч (бессильно опускается на диван).
А н н а В а с и л ь е в н а. И теперь Прокопий Романович всё равно за хозяина.
А н д р е й И в а н о в и ч. Не понимаешь ты, Васильевна, – всё теперь погибнет…
А н н а В а с и л ь е в н а. Зря расстраиваете себя.
А н д р е й И в а н о в и ч. Я думал, всё по-хорошему устроится. Дядюшка уступит… а теперь всё в его руки. Ты знаешь, Васильевна, он хуже дедушки. Дедушка в рабстве нас держал – сам зато крепкий был, большой был человек. Я всё же любил его, хотя и боялся при нём слово сказать… Прокопий всем жизнь отравил. Всех измучает… Проклятые это деньги, Аннушка. Всё равно что нет их… а бежать не дают. Разве мы свободные люди? Хуже арестантов!..
А н н а В а с и л ь е в н а. Послушайте моего слова, Андрюшенька: привыкнете, и всё пойдёт, как при дедушке.
А н д р е й И в а н о в и ч. Нет, Аннушка, больше этому я не верю. Миру не бывать. Одно осталось теперь: пробовать нам с Симой дядюшку одолеть. Без моего согласия он ещё не хозяин.
А н н а В а с и л ь е в н а (быстро). Сима завтра уезжает.
А н д р е й И в а н о в и ч. Куда?..
А н н а В а с и л ь е в н а. В Красный Яр. Прокопий Романович посылает.
А н д р е й И в а н о в и ч (в отчаянии). Ни за что! Не пущу я… Не могу я один здесь остаться.
А н н а В а с и л ь е в н а. Одному-то лучше, Андрей Иванович.