"Да ладно, два года назад начинаешь скатываться по учёбе, в результате пол года назад получаешь диплом с не самыми блестящими результатами, чуть не лишив себя возможности поступить на службу в приличные отделы, в ту же в Группу Спецопераций, живешь до сих пор один, ни с кем даже не встречаешься, теперь ты приехал сюда на острова, при этом оставил работу, некогда своей мечты, на 4 месяце службы и, приехав, целыми днями носишься с заместителем комиссара, да, я уже умудрился пересечься с незабвенной Габриэлой, то ещё с кем-нибудь, довольно странный способ провести отпуск. Встретились, ты начал нервничать, затем, вот, отшучиваешься на всё. В чём дело?"
"У меня?", – смутившись, спросил Фернандо.
"Может посерьёзнее? Признаешь, что у тебя есть проблемы, которые гложут тебя так, что тебе хоть немного побыть наедине с собой сложно и противно".
"Я отучился, занимаюсь тем, к чему стремился, у меня даже довольно хорошая зарплата, я ведь в Группе Спецопераций – затем Фернандо переменился в лице – Да чего я оправдываюсь!? Что за глупости?"
"Уверен, что именно это на самом деле хочешь мне сказать?"
"Я хочу сказать – начал уверенным тоном Фернандо – Я хочу всё бросить – взгляд Фернандо стал потерянным, он глубоко вздохнул, чтобы собраться – Я раньше горел желаниями. Хотел людям помогать. Хотел помнить ушедших близких, хотел дом с садом для жены. Жену хотел. Не терять связь с близкими. Не грубеть на службе, а сохранять сострадание, искренность. Да мне одну форму в пару страниц сейчас лень переписать. Я злиться стал".
Помню эти все я камни,
Что немо с давних пор
Составляли эту площадь.
И помню мысли и слова,
Что посещали на камнях.
Что ж стало с парнем тем?
Всё на мессах правдой было
Ум святые строки оживлял,
Древней казни крест лобзая,
Трепетно сердце отзывалось,
Ведь я к живому Богу подходил.
Чрез боль и слёзы, веруя,
Я столь же лютой казнью
Борол свои грехи, впуская
Свет Божественной любви.
"Ещё ты с отцом хотел что б всё хорошо было, что б он не чувствовал себя оставленным. Но не успел. Он умер", – прошло 20 минут, и шума с улиц Орты стало доноситься заметно больше, вид солнца уже становился жёлтым, на площади остался лишь художник, изображающий трёхэтажные дома у трассы EN1-1A – Его с нами больше нет", – грустно подытожил Артур.
"Да", – грустно выдал Фернандо.
"Что да?! – раздосадовался Артур – Конечно, он с нами, он в нашей памяти, в наших сердцах, он дома, с Богом, как ты мог забыть?!"
Отец к Отцу взывая ночью
За нашу жизнь боролся.
Он смеялся вопреки всему
И жилы рвал, нас умоляя,
Не изливаться жалостью,
Но, смело веря, поступать
Так, как поступал он сам.
Вот, мне надо предстать
Пред могильной плитой,
И сердцем к Богу взойдя,
Отца почувствовать вновь.
Но я не могу, почему же?
"Ты разговаривал с братом об отце?"
"Он взрослый мужик…", – начал было Фернандо.
"А ну да, глупые заморочки, мы большие мальчики, поэтому каждый сам по себе. Вы не стали держаться вместе, хотя явно не этого хотел ваш отец, а теперь ты ощущаешь себя, дай угадаю сам, потерянным. Действительно, необъяснимый и удивительный феномен".
"Слушай, взрослые люди сами справляются со своими проблемами".
"Ага, ну и как, у себя видишь прогресс? А у брата?"
"Ты о чём?"
"Не понимаешь? Родной брат впервые за полтора года приехал домой, а он смотался вести переговоры о поставках добываемых им морепродуктов. Да ещё как уехал! Прям за день до твоего приезда. Ему, кстати, не звонил? Когда он приедет, ты и не узнавал, наверное, да?"
"Ну, уехал и уехал, что такого?"
"Ты всегда был очень не глупым человеком. Так сказать, почему ты не понимаешь? Ты даже не пытался подумать о брате. Ты вообще о нём не думаешь. И не молишься о нём, наверное" – Артур заметил, как Фернандо отвёл взгляд сторону слепящего солнца – "Да ты вообще не молишься".
"Это здесь при чём? Ты чего-то не то городишь".
"Ага. Скажи, ты полностью контролируешь, какая следующая мысль придёт тебе на ум?"
"Глупость какая-то", – ухмыльнулся Фернандо.
"Так да или нет? Ответь, чего тебе стоит-то?"
"Ну, нет"
"Если ты даже со следующей мыслью не можешь справиться, с чем тогда собрался сам справляться?"
"Слушай, если ты к этому клонишь, то можешь не беспокоиться, верю я в Бога".
"Веришь, что Бог есть, или знаешь что есть?"
"В смысле?"
"Помнишь, что ты раньше чувствовал?"
И снова вернувшись сюда,
Так живо я вижу былое.
Смотрю на мальчишку
Что ж, он лишь прохожий?
Или давно потерянный я.
Меня красота окрыляла
Буйных красок природы.
Открывая новых поэтов,
Так восторгался стихами!
А однажды увидев чудо
Был вмиг ею сражённый.
И столь живо я наблюдал
За каждым движеньем её.
Я мог созерцать бытие.
"И так, я жил. А ныне живу? Да, что с нами стало?" – растерянно вопрошал Фернандо, не то своего друга, не то Бога.
"Раз с братом что-то не так, так ты и должен ему помочь", – уверенно высказал Артур.
"Я вспоминаю, как было раньше. И как мне вернуть те чувства?"
"Для начала перестань делать одну и ту же ошибку. Перестань пытаться решить какие-то глобальные проблемы в своей жизни. Да, и придётся много потрудиться. И я далеко не только про сейчас. Много труда нужно, чтобы обретя заново ту живость сердца, не потерять её вновь. Но какой это труд, знаешь? Труд человека, по большому счёту, лишь выражает желания его сердца, а не является непосредственной и обязательной, стопроцентной реализацией этого желания. И потому твой труд в первую очередь должен быть не титаническим, а искренним и смиренным. Да, мы многого хотим. И это вполне ожидаемо. И Бог дал нам возможность и право чего-то желать. И об этом желании мы думаем и говорим, к нему мы стремимся. Но реализовать это желание – дело Бога, а ни как не наше".
Включился зелёный индикатор панели управления замком, и тяжёлые, толстые двери в демонстрационный зал "центра контроля вулканической активности" распахнулись, явив перед глазами человека средних лет в классических, черных брюках, рубашке скучноватого, немного блёклого цвета и белом халате, стоящего чуть впереди, и четырнадцатью людьми, одетых преимущественно в шорты и майки, переминающихся чуть подальше, зал с панорамными окнами, выходящими на магматическую камеру вулканического комплекса Капелу с одной стороны, с потолком на высоте метров 8 от пола, огромной установкой, напоминающей стол с причудливым покрытием и множеством кнопок, по середине, небольшой железной дверью с боку от прохода и такой же могучей раздвижной перегородкой по прямой от входа и огромными, во всю стену, сменяющимися изображениями долин острова с разных ракурсов с противоположной от окон стороны.